Адмирал подскочил к командиру.
— Что произошло, Борис Евгеньич?
— Посмотрите наверх. На нас идет лавина. Через десять минут мы будем заживо погребены. Нужно уводить людей к скале, там не достанет. Отсчет пошел на секунды.
Мужчины протрезвели. Пришел в себя и Олег Виноградов. Теперь все принялись за работу. Труднее всего было стюардессам сдерживать поток в проходах. Люди выскакивали, кто в чем был, о теплых вещах забыли и не сразу вспоминали о них, когда оказывались на земле.
Лавина превращалась в гигантское белое облако, безжалостно и неутомимо несшееся на бешеной скорости к подножию гор. Оказавшиеся за бортом самолета смотрели на белое чудовище как завороженные, не в силах сдвинуться с места.
Самолет опустел, став саркофагом для троих погибших.
Люди в летной форме походили на пастухов, гнавших стадо от надвигавшейся беды. Женщин перетаскивали на руках через каменистую реку, некоторые спотыкались и падали в ледяную воду. Мужчины выбивались из сил. Рудик обернул Олю в свою куртку и тащил ее, как запеленутого ребенка, не позволяя ей сопротивляться и не обращая внимания на ее протесты. Взобравшись на каменистый берег, народ бросился к отвесному откосу в поисках спасения.
Шум приближавшейся лавины перекрывал крики и приказы экипажа. Беда их миновала. Третий раз за сутки Всевышний сжалился над своими рабами.
Лавина с грохотом накрыла ущелье белым одеялом. Когда последняя снежная пыль осела на образовавшийся огромный сугроб, самолета уже никто не видел. Он оказался крохотной песчинкой, затерянной под ослепительно белым покрывалом.
Прижимаясь спинами к холодному камню скалы, люди с ужасом смотрели на бескрайний ковер безмолвия. Сейчас они еще не ощущали холода и жажды. Их парализовал страх.
Только несколько мужчин, оказавшись рядом, могли с пониманием относиться к происходившему.
— Спасатели нас не найдут, — сказал адмирал. — У них был единственный ориентир — самолет. Теперь и его не стало.
— Будем собирать кустарник и жечь костры, — твердо заявил Туманов. — Огонь они заметят, и людям необходимо тепло. Иначе мы умрем от холода. К вечеру температура опустится до минус десяти. Бездействие смерти подобно.
— Хорошо кумекаешь, командир! — хлопнул в ладоши Горохов. — Только до дровишек еще добраться надо. Ишь как они высоко растут.
— У нас нет выбора.
— Были бы спички, а огонь будет, — сказал Рудик-саморез.
— А что случилось? — спросил Олег Виноградов, осматриваясь по сторонам.
Головы присутствующих повернулись в его сторону. На этот простой вопрос ни у кого из стратегов ответа не нашлось.
Степан встретил майора с обеспокоенным видом.
— Опоздали, Федор Васильевич.
— Машину нашел?
— А чего ее искать, когда она у ворот стоит, — джип «Тойота», как я и предполагал. Протекторы совпадают, в пепельнице чинарики от «Винстона», следы от обуви сорок пятого размера. Отпечатков нет. Водитель ездил в перчатках. Ничего интересного в машине не нашли. Полы в багажнике поцарапаны, ворс у ковриков задрался, будто что-то тяжелое вытаскивали и волокли. Так что самое интересное успели унести. Сейчас наши ребята наблюдают за тачкой со стороны. Может, нежданный хозяин объявится.
— Кому принадлежит машина?
— Так и не выяснили. На платную стоянку ее не ставили.
Майор повернулся к капитану, стоявшему за его спиной.
— Ну, что скажешь, товарищ следователь?
— Будем копать, Федя. Машину я все равно в город отпустил, экспертам и патологоанатомам своей работы хватает, ну а нам придется здесь пошустрить.
— Ладно, пойдем к администратору.
Майор и капитан направились к третьему корпусу, остальные получили свои задания и разбрелись по территории пансионата.
Яйцеголовый, как называли Плахова сотрудники, сидел за администраторской стойкой и баловался чайком. Увидев милиционеров, он встал, и глаза его загорелись любопытством.
— Ну что, Федя, нашли самолет?
— Нашли кое-что другое. Ну-ка глянь, кто у нас живет в двадцатом номере.
Тот достал журнал и начал его листать.
— Двадцатый, двадцатый… Так, есть. В двадцатом живет Кирилл Владимирович Жадов из Новгородской области. Поселился со своей группой пятнадцатого марта. Номера зарезервированы из Петербурга на группу из шести человек. Руководитель группы Жадов.
— Паспорт его у тебя?
— Здесь.
Плахов покопался в сейфе и достал документ, в который была вложена коллективная путевка.
— Вот он.
Майор пролистал паспорт, проверил путевку и спросил:
— А паспорта членов группы? В путевке не указаны имена, а только количество мест.
Администратор пожал плечами.
— Кому это надо, Федя. У меня сейф не резиновый. Ответственность за группу несет руководитель, он свой паспорт сдал и получил четыре номера.
— Какие?
— Двадцатый, двадцать седьмой — восьмой — девятый.
— Ты их регистрировал?
— Конечно. Вот, пожалуйста. Двадцать седьмой, двухместный, занимают Николаев Анатолий Лукьянович и Сазонов Олег Иванович. Двадцать восьмой — Ковырялов Григорий Афанасьевич и Машков Василий Васильевич. Двадцать девятый занимает женщина — Борисова Ирина Анатольевна.
— Ясно. Ключи у тебя?
Плахов взглянул на доску.
— Нет, все на руках.
— Бери дубликаты, и пойдем с нами.
Пока администратор искал ключи, майор разговаривал с капитаном.
— Глупо получилось, Шура. Мосин оказался прозорливее меня. Способный парень. Меня вышибут, его на мое место посадят, и правильно сделают.
— О чем ты, Федя?
— Там, у дороги, где мы нашли труп, на нас вышли трое лыжников. Ничего тут странного нет, но лейтенанту они сразу не понравились. Я проверил у них документы, паспорта в порядке, и я их отпустил.
— Не вижу криминала, майор.
— А я его узрел наконец. Мосин прав, в шесть утра они не могли уйти на прогулку. Темно, лес кругом, чужие места, шею свернуть можно. Паспорта с собой взяли. Зачем? И еще. По документам, эта троица входила в группу покойного Жадова. Все из Питера, что соответствует путевкам. Непонятно другое: они видели труп, почему не узнали своего руководителя группы, с которым приехали на отдых? Так не бывает. Не узнал бы один, узнал бы другой, а то ведь никакой реакции.
— Ты их хочешь связать с убийством?
— А почему нет? Может быть, те две лыжни, что шли от Спящего Барса, принадлежат случайным людям, а настоящие преступники те, кого я отпустил.
