второе. Даже если вас убьют, в центр связи тут же уйдет радиограмма о случившемся.
— Важно другое, — сказал Муратов. — О том, что происходит в поезде, машинист и те, кто с ним, не знают. Подвоха не ждут. А это окрыляет. Что скажешь, морячок?
— Скажу, что нужно разблокировать дверь одного из вагонов. Если мы остановим поезд, то на высадку людей должно уйти не больше десяти минут. Окна бить нельзя, щиты на окнах должны висеть, как висели. Состав должен выглядеть скорлупой, как сейчас, когда со стороны непонятно, есть в нем люди или их нет. Я уверен — за поездом наблюдают. Предупредите пассажиров и готовьтесь к высадке. Дисциплина и порядок прежде всего.
Немой Фома опять написал записку. Юрко ее прочитал:
— «Сумасшедших в узде держать невозможно! Раздайте людям воду, а потом говорите о порядке».
— А ведь он прав, — кивнул Лука Лыков.
— Фома всегда прав! — гордо заявил Юрко.
Мост через Иртыш был длинным и очень узким — по одной полосе в каждую сторону. Обгон невозможен. Даже самосвалы с пропусками стояли, ожидая, пока проверят другие машины. Антон нервничал. Вдруг Ирина и Таня не выдержат гробовых условий, тогда все пропало. Настораживало и то, что патрули проверяли машины, идущие с другого берега, куда он и женщины не могли попасть, а если и попали бы, зачем им возвращаться назад?
Продвинувшись по мосту на сотню метров, пришлось вновь встать. Антон осмотрелся и подошел к стоящему за ним самосвалу.
— Послушай, браток, что за заваруху устроили краснопогонники?
Шофер выплюнул окурок и посмотрел на Антона, как на лунатика.
— Новенький? На Сашкину машину посадили?
— Мне не докладывали. Дали ключи — и вперед.
— Значит, Сашка сдрейфил. Четырнадцать человек с базы слиняло. Бздят! С рудника сорок зеков сорвались. Охрану перебили, весь арсенал с оружием уволокли и в леса подались. Где-то поблизости бродят. Нам же до стройки еще двадцать верст через тайгу пилить. Работягам с этого берега даже харчи везут. Третьего дня шесть хлебных фургонов обстреляли, обчистили котлы с кашей. Девять шоферов убиты, двух поваров и троих экспедиторов жизни лишили. Почем зря людей гробят.
— Почему солдат не вызовут?
— Всех бросили на охрану Транссиба, там беглецов поджидают. Рано или поздно, но они выйдут к «железке». А куда денешься. В Казахстан не пойдешь, там нет ничего, кроме голой степи. Чтобы лес прочесать, армия нужна. Еще не факт, что солдаты помогут, зеки-то не простые. На угольных шахтах работали военные преступники, предатели Родины, бывшие военнопленные, штрафники. Все войну прошли, большинство из них офицеры. Комсостав. Рядовых не сажали, что с них взять. Ну и кого ты пошлешь воевать с тремя взводами полковников и майоров, вооруженных до зубов? Они в шахтах второй фронт прошли. Злые, как черти. Ну забрали бы жратву, зачем шоферню стрелять? Выродки. Слышал, будто среди них и немецкие офицеры есть. Видно, снюхались.
— А что, на том берегу воинских частей мало?
— Я же сказал, всех мобилизовали на Транссиб, остались только авиаполки. Летуны за себя постоять смогут, но прочесывать леса их не учили.
— Но за мостом еще одна железка проходит.
— Кому она нужна? В Омск они не пойдут, город готов к встрече. В степь? Так их же бомбами закидают. Лучший выход — идти лесом на запад. И то сомнительно. Деревеньки они под себя подомнут, а дальше? Барнаул с наскоку не возьмешь, там танковая дивизия расквартирована, их враз подавят. Все дело в сроках. Твой песок и мой щебень зеки жрать не будут, мы проскочим, а тем, кто везет хлеб, я не завидую.
— Утешил. И на том спасибо.
Передние машины тронулись, и Антон побежал к своему самосвалу.
Проехав два десятка метров, колонна опять встала. Антон достал штабную карту генерала, на которой значились все воинские подразделения Юго-Восточного Сибирского военного округа. Здесь же были обозначены военные дороги и лесные тропы. За утерю такого документа могут расстрелять. Помнил ли генерал о том, что хранил штабную карту в своей машине? Конечно, помнил. По ней они всегда находили объездные пути, не обозначенные на обычных картах.
Антон внимательно изучил район и нашел в нем немало слабых мест с военной точки зрения. Кто же мог предположить, что на задворках России возникнет ситуация, требующая введения военного положения?
Переправа на другой берег заняла два с лишним часа. Дорога до переезда оказалась широкой. Антон отъехал на километр и загнал машину в лес. Забравшись в кузов, он начал откапывать женщин. Такой поездки и врагу не пожелаешь, но что было делать? Подруг пришлось приводить в чувство. Более выносливая Ирина пришла в себя первой, но не могла пошевелить ни рукой, ни ногой — конечности затекли. Он перенес ее в кабину, потом привел в чувство Таню и тоже усадил на сиденье.
— Бог мой, мы живы? — прошептала Ирина пересохшими губами.
— Еще как живы и еще как жить будете. Бейте Таню по щекам, она может впасть в кому. Ее надо разбудить.
— Я не могу шелохнуться.
— Не раскисай, товарищ военврач, возьми себя в руки. С огромным трудом Ирина повернулась и стала делать
Тане искусственное дыхание. Антон поражался силе воле этой женщины. С такой можно горы свернуть.
Держаться на покатой с двух сторон крыше при мощном встречном ветре было так же трудно, как разгуливать по канату. Стрелов и Муратов связались веревкой. Вася шел вторым. Он крепко вцепился в трубу воздуховода и ждал, пока Яша переползет от одной трубы к другой. Сверкнула молния, громыхнуло. Начался дождь, быстро превратившийся в ливень. Крыша стала скользкой. Яков выпустил из рук трубу, и ветер понес его назад. Он проскользил на брюхе, как по катку, мимо Василия. Тот натянул веревку и не дал ветру смахнуть морячка с крыши. Теперь Муратов оказался впереди. Посыпал град.
За два часа удалось продвинуться вперед лишь на полвагона. Они задыхались от черного дыма, который стелился слишком низко и слепил глаза. Но обнадеживало то, что в ночи в клубах дыма две ползущие черные фигуры заметить невозможно, да и услышат их в такую грозу вряд ли.
И тут новая неприятность — Стрелова снесло с крыши, он повис, едва не коснувшись земли. Муратов зажал трубу между ног и начал тянуть напарника наверх. Сколько сил ушло на это, одному Богу известно, но от злости у ребят открылось второе дыхание. Передохнув, они двинулись вперед и наконец добрались до края вагона, под ними был кузов, груженный углем. Оба сели на край вагона, на счет три оттолкнулись, спрыгнули на гору угля и затаились. Надо было бы передохнуть, но начало светать, и они могли потерять свое преимущество.
Говорить на таком ветру бесполезно, объясняться можно только знаками. Василий передал свой автомат Якову и показал пистолет, мол, он вооружен и автомат ему не нужен. Потом показал на мостки с перилами и очертил в воздухе круг, что означало: обходим с двух сторон. Стрелов кивнул. Они сползли на узкие мостки и двинулись к кабине с двух сторон. Потом была беспорядочная стрельба. На полу остались лежать три окровавленных трупа в военной форме. Машинист прижался к рычагам управления, подняв руки вверх. В углу на железной подставке работала рация. Машинист уцелел, как и было задумано.
Небо посветлело. Слева был виден крутой откос, под ним широкая река. Справа вырисовывалась окраина города.
— Опусти руки, папаша. Теперь мы здесь командуем, — прокричал Муратов. — Где мы?
— Подъезжаем к Новосельску.
— Вот и ладненько. Минуем город и сделаем передышку, — вытирая взмокший лоб, сказал Стрелов.
В небе послышался шум. Василий осторожно выглянул.
— Что там? — спросил Яков.
— Штурмовики. Черт! Теперь я понял, что они задумали.
— Пока состав в городской черте, бомбить не станут, — сказал Стрелов.
— Все так. Будут ждать, пока выйдем в степь.
