— Не окажешь ли ты честь. Билли?
Мрачный Билли отвел руку назад и вытащил нож, висевший в чехле у него на поясе. Глаза Эмили от ужаса расширились и, казалось, вот-вот выскочат из орбит. Она попыталась вырваться, но Билли крепко держал ее, к тому же он был проворен, очень проворен. Лезвие мелькнуло со скоростью молнии и тут же окрасилось кровью; один-единственный порез с внутренней стороны запястья в том месте, где Джулиан запечатлел свой поцелуй. Кровь из раны ударила фонтаном и закапала на пол. В тишине бального зала звук падающих капель раздавался гулкими ударами.
Девушка всхлипнула, однако прежде, чем она осознала, что происходит. Мрачный Билли уже спрятал свой нож в ножны и отступил в сторону, а Джулиан снова взял ее руку в свою. Он поднял тонкую руку И, припав губами к запястью, начал сосать.
Мрачный Билли удалился к двери. Остальные спустились с лестницы и подошли ближе. Женские наряды издавали мягкое шуршание. Жадным кругом сомкнулись они вокруг Джулиана и его жертвы. Их темные глаза горели. Когда Эмили потеряла сознание. Мрачный Билли тотчас подскочил к ней и подхватил под руки, чтобы рабыня не упала. Веса ее он почти не ощутил.
— Такая красавица, — с улыбкой пробормотал Джулиан, наконец оторвавшись от нее. Губы его блестели влагой, взгляд был тяжелым и сытым.
— Пожалуйста, Деймон, — взмолился тот, которого звали Жан. Он дрожал так, словно его била лихорадка.
Кровь темной струйкой медленно текла по руке Эмили. Джулиан смерил Жана холодным, зловещим взглядом.
— Валерия, — произнес он, — твоя очередь.
Вперед вышла бледная молодая женщина с фиалковыми глазами в желтом платье, грациозно опустилась на колени и принялась лизать жутковатую струйку. Только после того, как рука стала чистой, она прижала рот к открытой ране.
Следующим, по велению Джулиана, наступил черед Раймона, потом Адрианны, Хорхе. Только после того, как насытились все, Джулиан с улыбкой повернулся к Жану и подал знак. Тот набросился на свою жертву с едва сдерживаемым рыданием и, вырвав ее из рук Мрачного Билли, зубами начал терзать нежную плоть шеи.
Деймон Джулиан с отвращением поморщился.
— Когда он насытится, — обратился хозяин к Мрачному Билли, — убери тут все.
ГЛАBA ТРЕТЬЯ. Нью-Олбани, Индиана. Июнь 1857 года
На реке лежал плотный туман, воздух был влажным и промозглым. Стрелки часов миновали полуночную отметку, когда на опустевшей судоверфи Нью-Олбани Джошуа Йорк, наконец вернувшийся из Сент-Луиса, встретился с Эбнером Маршем. К тому времени как Йорк словно некое призрачное видение возник из тумана. Марш прождал его уже около получаса. Следом за ним, бесшумные, как тени, вошли еще четверо.
Марш в ухмылке обнажил зубы.
— Джошуа, — сказал он и любезно кивнул остальным.
С ними капитан уже встречался в апреле в Сент-Луисе до того, как предпринял поездку в Нью-Олбани, чтобы полюбоваться воплощением в жизнь своей мечты. Все они были друзьями Йорка и его спутниками в путешествиях, но более пестрой компании Марш еще не встречал. Двое оказались мужчинами неопределенного возраста с иностранными именами, которые нельзя было ни запомнить, ни произнести; к великому удовольствию Йорка, он называл их Смит и Браун. Они вечно препирались на каком-то заморском наречии. Третьим был уроженец Восточного побережья, человек с ввалившимися щеками, который одевался как гробовщик. Звали его Саймон, он практически никогда не разговаривал. Женщина по имени Кэтрин, похоже, была англичанкой. Высокая и несколько сутуловатая, с болезненным, пустым взглядом, своим видом она напоминала Маршу большого белого ястреба. Но она, как и все остальные, тоже относилась к числу друзей Йорка, а тот предупреждал капитана, что среди его друзей могут попадаться люди весьма своеобразные, так что Эбнер Марш держал язык за зубами.
— Добрый вечер, Эбнер, — сказал Йорк. Он остановился и осмотрел судоверфь, где в сером тумане просматривались силуэты многочисленных остовов недостроенных пароходов. — Холодноватая ночка для июня, верно?
— Ваша правда. Вы далеко остановились?
— Я снял номер в Голт-Хаус в Луисвилле. Нам пришлось нанять лодку, чтобы перебраться на другой берег. — Его холодные серые глаза с особым интересом осматривали пароход, находившийся ближе других. — Наш?
Марш фыркнул.
— Эта кроха? Конечно, нет. Это дешевое заднеколесное суденышко, которое строится для торговли в Цинциннати. Полагаю, вам не могло прийти в голову, что я поставлю на нашем судне гребное колесо сзади?
Йорк улыбнулся.
— Простите мне мою невежественность. Тогда где же наше детище?
— Извольте идти за мной, — сказал Марш, сопроводив свои слова широким взмахом трости.
Они прошли половину верфи.
— Вот, — наконец остановился Марш.
Туман, словно по заказу, несколько развеялся, и глазам предстало гордое и высокое судно, рядом с которым все остальные казались карликами. Каюты и поручни сверкали свежей, белой как снег краской, которая светилась даже в сером мареве тумана. Устремленная к звездам, расположенная на палубной надстройке рулевая рубка, казалось, мерцала; стеклянный храм с изысканно убранным куполом украшала филигранно выполненная резьба, богатством узора напоминавшая ирландское кружево. Трубы — двойные колонны, стоявшие перед палубной надстройкой — гордо вздымались вверх.
В туманной ночи среди более мелких и простых судов этот пароход казался видением, белым призраком из мечты речника. При виде его захватывало дух.
Смит что-то протараторил, и Браун ответил ему на том же тарабарском языке. Джошуа Йорк молча смотрел, затем кивнул.
— Мы создали нечто прекрасное, Эбнер, — сказал он.
Марш заулыбался.
— Я не ожидал увидеть его почти готовым, — добавил Йорк.
— Это Нью-Олбани, — пояснил Марш. — Потому я и приехал сюда, вместо того чтобы заложить судно на верфях Сент-Луиса. Судостроением они занимались еще в те времена, когда я был мальчишкой. В прошлом году они построили двадцать два корабля. Вероятно, столько же сойдет на воду и в этом году. Я знал, что они нас не подведут.
Я прибыл сюда с одним из твоих сундучков с золотом и вывалил его содержимое на стол управляющего, а потом сказал ему: «Хочу, чтобы для меня был построен пароход, хочу, чтобы построен он был срочно, еще я хочу, чтобы он был самым быстроходным, самым прекрасным я самым лучшим судном из всех, которые вы когда-либо строили, понятно? А теперь найдите мне механиков, самых лучших. Хоть из-под земли достаньте, меня это не касается. Но видеть их я хочу сегодня же, чтобы вечером мы могли начать. Также достаньте мне лучших плотников, маляров и конструкторов паровых котлов и прочих специалистов самой высшей квалификации. Если, не дай бог, среди них попадутся не самые лучшие, вы позавидуете мертвым». — Марш рассмеялся. — Нужно было видеть управляющего. Он не знал, то ли ему смотреть на это золото, то ли слушать меня. И то, и другое запугало его до полусмерти. Но свою службу он знает и выполнил то, чего мы от него ждали. — Марш кивнул в сторону судна. — Конечно, оно не закончено. Еще не покрашены кромки. Я хочу, чтобы их выкрасили в голубой и серебряный цвета, чтобы сочеталось с серебром, которым по твоему желанию изобилует салон. Кроме того, мы не получили кое-что из причудливой мебели и зеркала, которые ты заказал в Филадельфии, и тому подобные вещи. Но в основном пароход закончен, Джошуа, и почти готов сойти со стапелей. Пойдемте, я покажу вам.
На корме, на груде досок, рабочие оставили фонарь. Марш чиркнул спичкой о сапог, зажег фонарь и передал Брауну.
— Вот, понесете его, — коротко бросил он и, тяжело ступая, пошел вдоль длинного борта по
