— Много вопросов задаешь.
— Ты знаешь, кто я такой?
— А мне насрать. Где-нибудь ты и «кто такой», а здесь ты пассажир, пока я в это верю.
— Ну ладно, ладно, не ерепенься. Коньяк не тяжело таскать?
— Тяжело, пока в руках. Могу поделиться.
.— Оно бы в самый раз было.
— Есть стаканы?
Они прошли в купе. Два дивана, окна зашторены плюшевыми занавесками, на вешалке — мундир майора внутренних войск, портупея с расстегнутой кобурой без пистолета и фуражка. На столе — два стакана, вяленая рыба, сушки с маком и банка со шпротами.
— Паек доедаешь, майор, местная бурда тебе не по вкусу?
— Что спрашиваешь, если знаешь. Садись.
Клубнев подошел к столику и понюхал стаканы.
— Пили дня два назад. Зубровку. А где твой приятель?
Майор напрягся.
— Нет у меня приятеля. Жену увели в заложницы, меня оставили.
— Женщины не пьют зубровку стаканами.
— Моя пьет. Разливай.
Клубнев откупорил бутылку и наполнил стаканы.
— Со знакомством.
— Меня зовут Виктор, — представился майор.
— Андрей.
Выпили залпом, закусывали рыбой.
— Этапы перегоняли из Владивостока в Магадан?
— Откуда знаешь?
— Рыбку вялили на Колыме. Серебристая кефаль. Хорошая штука, только ее мало, на материк друзьям отправляют в качестве подарка. А шпроты дальневосточные. Вот и вся хитрость, Витя.
— Наливай еще.
Выпили. Майор начал заметно хмелеть.
— На Колыме перемены. Генерала в Москву вызвали, и он не вернулся. Жди неприятностей, коса косит без разбора. Подвернулся случай перевестись в Свердловское управление, вот я со своим замом и сорвался. А тут на тебе, в ловушку угодили.
— Сегодня в Магадане генерал пропал, завтра в Свердловске. Не набегаешься.
— Это ты верно заметил, Андрюша. Бегай, не бегай, в итоге клетка одна на всех.
— Пистолет твой куда делся? В кармане его нет, галифе не топорщатся. Под подушкой тоже нет. Я сижу на твоем диване, а ты на месте жены. Колись, Витя.
— Глазастый, гад! Точно, чекист. Может, ты и прав, пора колоться, бежать мне без жены некуда. А его все равно найдут. Только я тут ни при чем. Шальной парень был.
— Где он?
— Идем, покажу.
Майор встал и вышел в коридор, немного покачиваясь. Осмотревшись по сторонам, достал из кармана ключ и открыл соседнее купе.
Клубнев зашел первым.
Мужчина в кителе капитана сидел на диване, положив голову на столик. В правом виске зияла черная дыра, на щеке запеклась струйка крови. Правая рука, сжимавшая пистолет, безвольно повисла.
— Самострел чистой воды, — пробурчал майор.
— А пистолет твой?
— В том-то все и дело. Его ствол я в своем чемодане запер, будто мысли его прочитал. Молодой, горячий и дурной.
— Ну о дурости говорить рано, труп к психиатру на обследование не направишь. Выкладывай свою версию, майор.
— Мы купили два купе. Одно я с женой, другое он с женой. Об отъезде знали за два дня. Сашка ревнив был как черт. И не без оснований. Жена у него — краля высший сорт. Поезд стоит на парах, а ее все нет и нет. Он без нее садиться не хотел, его силой впихнули. Тронулись. Километров десять отъехали, а тут проводница из соседнего вагона приходит и передает ему записку. От открыл и видит Нюркин почерк. Так, мол, и так, люблю другого. Моряка. Из порта уехать не могу, прости, что не призналась раньше, думала, пройдет, а когда дело дошло до выбора, то поняла, останусь с ним. Прощай и не поминай лихом. Двое суток капитан не ел, не пил, не спал, молчал. Когда мы здесь застряли и всех гражданских увели, меня тоже подкосило. Достал запасы зубровки, позвал его выпить. Несладко стало, как только Василису уволокли. Выпили. Дальше я не помню, отключился. Проснулся утром — Сашки нет. Я пошел в его купе, остальное ты видишь сам. Я ничего не трогал и даже заходить не стал. Спер у проводника вагонный ключ и запер купе. Двое суток прийти в себя не могу. Пистолет мой, но трогать его боюсь.
— Где записка от жены?
— Смял он ее и выбросил в окно. Я успокаивал, как мог. Молодой, мол, еще, баб на твой век хватит…
— Плохо твое дело, майор.
— Сам знаю, за меньшее сажают. Через мои руки тысячи прошли. Сил нет уже ждать, извелся.
— Ладно, подумаем. Надо для начала коньяк допить.
Вернулись к столу, разлили остатки коньяка, выпили. Клубнев
сделал резкое движение, и майор отключился.
Павел снял с него мундир, руки связал за спиной — ничего, с голоду не сдохнет, до рыбы и воды ртом дотянется. Чтобы оставить видимые следы бандитского нападения, пришлось разбить бутылку о его голову.
Павел переоделся, достал чемодан, нашел в нем бритву, побрился, проверил карманы. Документы на месте: «Дальневосточный край, краевой отдел внутренних войск, старший оперуполномоченный по особо важным делам майор Виктор Ошуров». Фотография плохая. Павел посмотрелся в зеркало и остался собой доволен. Надев портупею, вышел и запер купе на ключ. В соседнем купе вынул пистолет из окостеневших пальцев покойника и сунул его в кобуру. На столе заметил записку: «В моей смерти виноват я сам! Судить себя я тоже буду сам. Моя жизнь принадлежит мне, а не Сталину! Устал от сволочей! Сашка Богданов».
Клубнев сунул записку в карман.
Он вышел на перрон у первого вагона. Пути по эту сторону станции были свободны. На переезде у шлагбаума стоял лейтенант и четыре автоматчика. Они отдали честь, и Павел прошел мимо. За переездом виднелись чахлые домишки неизвестного ему города. Он шел уверенной походкой, с прямой спиной, не имея представления где, когда и куда сворачивать.
Точно так же много лет назад он разгуливал по Берлину в форме лейтенанта Вермахта и ни один человек не видел на его наглой физиономии следов волнения.
Он постучал в дверь и тут же вошел. Полковник Голльдорф стоял у стола, склонившись над картой.
— Разрешите войти, штандартенфюрер.
— Да, да, конечно, заходите, капитан Штутт. Капитан подошел к столу.
— Вот какой у меня к вам разговор, Гельмут. Не секрет, что русские со дня на день войдут в Берлин. Я не мечтатель, я прагматик. Полетят головы. Дурные головы. Они того заслужили. Как воевали, так войну и закончили. Но для нас война только начинается, специалисты нашего профиля всегда нужны. Важно определиться с целями, а они у нас не менялись, и с местом дислокации. Есть люди, которые должны быть привязаны к местам, где они могут принести больше пользы. Вы специалист по России и должны находиться там. Наступит час «X», придет наше время. Проверьте старые резервы, многие сумели легализоваться и пустить корни, эти люди под нашим колпаком и всегда под ним останутся. Сколотите надежную команду. Явки вам известны. Сами в пекло не лезьте, используйте посредников.
— Задача понятна, гepp полковник.
