нужды.
Пока полицейский расстегивал браслеты, мужчина поднялся, вышел из-за стола и совершенно неожиданно подвинул ей стул.
— Прошу, мисс Келли, присаживайтесь.
Нэнси опустилась на стул, недоумевая еще больше. Индус вернулся на прежнее место за столом.
— Приношу извинения за то, что мне пришлось просить вас приехать…
От этих слов Нэнси вскипела.
— Меня не просили. Меня заставили. — Она потерла запястья. — И наручники надевать было ни к чему.
На секунду показалось, что этот человек искренне ей сочувствует:
— Прошу прощения. Молодые офицеры порой действуют неразумно. Я обязательно поговорю с капитаном Хундалани.
Нотка сочувствия подарила Нэнси надежду на то, что проявление справедливого негодования сейчас подействует.
— Какого черта вы приходите, барабаните в дверь, поднимаете меня с постели и угрожаете арестом? Вы хотите запугать меня?
Глаза мужчины вдруг засверкали от ярости. Инстинктивно Нэнси поняла, что должна вести себя более осмотрительно. Когда индус заговорил вновь, тон его был резким и бескомпромиссным:
— Мисс Келли, здесь не Северная Америка. Индия — небогатая страна. Силы полиции Дели на пределе. Нам элементарно не хватает времени. И, уверяю вас, наши действия оправдывает серьезность положения.
Он оттолкнул стул, поднялся и остановил на пленнице взгляд, бесстрастие и холодность которого граничили с презрением.
— Кроме того, я не позволю североамериканцу критиковать наши методы работы. Готов поспорить, сейчас в Штатах каждый третий афроамериканец сидит за решеткой. Я не считаю это справедливой и отлаженной правовой системой.
Нэнси пока удавалось скрывать свой испуг.
— Рекомендую вам направить жалобу в посольство США. В том, что касается американского правосудия, я могу согласиться с вами, но я не судья, а журналист.
Кем бы он ни был, этот человек явно больше не собирался продолжать дискуссию по поводу ареста. Индус отвел взгляд, и Нэнси воспользовалась секундой, чтобы собраться с мыслями. Скорее всего, он был начальником и мог сделать с арестованной все, что заблагорассудится. Прежде чем Нэнси успела раскрыть рот, он сказал:
— Я инспектор Лалл. Вы здесь по делу Херцога.
Сердце Нэнси упало. «Дело Херцога». Два слова прозвучали пугающе серьезно, и хуже того: у нее возникло подозрение, что они считают ее близко связанной со своим предшественником и посвященной в детали происшествия, которое они расследуют.
Запинаясь, Нэнси ответила:
— Послушайте, я уже говорила капитану Хундалани, что понятия не имею, о чем речь. С Антоном Херцогом я едва знакома. Меня прислали ему на замену. «Интернэшнл геральд трибьюн» — крупная международная компания. А сейчас вы должны разрешить мне встречу с адвокатом или с представителем моего посольства.
Инспектор окинул ее холодным взглядом, повернулся к замершему на посту у дверей полицейскому и сказал:
— Пожалуйста, пригласите мистера Арумагама.
Полицейский скрылся в коридоре, и инспектор вернулся на свое место. Прозвеневший в его голосе металл напугал ее до мозга костей.
— Адвокат сейчас будет, мисс Келли. Могу я задать вам пару вопросов до его прихода? Честно говоря, мне этого совсем не хочется, но дело серьезное. Поверьте, очень серьезное. Если хотите спуститься в камеру и все хорошенько обдумать — воля ваша. А мы попробуем про вас не забыть. Кстати, советую ни к кому и ни к чему там внизу не прикасаться. Нам бы не хотелось, чтоб вы подхватили проказу.
Холодок побежал у нее по спине. Открылась дверь, и вернулся полицейский в сопровождении низенького, лысого, усталого вида человека за пятьдесят с очень темной кожей, в очках с толстыми стеклами. Инспектор Лалл представил его взмахом руки, и этот жест как будто выражал его мнение о том, что происходящее здесь — всего лишь фарс и пустая трата времени.
— Мисс Келли, это ваш официальный представитель, мистер Арумагам. Пожалуйста, задавайте ему любые вопросы.
Нэнси в отчаянии посмотрела на усталого пожилого человека, опустившегося на стул рядом с ней. Он не внушал ей никакой надежды, но это было единственной уступкой с их стороны. Едва скрывая отчаяние, она спросила:
— Что происходит? Они вправе так поступать со мной? Вы должны помочь мне…
Мистер Арумагам кивнул, поправил очки и, пошарив в кармане, вытянул визитную карточку:
— Вот моя визитка, мисс Келли.
Она едва не закричала на него от досады.
— Да не хочу я вашу чертову визитку! Я хочу выбраться отсюда. Объясните мне, что происходит…
Адвокат взволнованно откашлялся. Инспектор Лалл сложил руки на груди и наблюдал за их диалогом со смесью скуки и нетерпения. Мистер Арумагам сказал:
— Вас задержали по подозрению в шпионаже. Поэтому вы временно лишаетесь гражданских прав согласно статье третьей, параграфу семь Закона о терроризме и шпионаже от две тысячи пятого года. Вы можете быть задержаны без суда на срок до ста тридцати дней, по истечении которых судья определит, представляете ли вы по- прежнему серьезную опасность для государства, и в случае необходимости выдаст ордер на продление заключения, снова до ста тридцати дней. У вас нет права на свидания и на освобождение под залог. Максимальный приговор за шпионаж — смертная казнь, за соучастие в шпионской деятельности — двадцать пять лет. Насколько я понял, вы задержаны по подозрению в соучастии…
Нэнси Келли вдруг почудилось, что лицо мистера Арумагама сливается с серыми стенами, а голос уплывает куда-то вдаль. Собственные локти, лежащие на столе, стали неподъемными, она смогла лишь опустить лицо на руки. Затем подняла взгляд на инспектора Лалла и резко спросила:
— Соучастие в шпионаже? Но это безумие.
Последовала еще одна устрашающая пауза. Нэнси прервала ее, стараясь не выдать своего отчаяния.
— А как же мое посольство? Моя газета? Я требую, чтобы вы немедленно связались с ними.
— Ваше требование будет выполнено, — заверил мистер Арумагам.
По его голосу было ясно, что он понимает: это ей нисколько не поможет.
Инспектор Лалл кивнул, затем бесстрастно произнес:
— Итак, мисс Келли, приступим.
Он раскрыл толстую папку и воззрился на бумаги сквозь очки.
— Вы учились в Париже, в Сорбонне.
С трудом сдерживая себя, Нэнси ответила:
— Да.
— И находились там с тысяча девятьсот девяносто седьмого года по двухтысячный.
— Да.
— И вы утверждаете, что едва знакомы с Антоном Херцогом?
Она вновь попыталась защититься.
— Да. Я встречалась с ним пару раз, и все. В редакции. Он не друг мне, его даже нельзя назвать моим коллегой…
Нотка нетерпения послышалась в голосе инспектора Лалла.
— Мисс Келли, напоминаю: крайне важно, чтобы вы отвечали предельно искренне. С этого момента я буду задавать вопросы только один раз. Но прежде всего позвольте мне сообщить: во-первых, нам уже известно, что Антон Херцог преподавал в Сорбонне целый год, с девяносто восьмого по девяносто девятый. Он на год отошел от «Интернэшнл геральд трибьюн» и якобы вел в университете курс письма. Во-вторых, нам также известно, что он являлся председателем комитета, наградившего вас стипендией начинающего репортера, когда вы только пришли на работу в газету. И вот вы прибыли ему на замену. На мой взгляд, вы больше напоминаете протеже Антона Херцога, чем человека, незнакомого с ним.
Нэнси Келли покачала головой, не веря ушам. Ведь все было предельно ясно: один человек сменял другого на должности, любые подозрения казались абсурдными. Однако инспектор Лалл пристально смотрел на нее — так, будто ожидал чистосердечного признания. Стараясь оставаться спокойной, Нэнси ответила:
— Во время обучения в Сорбонне я ни разу не встречалась с Херцогом. Я тогда даже не знала по именам ведущих журналистов. Я была обыкновенной студенткой — опаздывала со сдачей курсовых, ходила в бары. Даже если б я знала его, что такого? Мне не удалось бы стать его протеже. Херцога знает масса людей. Он по праву слывет выдающимся журналистом-международником. А что доказывает мое нынешнее назначение? Чтобы заслужить повышение, я много и тяжело работала. Не представляю себе, что за мотив вы пытаетесь выдвинуть.
Инспектор взглянул на нее почти с сожалением и перевернул страницу в деле.
— Мисс Келли, известно ли вам, чем мистер Херцог занимался в Индии и Тибете?
— Разумеется. Он был репортером «Трибьюн». В последнее время собирал материалы о таянии ледников на тибетских плато. Именно этим он и занимался, когда газета потеряла с ним связь.
Встретив презрительный взгляд инспектора, она замолчала.
— Пожалуйста, продолжайте, — проговорил Лалл насмешливо.
— Обширные тибетские ледники в процессе таяния снабжают водой семь священных рек Азии: Желтую реку, Ганг, Брахмапутру… Это означает, что они служат источником питьевой воды для пятидесяти процентов населения планеты. Если ледники исчезнут, реки пересохнут, и люди останутся без питьевой воды. Начнутся засуха, голод, война… Катастрофа.
— Значит, вот какое прикрытие было у Херцога?
— «Прикрытие»? Чего ради? Он именно над этим и работал. И это все, что я знаю о его деятельности здесь. Кстати, мне рассказал об этом редактор «Трибьюн» Дэн Фишер. Зачем ему лгать? Потом газета потеряла связь с Херцогом. Насколько я знаю, его настоящее местонахождение неизвестно. Если вы что-то знаете о нем, то все сотрудники редакции были бы рады услышать от вас эту информацию.
Мистер Лалл вновь перевернул лист и негромко проговорил:
— Поверьте, мисс Келли, мы тоже очень хотим найти мистера Херцога. Очень.
Почти минуту они сидели молча. Мистер Лалл медленно переворачивал листы дела, пока не
