девчонке. «Чего ревешь?» — спросила. «Так, ерунда». — Она отмахнулась. — «Ты из какого номера?» Она указала на дверь 1314. Это был один из номеров, откуда доносилась музыка. Ну я особо не церемонилась, взяла и зашла к ним. Обычная вечеринка, молодняк гулял. Танцевали, ничего особенного. Я попросила у ребят стаканчики. Они предложили мне пластиковые. Какая разница! Главное, чтобы не текли. Ну по ходу дела сказала: «Что же вы девочку обижаете? Стоит там и плачет». — «Сама виновата», — ответил какой-то парень. — «Разберутся между собой», — добавила смазливая девчушка и кивнула на паренька, сидевшего в углу. Хорошенький мальчик, на молодого Тихонова смахивает, пьяненький, один сидел с бутылкой в обнимку. Глянула на него, и мне эту плачущую красотку стало не жалко. Поругались, помирились, дело молодое. Я вернулась в свою конуру. Что там дальше происходило, понять трудно. Минут через сорок по коридору началась ходьба.
— В котором часу это было?
— Не знаю. Во-первых, мы свет погасили, а во-вторых, часов у меня нет. Я так думаю — около трех. Дверь соседнего номера то и дело хлопала.
— Это какой номер?
— 1307, там, где тоже гуляли. В этих номерах артисты жили. Музыка стихла, и стали слышны голоса в коридоре. То женские, то мужские. Полночи сновали туда-сюда. И вдруг дверь моей комнаты открывается. Черт! Я забыла запереться! Дверь открьша, ключ в карман, и за своим парнем пошла, а потом стаканы искала, короче говоря, запереться забыла. Так вот, дверь открылась, и я увидела женскую тень. Стройное тело, скорее всего это была Анна, одна из артисток.
— Вы запомнили ее имя?
— Конечно, она же мне скандал устроила. Дура! Этот ее хахаль, режиссер театра, трахал все, что движется. Меня он тоже не обошел своим вниманием. Правда, я с него брала за удовольствие по полной программе, зелеными, ведь денег у него куры не клюют. Они приехать в отель не успели, я как раз в его номере убиралась, он вошел, увидел меня, и дверь раз — и на ключик закрыл. Я говорю: «Дяденька, так дела не делаются. Можно за решетку угодить». Он пачку денег из кармана вынимает и выдергивает из нее сотенную купюру зеленого цвета. «Фокус-покус. Хочешь, она твоей станет навсегда, а ты моей на полчаса?» А почему не согласиться! Деньги не пахнут, я в душ сходила и забыла о нем. Пока они здесь жили, такие истории не раз повторялись.
Ну, а один раз Анька нас застукала. Ее номер радом находился — 1311. Так эта баба через балкон перелезла. А что там лезть-то! Тонкая перегородка, общие перила, ногу перебросила, и на другом балконе. Вот она и зашла в номер с лоджии в самый неподходящий момент. Здрасте, я ваша тетя! Мне-то плевать, я юбку одернула и пошла, а они остались базарить. Ну а потом она за мной ходила, запугивала.
— Так ночью в подсобку она заходила?
— Наверняка. Там все артистки бабы интересные, но рост и фигура были Анькины. Она нас не видела. В чистом белье покопалась, взяла наволочку, вышла и закрыла дверь. Наволочку я потом так и не нашла, а пуговицы от нее под ванной видела в Анышном номере. Что она с ней делала, я не знаю.
— Можно догадаться. У вас в номерах нет аптечек. Наволочку можно разорвать на бинты или использовать как тряпку. Если вы нашли пуговицы, значит, ее рвали. Анна знала, где вы храните белье?
— Конечно, она ко мне приходила со своими претензиями. Я уже тогда поняла, что у них не все в порядке. Что-то случилось. Я выглянула в коридор. Возле номера Грановского стояли двое артистов и курили, а из номера ребят все еще продолжала доноситься музыка. Выходить я не решилась, мне только неприятностей не хватало. Я прикрыла дверь и заперлась. А еще через час примерно приехали менты. Вот нам и пришлось сидеть в заточении до девяти утра, пока моя смена не началась. Потом я вышла, как будто только заступила на работу.
Естественно, меня никто никуда не вызывал. А через час я была уже в курсе событий. Когда этого паренька выводили в наручниках, у меня сердце защемило. Не мог он убить девчонку! Зла в его глазах не было. Уж я-то мужиков насквозь вижу. Гляну на парня и сразу скажу: будет он руки распускать или нет. А чтобы убить мог, такое в крови иметь надо. С этим мальчуганом я не побоялась бы голой в клетке оказаться. Он без разрешения даже до ноги моей не коснулся бы. А тут убийство! Понятно, что случайное, но убийство.
— Главное, что я понял, жизнь на этаже не прекращалась ни на минуту в течение всей ночи. По коридору движение не замирало.
— Порт днем тише.
— В том случае, когда Анна застала вас с Грановским, он дверь запирал на ключ?
— Конечно, Анька дернулась и поняла, что он в номере, и решила махнуть через лоджию. Не ясно только, на кой черт он ей нужен. Она же обручальное кольцо носила, а этот урод полное дерьмо во всех смыслах.
— У вас была с ним связь после убийства?
— Нет, что вы! Он в пай-мальчика превратился, святее Папы Римского стал.
— Меня интересует, могли ли быть на его теле царапины?
— Думаю, могли. Я постель меняла в его номере, и пятна крови были на подушке и на простыне, но слабые. Либо болячку содрал, либо сквозь бинт просочилось.
— И ходил он в водолазке под горлышко?
— Не помню. Меня тошнило смотреть на него. Ну ладно, мальчики, мне пора.
— И последний вопрос. Вы можете дать адрес Нинки, дежурной по этажу? Вы же подруги.
— Могу, только Нинка ничего не видела, за что и была уволена.
— У меня к ней только один вопросик, безобидный.
Рая дала адрес и ушла.
— Вы знаете, где это находится?
— Нам даже машина не понадобится. Десять минут ходу.
Им повезло, они застали женщину дома. Увидев капитана, она очень удивилась.
— Чего тебе, Юрка, от меня-то надо?
— Ладно, Нинок, ты не ерепенься, я на службе. А этот товарищ из Москвы по важному делу.
— Ага, я так сразу и подумала. Министр. Где ты подцепил этого птенца?
Горелову пришлось предъявить удостоверение. Женщина была немало удивлена.
— Вы извините, Нина Васильевна, мы вас не задержим, даже в дом заходить не будем. У нас только один-единственный вопрос. Может быть, он потребует от вас некоторого напряжения памяти, но, поверьте мне, он для нас имеет важное значение.
— Да не тяните кота за хвост. Что за вопрос?
— Два года назад вы поплатились хорошей работой в «Жемчужине». Вас пригласили артисты на день рождения. Меня интересует, как они были одеты.
— Да срамотень сплошная! Как на пляже! Я думала, они люди солидные, а после рюмки так и вовсе распустились. Эта девица, Анька что ли, так та стриптиз на столе устроила. В одних трусах осталась, хорошо еще, что ее вовремя остановили. Нашлась одна баба со здравым смыслом.
— А как выглядел их руководитель — Антон Грановский.
— Так, как и все.
— На нем не было водолазки, брюк?
— Водолазки? В такую-то духотищу? Нет. Сколько я его видела, он был самым попугаистым среди всех. Рубашку в подсолнухах носил, навыпуск, с коротким рукавом и «бермуды» в цветочек по колено.
— Вы в этом уверены?
— Так он и в театр так ездил.
— Водолазки вы на нем не видели?
— Ни разу. Охломонистый тип.
— У вас очень своеобразные оценки. Вы же помните, что произошло в номере Грановского? Как вы расцениваете случившееся?
— Кирилл? Да ну что вы, такой чудесный мальчик! Он свою Катьку обожал. Они же каждый вечер у ребят из Ростова собирались, а Кирилл с Катей на актеров в ленинградском институте учились. А когда я им рассказала, что у нас на этаже артисты из Москвы, сказали, что надо с режиссером познакомиться, может,
