Жениться и обзавестись детьми! Ты обязан продолжить наш род, воспитать достойного наследника! Ничто так благотворно не воздействует на рассудок мужчины, как рождение у него законного сына.
– Да, от радости некоторые просто сходят с ума, – пробормотал граф, вытирая лоб полотенцем.
– Что ты там бормочешь? – настороженно вскинув брови, спросил Паддингтон.
– Я говорю, что очень скоро возьмусь наконец за ум и остепенюсь, дядюшка, – отчетливо и громко ответил ему племянник.
– Чем скорее это произойдет, тем лучше, – удовлетворенно промолвил старик и стал раскуривать потухшую трубку. – Иначе всех достойных женщин расхватают другие, а ты останешься одиноким. Говорю тебе это по собственному горькому опыту, дружок. В молодости я ведь тоже был франтом и ловеласом. Но пока я валял дурака, моя возлюбленная взяла да и вышла за другого. А уж какая она была красавица и умница! От досады я готов был рвать на себе волосы!
Он горестно покачал головой и приуныл. Ремингтону стало жалко несчастного дядюшку и чуточку стыдно за свое легкомысленное поведение. Паддингтон вздохнул и с грустной улыбкой добавил:
– Я всегда любил детей и страдал оттого, что не обзавелся собственными отпрысками, такими же сорванцами, как ты, дружок. Ты был очень шустрым и сообразительным ребенком, любил скакать на мне верхом. И даже испортил несколько моих любимых шейных платков, шалунишка! Но я на тебя не сердился. Мне нравилось укладывать тебя в постель, наблюдать, как ты засыпаешь, помолившись на сон грядущий…
От этих воспоминаний к горлу Ремингтона подкатил ком, он едва не заскрежетал зубами. Дядя Паддингтон заботился о нем больше, чем его родной папаша, эгоист и сибарит, имевший множество любовниц. Перед мысленным взором графа возникли некоторые пикантные сценки, свидетелями которых он невольно стал в раннем детстве. Однако Паддингтон прервал его размышления, решительно заявив:
– Короче говоря, дружок, я хочу увидеть своих внучатых племянников. А без участия женщины дети не появляются. Поэтому, мой милый, нам срочно нужно найти тебе жену.
Ремингтон издал сдавленный стон.
На другое утро о пари графа Ландона и леди Антонии Пакстон сообщили девять газет, включая «Таймс». Добрых две трети лондонцев обсуждали детали этого спора, красочно описанные в репортажах. Особенно поразили читателей подробности сцены выбивания Ремингтоном ковра на заднем дворе особняка на Пиккадилли, куда тайком проник через проулок один ловкий журналист. Не менее любопытны были и зарисовки, сделанные борзописцем из другой бульварной газетенки, наблюдавшим происходящее в доме леди Антонии с забора.
Приключения лорда Карра взахлеб обсуждали как члены парламента, так и простые лавочники Лондона, его похождения вскоре стали городской притчей во языцех и быстро обрастали домыслами. Поговаривали, что слухи о сумасбродстве Ремингтона дошли даже до самой королевы и распространились по двору ее величества.
Один заслуживающий доверия источник утверждал, что стареющая Виктория узнала об этой скандальной истории от своих дочерей и потребовала, чтобы они прочитали ей статью в «Таймс» целиком. Выслушав ее до конца, королева покраснела и впала в оторопь, а выйдя из оцепенения, промолвила, расправляя складки черного шелкового платья:
– Опять этот одиозный граф Ландон выкинул очередной номер! Этот повеса попирает все нормы приличия и морали. Вот чем иной раз оборачивается чрезмерная ученость! Нет, определенно не в меру интенсивная умственная работа никого до добра не доводит. Особенно пагубна она для холостых мужчин! Начитавшись трудов разных вольнодумцев, они становятся, как это ни печально, аморальными эгоистами и даже извращенцами.
Королева порывисто встала со стула и принялась взволнованно расхаживать по гостиной.
– Но еще ужаснее то, что он пятнает свой почетный родовой титул! Это уже совершенно возмутительно и непростительно! Так как зовут эту леди? – остановившись возле окна, спросила она у принцессы Беатрисы.
– Леди Антония Пакстон, – заглянув ей в глаза, сказала дочь.
– Пакстон? Весьма достойная фамилия. Сэр Джон Пакстон построил для великой выставки хрустальный дворец, – задумчиво промолвила королева. – Она его родственница?
– Здесь сказано, что эта дама – вдова сэра Джеффри Пакстона, мама! – сказала Беатриса.
– Вдова? – Королева нахмурила брови. – Ах да! Супруга скончавшегося сэра Джеффри. Так вот почему я знаю ее имя! Она же входит в правление Лиги помощи вдовам. Чудесная во всех отношениях женщина! Пожалуй, именно она-то и способна образумить этого повесу и заставить уважать наши вековые традиции семьи и домашнего очага. – Королева расправила плечи и выпрямила спину при этих словах. – Что ж, пожелаем ей успеха в ее добром начинании и помолимся за то, чтобы негодяй, за перевоспитание которого она отважно взялась, был наказан и посрамлен. – Ее величество прищурилась, сверкнув глазами, и вскинула подбородок.
Принцессы многозначительно переглянулись.
– Что случилось? В чем дело, тетушка? – взволнованно воскликнула Антония, вбегая в полутемную спальню Гермионы, где старая дама лежала на кушетке. – Вам нездоровится?
– Нет, милочка, я просто немного устала и прилегла отдохнуть, – успокоила ее тетя. – Вот разве что голова у меня сегодня какая-то тяжелая. Но это скоро пройдет.
Сидевшая рядом с ней Пруденс Куимбиз вздохнула и горестно пожевала губами.
– Уж не послать ли за доктором Байджоу? – обеспокоено сказала Антония, присаживаясь на кушетку и дотрагиваясь до сухой и холодной руки старой леди.
– Какой прок от этого идиота! – проворчала Гермиона. – Он даст мне выпить успокоительный травяной настойки и посоветует поменьше двигаться и волноваться. Нет, уволь меня от его рекомендаций, я вполне здорова, моя дорогая! – Она похлопала Антонию по руке и вдруг, вспомнив что-то важное, вскричала: – Боже, я ведь должна была сегодня дать его сиятельству наставления по составлению рецепта и разработке меню! Пожалуй, я встану, мигрень пройдет сама собой.
– Не беспокойтесь на сей счет, дорогая тетушка! – сказала Антония. – Я вполне справлюсь с этой миссией вместо вас. А вы попробуйте уснуть! – Она поправила плед, которым была укрыта тетушка, и покинула спальню.
Как только дверь за ней захлопнулась, Гермиона открыла глаза и промолвила, заговорщически подмигнув Пруденс:
– Вот видишь, это было совсем не трудно. А ты сомневалась!
Старый дворецкий Хоскинс покинул шаркающей походкой столовую, залитую солнечным светом, вынося поднос, заставленный грязными тарелками, и в комнате стало тихо. Оставшись одна, Антония взяла со стола стопку бумаги и стала механически тасовать листы, чтобы как-то скоротать время до прибытия Ремингтона. Непрошеные воспоминания об их лобзаниях во дворе вытеснили прочие мысли из головы, и глаза ее затуманились.
Она была ошеломлена стремительным натиском графа и не могла успокоиться еще довольно долго после его ухода. Губы ее пылали, колени дрожали, в горле пересохло, едва лишь ей вспомнились другие детали мускулистого тела графа Ландона, поразившие ее. Абсолютно не подготовленная для такого пассажа, она застыла на месте и не сопротивлялась его грубоватым страстным ласкам…
Подобными вопросами Антония не задавалась уже давно, хотя никогда не была безразлична к плотским радостям. Очевидно, роль вдовы и поборницы священных законов брака основательно сковала путами предрассудков ее воображение и чувства. Но вот появился граф Лан- дон и нарушил ее затянувшуюся летаргию, пробудил в ней дремавшие темные желания, расшевелил женственность. И чем это все обернется?
– Я снова прибыл в ваше распоряжение, – раздался голос Ремингтона. Леди Антония вздрогнула и, резко повернувшись, увидела графа Карра, застывшего в дверях с ангельской улыбкой на лице и скрещенными на груди руками.
– Я не слышала шума в прихожей, – покраснев, проворковала она, прикладывая руку к занывшему от странного предчувствия сердцу.
– Это потому, что я воспользовался черным ходом. Перед парадным подъездом снова собралась толпа охотников за скандальными новостями.
– Ваша находчивость, сэр, достойна похвалы, – промолвила леди Антония, взглянув на Ремингтона из-под полуопущенных длинных ресниц томным взглядом.
– Я всегда был сообразительным парнем, – пошутил он и спросил, посмотрев на лежавшие на столе листки: – И что же мне предстоит штудировать сегодня?
– Я познакомлю вас с основами составления меню, сэр! – строго сказала Антония и горделиво вскинула подбородок, подчеркивая тем самым серьезность момента. – Как вам уже известно, нам представлялось уместным ввести вас в курс искусства планирования домашнего питания. Вот почему сегодня я прочту вам лекцию о…
– Вы лично? – перебил ее Ремингтон, сделав изумленное лицо. – Мне казалось, что вы сохранили за собой роль надсмотрщицы, проверяющей процесс обучения. Вы недовольны своими помощницами? – Граф прислонился плечом к дверному косяку и нагло ухмыльнулся. Леди Антония указала ему рукой на стул у стола и холодно произнесла:
– Присаживайтесь, сэр! Дело в том, что тетя Гермиона внезапно занемогла, и я была вынуждена ее заменить. Итак, приступим к занятиям! Но что же вы стоите, сэр?
Лорд Карр подошел к ней, проигнорировав предложенный ему стул, и произнес, парализуя ее демоническим взглядом:
– Я предпочел бы постоять, мадам! Мне всегда думается лучше, когда я ощущаю твердую почву под ногами.
Антония именно этого и опасалась.
– Нет, я настаиваю на том, чтобы вы сели, милорд! – чуть повысив голос, промолвила она и, схватив пачку листов,
