выше по реке. Мы проплыли мимо… а потом… э-э… взяли телефон и позвонили девять один один, потому что она действительно плохо выглядела. А когда мы приблизились к берегу и хотели вылезти, он на нас набросился, как… ниндзя.
Бафф вытаращил глаза и рубанул воздух ребром ладони.
— Точно. Как ниндзя.
Верл указал на свое лицо.
— Треснул меня по зубам, сломал Баффу нос. И вообще было черт знает что.
— Значит, он напал на вас троих?
Бафф кивнул, а потом потряс головой.
— Да… то есть нет. Он напал на нас… и на Пита. Нас было четверо.
Журналистка уставилась на них.
— А что случилось с Питом?
— Он вырубился, когда мистер Майклз стукнул его по голове… железной трубой.
— Пит сейчас в больнице?
Бафф покачал головой:
— Не-а, сидит дома и пьет пиво.
Она кивнула:
— Понятно.
Боб засмеялся.
— Это похлеще реалити-шоу.
Журналистка поднесла микрофон Верлу.
— А как же лягушки?
— Э-э… ну, они попрыгали в воду, когда этот тип перевернул лодку.
Она вскинула брови.
— Вы, кажется, сказали, что лягушки были мертвые. Верл ненадолго задумался.
— Ну… Мы их слегка колем острогой, чтоб они вырубились. Мы, типа, снайперы. Э-э… когда лодка опрокинулась, они все оклемались и удрали.
— А что вы вообще с ними делаете?
— Едим. Они на вкус как курица.
Бафф влез в объектив.
— И будьте осторожны, потому что он вооружен и очень опасен.
Верл ткнул пальцем в камеру.
— Точно. Вооружен и опасен.
— Спасибо, джентльмены. — Журналистка посмотрела на оператора: — Возвращаемся в студию. Сэм?
— Барбара, есть версии того, где сейчас Эбби Элиот и Досс Майклз? — спросил Сэм.
Та покачала головой.
— Если эти люди действительно видели Эбби Элиот и Досса Майклза, видимо, они спускаются по реке. — Барбара пожала плечами. — Но, учитывая ураган, трудно сказать, где именно они находятся.
Сэм прищурился и обернулся к другой камере.
— Мы переключаемся на дом сенатора Колмэна в Чарлстоне. Сенатор, известно ли что-нибудь о местонахождении вашей дочери? Не выходила ли она на связь?
Сенатор стоял в передней, и ему в лицо было направлено восемь микрофонов. Как ни странно, на стене по-прежнему висел портрет Розалии. Она смотрела на сенатора. Тот кашлянул.
— Мы их отслеживаем. Но Досс вырос в тех краях, и он постоянно нас опережает. Погода также нам не благоприятствует. Никаких контактов с Эбигейл Грейс не было. Никто, насколько нам известно, не общался с Эбигейл Грейс и Доссом Майклзом на протяжении вот уже полутора недель.
Видимо, он еще не получил письма Эбби. Боб выключил телевизор.
— Что еще за двойное имя?
— Чарлстонская традиция.
— Сомневаюсь, что кто-нибудь в здравом уме поверит тем троим идиотам. Но они назвали точное место. И их показали по национальному телевидению. Прислушайся. Где-то поблизости вертолеты.
— Ты и половины не знаешь.
Глава 43
Сотни обследований, каждое из которых подтверждало: дело плохо. Но все-таки мы надеялись на еще одно обследование, еще одно лекарство, еще хоть что-нибудь, лишь бы это помогло нам удержаться на плаву. Мы питались не едой, а надеждой.
Пока Эбби спала, я бродил по дому и думал о том, как все изменилось. Как будто у нас закончилась еда. Мы постепенно исчерпали все разнообразие меню, одно блюдо за другим, и остались пустые тарелки. Умереть — это одно. Знать, что ты умираешь, и ждать смерти — другое. А наблюдать за тем, как умирает кто-то рядом, — третье.
Прошло несколько дней. Я бродил по дому в ожидании телефонных звонков, а Эбби спала, избавляясь от токсинов. Поздно вечером я взобрался на смотровую площадку и уставился в пустоту. Луна отбрасывала тени на воду, вдалеке сверкали огни Форт-Самтера. У меня зазвонил мобильник. Я взглянул на экран и понял, что звонят из Техаса.
— Алло.
— Досс Майклз?
— Слушаю.
— Это Анита Беккер, ассистент доктора Пола Вирта.
— Да?
Глава 44
Когда я вернулся в хижину, Эбби там не было. Осталось только пятно на кровати. Удочка стояла в углу, одежда лежала в ногах. Я задумался и через несколько секунд услышал, как скрипнула ступенька. Эбби поднялась на крыльцо, завернувшись в простыню, будто в сари. Она села рядом со мной, и я сказал:
— Боб говорит, ураган сегодня вечером нас заденет.
— Да. — Она держала в руке окровавленный платочек. На виске пульсировала набухшая жилка. Эбби взяла меня под руку. — Я хочу, чтобы ты кое-что сделал.
— Что угодно.
Она повела меня к реке. Эбби ступала осторожно, то и дело останавливаясь, чтобы отдышаться и не увеличивать боль. Она успела все приготовить — а значит, проснулась уже давно. Эбби усадила меня перед мольбертом. Заточенные карандаши и белый холст. Она указала на реку. В нескольких шагах, на берегу, лежал упавший кедр — выбеленный солнцем, гладкий. Точь-в-точь как скамейка. Одинокая ветка поднималась на полметра в воздух, так что можно было удобно прислониться и смотреть на Сент-Мэрис. Нетронутую и несломленную.
— Милая, мне не хочется…
Она приложила палец к моим губам.
— Ш-ш-ш…
Эбби поцеловала меня, села на поваленный ствол, скрестив ноги, и сбросила простыню. Ткань соскользнула с ее плеч, открыв шрамы на груди, и упала поперек ствола, точно скатерть. Эбби развязала платок и повесила его на ветку. Он заплескался на ветру, как флаг. Потом она вытерла нос и посмотрела на
