труппу к телу погибшей, ну и от Грановского соответственно. Напор серьезный. Первый удар нам удалось отразить. Всем желающим был дан категоричный отказ. Труп содержится в холодильной камере в специальной упаковке, и увидеть его невозможно, так как вирусная инфекция слишком опасна. Им было сказано, что труп будет кремирован, прах запаян в капусулу, после чего ее смогут захоронить. Думаю, такой ответ их не устроил. Они будут добиваться своего и стучаться во все двери. Нас пока выручает тот факт, что у Железняк нет близких родственников. Но у них все же есть лазейка. Трудно сказать, знают они о ней или нет. Дело в том, что Анна официально не разведена со своим последним мужем. Но в театре все считают, что она оформила развод ради Антона Грановского. Это не так.
— Что известно о ее муже?
— Законченный алкоголик, не работает, на что живет, не ясно. Мы решили подстраховаться, договорились с его участковым. Если к мужу начнут подъезжать люди Грановского, то его изолируют суток на пятнадцать. Поводов для этого хватает. Но сейчас я не могу с уверенностью сказать, будто Грановские нам верят. Убийца, может, и поверил. Часики не могли не сработать, так что для него появление заметки вполне естественное завершение работы.
— Значит, вы все еще сомневаетесь в причастности Антона Грановского к серии убийств? Сочинская эпопея никого не убедила? — Черногоров адресовал вопрос Трифонову.
— Антон Грановский от нас никуда не денется. Мы наблюдаем за ним. Чтобы ответить на ваш вопрос конкретно, мне понадобится еще неделя. И вот что мне еще не понятно. У убийцы осталось триста граммов серебра. Зачем оно ему?
— Минуточку! — удивился генерал. — Все заказанные у ювелира предметы сработали. Убийца выложил перед нами все карты. Он провел совершенно определенную параллель с Савелием Бражниковым. Бражников убил девять человек. В нашем деле также фигурируют девять трупов, если посчитать Анну Железняк. Кажется, занавес опустился, игра закончена.
— Не совсем так, Виктор Николаич. Бражников наметил десять жертв. Десятого он убить не успел, его поймали. В списке казней, как вы помните, последней он дал название «Клюв в темя».
— Вы предлагаете подождать, пока не хлопнут десятого?
— Мы не ждем, мы работаем. Согласитесь, нам попался не совсем простой головорез, а преступник, обладающий особым талантом и хорошо информированный по части нашей работы.
— Вы все еще подозреваете Колодяжного?
— И его тоже. Он очень хорошо знает театр «Триумф» и в курсе нашего расследования. Нет, исключать его из числа подозреваемых рано. Но возможно, что на его кандидатуре мы вскоре поставим точку. Я не хочу делать никаких предварительных заявлений.
В кабинет постучали, и вошел капитан Забелин.
— Разрешите войти, товарищ генерал?
— Что стряслось, Костя? Ты пробежал стометровку за пять секунд? Отдышись.
— Дело в том, что наши ребята ведут некоего Фишера. Так вот, его взяли полчаса назад оперативники из управления по экономическим преступлениям. Нам всю игру сломали.
— Кто такой Фишер? — спросил Черногоров.
— Фишер — он же Лебединский Яков Карлович. Мы его подозреваем в том, что он в нашем деле играл роль старомодного человека без лица. Нам необходимо выяснить его связи. Мы установили за ним «наружку», а он попался в сети полковника Хитяева, — пояснил Трифонов.
— И что вы предлагаете? — спросил Черногоров.
— Работа уже смазана, — продолжал Трифонов. — Если он уже здесь, то пусть Хитяев заканчивает свою отработку. Но нам бы хотелось получить его отчет.
— С Хитяевым я договорюсь, — заверил генерал. — А дальше что?
Трифонов повернулся к Судакову.
— Срочно звони Колычеву. Нам нужна санкция на обыск квартиры Фишера. Срочно! Мы должны опередить людей Хитяева хотя бы в этом! А вас, Виктор Николаич, я попросил бы договориться с Хитяевым задержать Фишера до завтрашнего дня. Когда его утром вызовут на допрос, он должен попасть к нам. Так мы застигнем его врасплох. А сегодня вечером нам необходимо разобраться, по каким делам Хитяева заинтересовал Фишер. Такого опытного жука очень трудно взять в оборот. Боюсь, Хитяев обломает о него зубы. Скорее всего, Фишер попался с очередным потоком в сети полковника. Вряд ли Фишер его интересует.
Судаков дозвонился до Колычева, и тот обещал выбить санкцию в течение часа.
— Езжай, Борис, за санкцией, а мы с капитаном отправимся на квартиру Фишера. Получишь бумагу и подъезжай к нам.
— Уверен, Александр Иваныч?
Не понятно, что имел в виду генерал, задавая странный вопрос.
— Уверен, — не понятно, на что ответил Трифонов.
Дверь открыл слесарь в присутствии участкового, они же и стачи понятыми. Участкового сумели убедить, что санкцию на обыск привезут с минуты на минуту. Квартира Фишера выглядела более чем скромно. Подполковник Сорокин, рассказывая о Фишере, не ошибся — этот человек не болел вещизмом. Стены были увешаны плакатами с выступлением великого мага и волшебника Лебединского. Теперь все могли разглядеть его лицо. Трудно назвать внешность мага серой и незаметной. Может быть, фактура не казалась слишком приметной, скорее средней, но лицо имело свои особенности. В нем было что-то демоническое, особенно взгляд, проницательный, острый, пронизывающий. Глаза яркие, светлые, миндалевидной формы, орлиный нос, тонкие губы и выступающий вперед подбородок с ямочкой. Нет, такого человека забыть нельзя. Либо с Фишером произошла ошибка и они промахнулись, либо он и впрямь был магом. На всех афишах Лебединский был во фраке, цилиндре с тростью в руке. Стандартный набор для иллюзиониста, если только он не выряжается в восточный костюм факира.
Обыск проводили тщательно. Наконец приехал Борис Судаков с санкцией и подключился к поискам. Два часа на крохотную однокомнатную квартиру, и ничего.
— Не могу понять, где мы промахнулись? — бормотал под нос Трифонов.
— Что делать, Александр Иваныч, и на старуху бывает проруха.
Пришлось уйти несолоно хлебавши. У подъезда Судаков вспомнил, что забыл зонт в квартире. Попросили слесаря вернуться и вновь открыть квартиру. Они поднялись, через пять минут слесарь вернулся один.
— Следователь просит вас, Александр Иваныч.
Не понятно почему, но Трифонов обрадовался. Возле квартиры Фишера стоял Судаков и немолодая женщина. Дверь соседней квартиры была распахнута настежь.
— Вот, Александр Иваныч, познакомьтесь, Лидия Тихоновна, старинный друг и в некотором смысле домохозяйка Якова Карловича. Поднимаемся мы на этаж, а Лидия Тихоновна открывает квартиру Фишера собственным ключом.
— Почему же вы не вышли раньше, когда мы вскрывали дверь? — спросил Трифонов.
— Я испугалась. С вами был милиционер.
— В глазок разглядели?
— Совершенно верно. А с Яковом Карловичем ничего не случилось?
— Давайте зайдем к вам и побеседуем.
— Пожалуйста, проходите.
Женщина провела гостей в комнату.
— Вы одна живете?
— Да, семь лет, как овдовела. Живу на пенсию, и вот Яков Карлович помогает. Я прибираюсь у него и готовлю обеды. Очень добрый человек.
— Кроме того, вы храните его вещи. Или я не прав?
Женщина смутилась.
— В передней стоят калоши сорок третьего размера. Надеюсь, не ваши?
— У него моль в шкафу. Он просил меня хранить его концертный костюм.
— Вы не смущайтесь, ничего криминального здесь нет. У нас есть санкция на обыск. Фишер задержан. Я не думаю, что он влип в большие неприятности, но будет лучше, если мы ему предъявим его вещи сами. У
