она тоже немного пострадает.
Камилла торопливо накинула на голову капюшон и, не говоря ни слова, поспешила обратно в город.
Саймон не спеша последовал за ней. Он понимал, что провожать девушку было бы неблагоразумно, но хотел удостовериться в том, что она благополучно доберется до дома. Интересно, ощущает ли мадемуазель Гирон его присутствие? Ни разу не обернувшись, она почти бежала, словно ее преследовал сам дьявол.
Наконец Камилла подошла к дому. Саймон замедлил шаг и издалека наблюдал за тем, как она вошла внутрь. Затем подошел поближе, чтобы запомнить получше ее дом: не помешает знать, где она живет.
И вообще, думал он на обратном пути, не мешало бы узнать об этой девушке побольше. По-видимому, она сказала правду, что ее отец – Гаспар Лизана, но проверить все равно стоит. Кроме того, Саймон хотел навести еще некоторые справки… Ну, например, насколько близкие отношения у нее были с отцом и с дядей-пиратом.
Короче, нужно узнать все, что только возможно. Это его прямой воинский долг. Его внутренний голос шептал, что на самом-то деле он хочет узнать про Камиллу как можно больше из праздного любопытства, а не в интересах государства, но Саймон с легкостью убедил себя в обратном: для затеянного им дела необходимо как можно больше знать о ее прошлом.
Но к сожалению, раздобыть какие-либо сведения было не так-то просто. Саймон по опыту знал, что хотя креолы и любят посплетничать в своем кругу, с американским солдатом сплетнями делиться не станут. А уж обсуждать такое темное дело, как каперство, и подавно.
Подходя к баракам, Саймон раздумывал, как бы ему выполнить эту добровольно возложенную на себя миссию. Вдруг он вспомнил, кто рассказал генералу о семье мадемуазель Гирон. Бернард де Мариньи! В отличие от остальных креолов Мариньи был расположен к американцам. Ходили слухи, будто он даже ухаживает за дочерью американского посла. Если кто и может рассказать Саймону о мадемуазель Гирон, так только этот юный креольский щеголь.
Майор направился в район, где располагались игорные заведения. Мариньи нужно было искать именно там, а так как час был сравнительно ранний, оставалось надеяться, что мозг юноши еще не затуманен возлияниями и он сможет вразумительно ответить на вопросы.
Не прошло и получаса, как Саймон разыскал Мариньи в заведении некого Гамбии. Юноша потягивал абсент и играл в кости. Похоже, он был рад видеть майора: он поприветствовал его на английском языке. Мариньи уже давно намекал генералу Уилкинсону, что ему хотелось бы получить место в американском правительстве. Возможно, он воспринял появление Саймона в игорном зале как шанс произвести хорошее впечатление на друга генерала. Может, поэтому и заговорил на английском: хотелось показать, как хорошо он владеет этим языком.
Сам Саймон не стал переходить на французский. Поговорив немного на общие темы, майор перевел разговор на то, что в данный момент интересовало его больше всего:
– Генерал Уилкинсон сказал, что вам кое-что известно о мадемуазель Гирон. Самому мне довелось танцевать с ней вчера на балу, и, должен признаться, я был бы не прочь узнать о ней побольше.
Мариньи вертел в руках игральные кости. Его лице расплылось в довольной улыбке.
– Только не говорите мне, что наш суровый майор наконец-то нашел женщину, достойную своего внимания.
Саймон пожал плечами:
– Все может статься. – Он решил, что Мариньи, будучи истинным креолом, скорее согласится помочь влюбленному. Хотя Саймона бесило, что придется играть роль обезумевшего от любви придурка, он решил, что такой подход сработает лучше всего.
Мариньи рассмеялся и бросил кости. Выпало три очка, и Мариньи издал стон, полный отчаяния. Тихонько выругавшись, он достал из кармана несколько монет и швырнул их на стол.
Но, заметив, что Саймон стоит рядом и терпеливо ждет, юноша снова стал воплощением любезности.
– Пойдемте, мой вечно трезвый друг. – Он сделал жест по направлению к пустому столику. – Сегодня мне что-то не везет. Думаю, лучше переждать черную полосу. Давайте выпьем и обсудим вашу мадемуазель Гирон.
Мужчины сели за стол. Мариньи заказал два абсента, а затем обернулся к Саймону. Выражение его лица было серьезно.
– Должен вас предупредить, что с мадемуазель Гирон опасно завязывать близкие отношения.
Саймон рассмеялся. Эта женщина, конечно, не подарок, но навряд ли она так уж опасна.
– Похоже, мы с вами говорим о разных женщинах. Мадемуазель Гирон и мухи не обидит.
– Бояться нужно не ее, а ее дядю.
– Это еще почему? Конечно, месье Фонтейн всегда готов встать на ее защиту, но…
– Non, non, не этот дядя. Другой.
– Другой дядя? – Саймон изображал из себя дурачка.
Слуга принес абсент. Саймон пригубил немного и чуть не поперхнулся – какая гадость! Непонятно, что в этом абсенте находят креолы?
Мариньи тоже пригубил из своего бокала, а затем наклонился к Саймону и понизил голос до заговорщического шепота:
– Жак Лизана.
Саймон изобразил на лице удивление:
– Пират?
– Qui, пират. Ее отцом был Гаспар Лизана. Брат Жака, как вы понимаете. Теперь мадемуазель Гирон –
