— Если модно, то и рога носят. Ишь как прифрантился. В гости к даме собрался?
— Из гостей. Так торопился не упустить тебя, что забыл поесть. Мне голос сверху подсказал, что ты где-то рядом.
— Я тоже голодна. Хочешь пригласить меня в ресторан? Какого класса?
— Не имеет значения. Главное, чтобы недалеко. Нога разболелась.
— Хорошо. Задача понятна.
Артем чувствовал себя не лучшим образом, особенно в тот момент, когда они вновь свернули на Гороховую. Ника вела его к тому дому, из которого он едва вырвался. До машины Трифонова оставалось несколько шагов, когда девушка, будто жалея его нервную систему, тихо сказала:
— Нам на другую сторону.
Они перешли дорогу и миновали машину ее отца, на которой приехал Артем.
Ресторан «Пальмира» находился напротив злополучного дома номер пять. В зале посетителей набралось немного, еще не пробил час пик, когда народ начинает «гулять по буфету». Метрдотель посадил их за столик у окна. Тут, как и во всех крупных ресторанах, имелись своя танцплощадка, сцена для оркестра и вышколенные официанты в бабочках. Артем немного успокоился, ему хотелось выпить и немного отвлечься от идиотских мыслей.
Им принесли шампанское, коньяк и закуску.
— Что желаете на горячее? — спросил официант, не предлагая меню.
— Севрюжий горб, прикопченный на ольхе, и постную ветчину с солеными сливами.
Официант долго моргал, продолжая ждать заказ. Вероятно, он решил, что посетитель разговаривает на тарабарском языке.
Вероника рассмеялась.
— Принесите меню, — перевела она официанту.
Артем выпил рюмку коньяка и глянул в окно. Машина Трифонова все еще стояла на месте, и двое милиционеров продолжали дежурить у парадного. Ника положила свою изящную ручку на его руку, и он опять увидел сверкающий на ее пальце до боли знакомый изумруд. Артем глянул в ее глаза. Как она повзрослела. Перед ним сидела не девочка, а дама, лишь издали напоминающая Юлю. Но та была нежной хрупкой девушкой, в глазах которой он читал обожание. А сейчас он ощущал власть над собой, зависимость от желания той, что держала его руку. В ее глазах кипела страсть, а не обожание.
Добронравов настойчиво потребовал:
— Перестань ломаться, Жора, как кисейная барышня. Я сказал: «Бей», значит, делай.
— Рука на тебя не поднимается, Илларионыч.
— Для дела надо. Они должны поверить. Слишком я чистенький. Пару ребер сломай, фингалов понаставь.
— Ладно. Но только не я. Тогда уж терпи.
Могила вышел, и в комнате появился мордоворот, у которого вместо рук росли кувалды. Адвокат зажмурил глаза. После третьего удара он потерял сознание, а когда очнулся, смог открыть только один глаз, второй заплыл. Могила сидел перед ним на корточках и покачивал головой.
— Убедительнее не бывает. Нам пора ехать. Я тебе помогу.
В рваной одежде, с кровоподтеками, изможденный, исхудавший, обросший, с запекшейся кровью на пересохших губах и под носом, несчастный Додик едва поднялся на ноги и, опираясь на плечо Пухова, с трудом передвигал ноги. За руль сел Могила. Ехали они долго, пока не добрались до места. Город погрузился в ночь. Могила остановился возле серого здания и кивнул на светящуюся неоновую вывеску по другую сторону дороги.
— Тебя найдут быстро. Ты же не знаешь, где тебя держат в плену. Из твоего окна будет видна вывеска этого ресторана «В гостях у Саши». Он достаточно известный, и они сориентируются.
— Отлично… — Добронравов скривил рот и заныл: — Сволочь, он мне передние коронки сломал.
— Поставишь новые. Сиди. Я пойду, гляну, что там делается.
Пухов вышел из машины, поднялся на третий этаж, открыл дверь своим ключом и вошел в квартиру. Слева пятиметровый коридор, две комнаты заперты, а в самом конце — открытая дверь в третью комнату. Он прошел вглубь, остановился у порога и усмехнулся. Его расчеты оправдались. Вино и коньяк отморозки не трогали. Бутылка из-под «Старки» валялась на полу пустой. Савва и Иван спали прямо за столом мертвецким сном. Клофелин сработал безотказно. Могила вернулся к машине.
— Все в порядке, Илларионыч. Но запомни, эти придурки уже никогда не должны проснуться.
— Не учи ученого. Помоги мне выбраться из машины.
Подъем на третий этаж без лифта длился целую вечность. Адвокат стонал, кряхтел, сопел и шепелявил беззубым ртом, изрыгая проклятья вперемешку с отборной бранью. Добравшись до комнаты, Добронравов с ужасом взглянул на спящих бандитов, уткнувшихся мордами в тарелки с закуской.
— Жора, я их боюсь.
— Они не страшнее мухи с оторванными крылышками.
— У них же оружие, вон, на столе.
— Стрелять может только Иван из своего «ТТ», а у Саввы обрез с холостыми патронами. Он не мокрушник и носит его вместо пугача. Но раньше утра они не очухаются. Ломовую дозу приняли, перед тем как отключились. Я буду неподалеку, на всякий случай.
Адвокат глянул в окно и увидел вывеску ресторана.
— Отличный ориентир.
— Я же говорил. А теперь садись на пол и прицепи наручник к трубе батареи. Ключи я брошу в карман Ивана. Вот тебе его телефон.
Могила достал мобильник из кармана одного из спящих и подал адвокату.
— Вот что, Жора, — прошепелявил адвокат, — найди на кухне пару старых мисок. В одну налей воды, во вторую накидай объедков со стола и поставь возле меня. Лишний цветастый мазок в нашей картине не помешает. — Добронравов сел на пол и пристегнулся к трубе.
— Ну как?
— Только слепой не поверит. Кроме жалости и сострадания ты ничего вызвать не можешь. Даже у такого сухаря, как я.
— Ладно. Осталось начать и кончить. Пустяки. Через час я начну бить тревогу, а пока мне надо привести мозги в порядок.
Оркестр в ресторане начал играть цыганочку. Ника дернула плечами, подмигнула Артему.
— Слабо, принц, сыграть роль цыгана и сплясать с цыганкой?
— С моей-то ногой? Придется дождаться лучших времен.
— Из моей девичьей памяти никогда не выветрится танец, который я танцевала в паршивом ялтинском ресторане в объятиях незабываемого принца. Или ты думаешь, у деток мозги коротки?
Теперь он уже точно знал, что она его не забыла.
— Трудно в это поверить, принцесса. И что теперь?
— Ровным счетом ничего не изменилось. Достаточно того, что я тебя дождалась. Остальное меня не интересует. Ты мой пленник на всю оставшуюся жизнь. Четыре года назад ты мне сказал, что девочки в моем возрасте быстро забывают о своих увлечениях. Как же ты был неправ в моем случае. Еще тогда я решила, что ты будешь моим и ничьим больше. Судьба мне вернула тебя. Я прошла проверку временем, а Юлька нет. Она предала свою любовь, за что поплатилась жизнью.
— Похоже, ты этому рада.
— Нет. Она никогда не была мне настоящей соперницей. Будь она живой, ты все равно ее бросил бы и ушел ко мне. Юлька тебе не пара. Смазливая амеба. У нее не хватило бы сил и воли удержать такого мужика.
