— Его. Бездарь безмозглая.
— Я посмотрю, не возражаешь?
— А мне чего возражать? Я туда не захожу. Тошнит.
Все стены небольшой каморки были увешаны плакатами поп-звезд, обнаженными красотками и музыкантами. Две гитары висели над столом, где стоял компьютер. Майор подошел ближе и увидел лежащую на клавиатуре записку.
Не трогая ее, он прочитал:
«Егорушка, я уехала в Москву. Больше жить с этим человеком не могу. Мое терпение лопнуло! Он настоящий мерзавец и подонок. Впрочем, ты сам об этом знаешь. Ты уже взрослый, умный и добрый мальчик. Решай сам, оставаться тебе здесь или возвращаться в Москву. Этот дом принадлежит тебе, его строил мой отец и твой дед. Отчима можешь выгнать на улицу. Без крыши над головой не останется. Прости меня, что не дождалась тебя, но я знаю, у тебя здесь есть девушка, и ты не захочешь от нее уезжать, поэтому я не хочу настаивать на твоем возвращении в Москву.
Прости меня за скороспелые неуклюжие строки.
Целую. Твоя мама».
Требухин оглянулся. Из соседней комнаты доносился скрипучий фальцет хозяина.
Майор взял записку, сложил и, сунув ее в карман, вернулся в комнату.
— В котором часу уехал Егор?
— В начале пepвого. Точно не помню. В половине первого, где-то так.
Майор глянул на часы.
— Далеко он не уехал. Я передам по цепочке постам, чтобы его задержали. А тебе, Виталий, стоит выспаться. Будут новости, я вернусь и разбужу тебя.
— Пусть Тоньку поймают. От меня еще ни одна баба не уходила сама. Тем более жена. Я ее научу уважать мужа. Дрянь неблагодарная.
— И ее найдем. Первый поезд в Москву идет в пять утра от Михайловки.
— А если она на Самойловку поедет? Ближе ведь.
— Не поедет. Мост через Терсу разобран. Восстановят лишь к концу месяца. Ладно, разберемся. Из дома не выходи.
— Я тебя дождусь. И если надо, то и Артюхова встречу с подобающим гостеприимством.
Ярыгин встал из-за стола и покачивающейся походкой направился к тяжелым напольным часам. Опустившись на колени, он достал из-под них сверток, сел на пол, развернул платок и взвесил груз на ладони.
— А? Как тебе нравится такая игрушка?
На платке был пистолет, сверкающий вороненой сталью.
— «Беретта» тридцать восьмого калибра. Девя-тизарядный, с полной обоймой.
Ярыгин передернул затвор, нацелился в майора и громко рявкнул:
— Бах, бах, бах, Митька. Я тебя прихлопнул.
Требухин оставался на месте и никак не реагировал на действия пьяного депутата. Только веко левого глаза у него вдруг задергалось. Скорее от злости, чем от испуга.
— Моя пушка! Официально зарегистрированная. Имею право на самозащиту.
Майор подошел к сидевшему на полу пьяному депутату, взял из его рук пистолет и, завернув его в платок, сунул в свой карман.
— К счастью, я еще жив, Виталик. Прежде чем делать «бах», надо снять пистолет с предохранителя. Верну утром, когда протрезвеешь. Неровен час, поранишься или того хуже. Иди проспись.
Майор направился к выходу, а беспомощный депутат еще долго пытался встать на ноги. Нет, не для того, чтобы идти спать, а чтобы вернуться к столу, где стояла бутылка. Пришлось согласиться на компромисс, и, кроя весь свет матерщиной, он двинулся к цели на четвереньках.
Можно ли по книге дать характеристику ее владельцу? Можно, если только он ею пользуется, а не держит на полке для сбора пыли. Высшая математика для вузов, потрепанный учебник, пахнущий духами. В виде закладки — фотография Брэда Питта, зырезанная из журнала, несколько исписанных листков, вырванных из тетради, с пятнами от лака для ногтей, вложенных между страницами, и там же пакетик с презервативом. Полный набор для исследования.
Но Журавлев сделал из лежащего на столе учебника совсем другой вывод. Отец в комнату дочери не заходит, в ее вещах не роется. Таким образом, ей вовсе не обязательно устраивать тайники и прятать все, что может ее скомпрометировать в глазах отца. А это упрощает его задачу.
Журавлев рисковал. Он не пошел по указанному Метелкиным адресу, а решил сначала посетить дом майора Пустовалова, что располагался на выселках. Замки смехотворные, собак нет. А главное, хозяева этой ночью очень заняты и вряд ли до утра вернутся в свои пенаты. Другого случая может не подвернуться. Искать схемы подземных катакомб в доме опытного оперативника наивно. Но проверить комнату дочери — святое дело. Егор мог узнать историю про бункеры деда и отца Алены только от самой девушки. Если она спрятала парня в одном из таинственных подвалов под могильной плитой, значит, ей тоже немало известно о бункерах.
Компьютер на столе, сканер и принтер говорили о многом. Что ей сканировать? И что ей печатать? Цифрового фотоаппарата он не нашел, так же как и портативного диктофона. Но если диктофон существует, то необходимо переписывать с него звук, чтобы освободить место. В данном случае компьютер — лучший хранитель как звуковой, так и видеоинформации.
Журавлев включил машину и задернул занавески. Голубой экран загорелся, и система потребовала ввести шестизначный пароль. Если предположить, что майор Пустовалов не очень хорошо знаком с техникой, то пароль может быть элементарный, как код на чемодане.
Дик порылся в верхнем ящике стола и нашел Аленин паспорт. Девушка родилась десятого ноября. Он набрал на клавиатуре цифру десять и четыре цифры года ее рождения. Машина ответила: «Пароль не верен».
Тогда он поменял местами год и день. И опять получил отказ в доступе.
Третья попытка увенчалась успехом. Он набрал все цифры, начиная с последней, и закончил первой. Фокус давно известный. Сработало.
В папке «мои документы» присутствовали звуковые и видеофайлы.
Журавлев порылся на полках и нашел чистые диски. Ничего не стоило переписать всю информацию, что он и сделал. Тратить время на просмотр и прослушку не имело смысла. На квартире у Метелкина есть ноутбук, и он сможет проанализировать всю информацию в спокойной обстановке. Если, конечно, там есть что-то стоящее, а не картинки из журналов и песни современных кумиров молодежи.
Он выключил компьютер и сложил диски в конверт. Дело сделано.
Девочки в таком возрасте достаточна сентиментальны. Правда, Алена не укладывалась в рамки выпускницы школы. И все же.
Вадим отдернул занавески, и лунный свет проник в комнату. Он действовал безошибочно. Подойдя к кровати, он приподнял подушку, потом матрац и нашел то, что искал. Толстая общая тетрадь, исписанная ровным бисерным почерком. И в ней не было задач по математике. Это был дневник.
Этажом ниже послышался шум, похожий на хлопок двери. Такого развития событий он не ожидал. Схватив тетрадь и диски, Журавлев ринулся к окну, выходящему в сад. Времени на раздумья не оставалось, и он, перепрыгнув через подоконник, спрыгнул вниз. Почва мягкая, но ногу он все же подвернул. Прихрамывая, добрался до штакетника, перелез через него и перебежал дорогу.
Чтобы добраться до леса, надо было перейти поле, засеянное низкорослым овсом. Пришлось передвигаться по-пластунски — луна светила слишком ярко.
Где-то посреди поля он вдруг наткнулся на проложенный машиной след и замер. Не мешало передохнуть и оглядеться. След его немного удивил. Похоже, что по полю проехал трактор на колесах. С какой целью? Поле еще не скошено, чего ради его топтать? Да и отпечатки от протекторов не похожи на борозду, оставленную сельхозмашиной. Он прополз дальше и нашел вторую колею. Непонятное расстояние. И что удивительно — существовала и третья дорожка. Тут было над чем подумать.
