В восьмом тупике стоял эшелон, состоящий из десяти товарных вагонов и двух пассажирских — один во главе состава, другой — в конце. К распахнутым дверям «телятников» были приставлены трапы, рядом — солдаты с овчарками. Из крытых грузовиков выгоняли людей и по одному отправляли к трапу, заполняя вагоны под завязку, после чего трапы сбрасывали, а двери запирали на щеколду.
— Кто это? — с некоторым испугом спросила Лиза.
— Враги народа, — ответила кожаная леди. — Свою вину они отработают на БАМлаге. Партия и правительство сохранили им жизнь в надежде на исправление.
— Мы поедем с ними?
— Нет, конечно, но ваша помощь может понадобиться.
У первого вагона их встретил комендант поезда, немолодой уже усталый человек в форме капитана госбезопасности с безразличным холодным лицом.
— Вот, Артамон Исаич, шесть красавиц.
— Я вижу четырех.
Оглянувшись, дама в коже усмехнулась:
— В прошлый раз я только двух довела. Остались самые надежные, уж эти не подведут, будьте уверены.
— Мне плевать, Валя. Может, они правильно сделали, не на прогулку в зоосад едем.
Валя порвала две бумажки, а четыре передала капитану.
— Сопроводиловка. Все документы у них на руках. Характеристик нет ни у одной.
— Понятное дело. Беглянки.
— Никакая я не беглянка, — возмутилась Лиза. — Просто я не сказала в институте, что уезжаю.
— И я о том же, милая. А письмо родителям пошлешь с дороги. Поди уже написала и в конвертик запечатала.
— Откуда вы знаете?
— Давно живу. Идите к фельдшеру, он вас на довольствие поставит и места вам выделит.
Прежде чем проститься, кожаная комиссарша неожиданно сказала:
— Вот что, девчонки, погрузка закончится через час, если уйдете, никто вас не остановит, вам решать. Учтите, поезд остановок в пути не делает, тем более по требованию. У вас есть время одуматься. Особенно это тебя касается, красатуля. — Она положила руку на плечо Лизы. — Такие, как ты, из Москвы добровольно не уезжают, тем более без вещей. Обида пройдет, а она в твоих глазах написана. Может, не стоит себе жизнь ломать? У тебя есть будущее. Здесь. Но не там. Там через пять лет ты превратишься в камень. Поверь, я знаю, о чем говорю.
— Я уже все решила.
— Бог тебе судья.
— Вы верите в Бога?
— У каждого в душе есть Бог, но его легко растоптать кирзовыми сапогами. А бездушие — это смерть, человек становится машиной, забывает, зачем родился.
— Как «зачем»? Для созидания.
— Ты это слово забудешь, в твоем сознании его заменят понятия долг, приказ. Дальше пустота.
— Я все решила.
— Прощайте, голубушки. Не теряйте Бога в душе.
Странные слова сказала кожаная дама, но не слова поразили Лизу, а то, как они были сказаны, сколько в этом было силы и уверенности.
— Пошла новых дурех набирать! — язвительно усмехнулась одна из девушек вслед уходящей.
— Заткнись, дура! — грозно рыкнула Лиза, и все поняли: среди них появился лидер и лучше ее слушать. С такой не пропадешь.
Лиза и не думала о лидерстве, просто, в отличие от многих, она привыкла к самостоятельности, а другим по привычке хотелось спрятаться за чьей-то спиной. Смешно говорить, старшей беглянке на днях исполнилось девятнадцать.
Через час вагоны дернулись и эшелон медленно, со скрипом, пополз вперед. Лиза смотрела в окно, прощаясь с Москвой. Она и не подозревала, что уготовила ей жизнь.
2
Поезд застрял в Оренбурге. Не помогли и сопроводительные документы, выданные генералом Улусовым: лес не считался стратегическим грузом, а линия была перегружена. Атаман Никольский в форме старшины сопровождал подполковника Малоземова к начальнику станции. Не принять подполковника госбезопасности начальник станции не мог. Крепыш лет пятидесяти с небритыми щеками то и дело хватался за телефонную трубку и отвечал на вопросы врывающихся в кабинет железнодорожников. На узловой развязке работали в авральном режиме: военные эшелоны с покрытой брезентом техникой проходили в Северную Корею где шла настоящая война между Севером и Югом.
— Вряд ли я смогу вам помочь, подполковник. Обстоятельства меняются каждый день, нагрузки растут, и просвета мы в ближайшее время не увидим.
— У нас приказ. Вы видите, кем выданы документы. К тому же наш эшелон должен свернуть на юг, и мы освободим главную магистраль.
— Ничем помочь не могу. Генерал Улусов пропустил вас через свой округ, это его право. Уральским округом командует генерал Хворостовский. Идите к нему. Если Хворостовский подтвердит мандат, я вас пропущу под его ответственность. Только я сомневаюсь в этом. Почему эшелон с лесом сопровождает старший офицер госбезопасности со взводом солдат, не мое дело. Решайте свои проблемы с Хворостовским.
— Что будем делать? — спросил атаман, когда они вышли во двор.
— Пойдем к Хворостовскому.
— Слишком рискованно. Здесь Улусов авторитетом не пользуется. У каждого свой шесток. Из тайги мы ушли, узкоколейку отремонтировали, Малашкина оставили живым. Ему ничего не остается, как бежать за помощью.
— Не паникуйте, Зиновий Петрович. Малашкин попадет в объятия Улусова. Дело в том, что рудник «Светлый» по документам давно закрыт. Сначала его переименовали в леспромхоз, как бы для конспирации, а потом закрыли за ненадобностью. Якобы слишком далеко расположен от магистрали и не оправдывает затрат. Так что теперь Малашкин никто. Заключенных давно списали. В сказки о том, что по тайге бродят банды, никто не поверит, Таких случаев не зарегистрировано. По этой же причине диверсию на плотине до сих пор приписывают террористам-одиночкам. О том, что ее взорвал отряд атамана Рябого, никто не знает.
— У вас надежные документы?
— Они настоящие, это главное. Подписаны Улусовым. Я прибыл в его управление из Омска в качестве следователя. Он мне присвоил очередное воинское звание, в соответствии с этим мне и выданы новые документы. Тут не подкопаешься.
— И все же риск есть.
— А как же иначе, мы не только лес везем. Настоящий риск нас ждет впереди. Я знаю наши порядки, и мы можем лавировать. С персами все будет выглядеть по-другому.
— У нас есть выбор?
— У нас нет выбора, а потому я иду к местному царьку. Возвращайтесь в поезд, ваш отряд не очень хорошая опора для нас.
— Там мои сыновья, они знают, что нужно делать.
— Силы неравны, необходим ваш авторитет. Ваше дело, атаман, держать груз в сохранности, мое дело — пробивать дорогу. Приступим к своим обязанностям.
На перекрестке они расстались.
