— Как?
Родригес оглянулся, словно желая убедиться, что никто не подслушает.
— Я не хотел открываться тебе, пока злой дух не будет изгнан, — продолжал он, понизив голос. — Твое прибытие сюда было предсказано. А именно, настоятелю и мне были ниспосланы сновидения, предвещавшие твой приход.
— Сновидения? — переспросил Стив. Неужели его появление в церкви Святого Михаила было предопределено?
— Да. Эти сновидения были весьма конкретны, хотя они не приготовили нас к необходимости провести экзорцизм. Однако нам дали ясно понять, что мы должны оказывать тебе помощь всеми возможными способами.
— И я искренне благодарен за вашу помощь, святой отец.
— Но тебе оказана еще не вся помощь.
— Что… как это?
— Сновидения навели нас на мысль, что ты привезешь с собой меч. Это так?
— Да, так. Он… в джипе.
— Хорошо, — кивнул Родригес. — Он нам понадобится. Он должен быть освящен. А ты сам примешь постриг и посвящение.
— Посвящение? — Стиву пришло в голову лишь одно истолкование этого слова. — В духовный сан, как священник?
— Нет… не совсем. — Отец Родригес еще раз тревожно огляделся и понизил голос до едва слышного шепота. — Ты не должен никому об этом рассказывать. Сны и видения весьма однозначно провозглашали, что ты должен быть посвящен в орден, запрещенный церковью семь столетий назад. Официально ты станешь францисканцем, то есть членом нашего ордена.
— Официально? — Как-то это подозрительно. А что, если Стив согласится, а потом кто-то узнает, к какому ордену он принадлежит на самом деле? Судя по тому, как держится отец Родригес, отлучение от церкви станет лишь
— А кем я буду… неофициально? Отец Родригес помедлил перед ответом:
— Рыцарем ордена тамплиеров.
Стив преклонил колени перед алтарем, и настоятель возложил руки ему на голову. Постриг произошел утром, перед всей конгрегацией. А на посвящение, проводимое в узком кругу, допустили лишь небольшую группу священнослужителей.
Произнеся несколько фраз по-латыни, настоятель убрал руки и знаком велел Стиву встать. Стив послушался, и присутствующие священники подошли, дабы облачить его. Поверх белого одеяния, надетого Стивом для ритуала, на него возложили белую мантию с красной оторочкой и красными равноплечими крестами на груди и на спине.
Отец Родригес поднял с алтаря меч, освященный вчера ночью, и подошел к Стиву.
— Прими сей меч, как знак власти, вверенной тебе для защиты Святого Писания и сбережения Святых Таинств Господних. Не предай доверия, возложенного на тебя как на служителя Святой Церкви и рыцаря Храма Христова.
Памятные слова другого священника из другого мира эхом отозвались в памяти Стива: «Ни за что не посрами его!» Стив принял меч из рук отца Родригеса и склонил голову, чтобы коснуться клинка лбом, как ему велели заранее. И вложил меч в ножны, висящие на поясе.
— Никогда не предам.
— Может, тебе все-таки лучше остаться еще на одну ночь? — спросил отец Родригес. — Ты все еще слаб после столь тяжких испытаний.
— Нет, святой отец.
— Брат, — поправил Родригес.
— Брат, — неуверенно повторил Стив, совсем не воспринимая себя священнослужителем. Вот рыцарем — это да, рыцарем он останется на всю жизнь. Но если на то пошло, в рыцари его уже давным-давно посвятил Эрельвар. — Каждый час моего промедления дает Белеверну час выигрыша для новых козней. Я переночую в Оахаке, обещаю.
— Понимаю. Тебе пора в поход, Дон-Кихот.
— Ладно, сегодня ночью я не буду воевать с ветряными мельницами, — улыбнулся Стив. — Я знаю предел своих возможностей, свя… брат. Я хотел бы передать монастырю вот это, — заключил Стив, протягивая отцу Родригесу одну из седельных сумок Белеверна. Когда Родригес заглянул в сумку, брови у него поползли кверху.
— Это же…
— Десять тысяч американских долларов. Я уверен, что настоятель найдет им достойное применение.
— Несомненно.
— До свидания, брат. — Стив тряхнул руку священнику. — Спасибо за помощь.
— Счастливого пути, храмовник. Храни тебя Господь.
— И вас тоже.
Стив направился к джипу, где дожидались его Александер с Робертом, и забрался на водительское сиденье.
— Мы должны добраться в Оахаку как раз на закате, — сообщил Ричард. — Туда часа три пути.
— Тогда в дорогу! — откликнулся Стив, выводя машину на узкий проселок, ведущий прочь от монастыря.
— Итак, — сказал Александер, — что же они там с тобой такое вытворяли?
— Я не могу открыться. Скажем так: они провели обряд, призванный защитить меня от магии Белеверна.
— И для этого им понадобился твой меч? — скептически поинтересовался Александер.
— Они его освятили, — уклонился Стив от полного ответа. — Стоит уповать, что теперь он поможет против горемки.
— Только уповать?
— Это вопрос веры, — ответил Стив.
Александер промолчал. Но через какое-то время снова нарушил молчание:
— Похоже, они без труда приняли твой рассказ на веру. Лично мне было сложновато поверить в такое.
— Они еще неделю назад знали о моем приезде.
— Что?! Откуда? Даже ты сам лишь за пару часов до этого узнал, что заглянешь туда.
— Им было провозглашено в снах и видениях, что к ним прибудет рыцарь, нуждающийся в их помощи, — объяснил Стив. — Они все приготовили заранее… Кроме экзорцизма.
— Ага, ты непременно должен рассказать мне об этом. Ты и в самом деле выглядишь, словно из тебя вытащили дьявола. Хотя день отдыха явно пошел тебе на пользу. Небольшая поездка до города и мягкая постель — или хотя бы что-то вроде — вновь поставят тебя на ноги.
— На мне все заживает, как на собаке.
— Я уже заметил. Ты снова был на ногах и мчался в путь всего через два дня после схватки с этим подобием коня.
— Один день здесь равен десяти в Дельгроте. Так что на счету каждый час.
На третье утро заточения Тамару разбудил скрежет открывающейся каменной двери.
Вошла служанка — все та же молодая испанка, которая два последних дня заботилась о нуждах Тамары, — и поставила завтрак на столик, дополнивший скудную обстановку камеры. Сев в постели, Тамара смотрела, как девушка укладывает принесенную для нее чистую одежду.
Они ровесницы, в крайнем случае испанка старше на год-два. Миловидная, на левой скуле — позеленевший синяк. Мешковатый балахон, точь-в-точь такой же, как принесенный для Тамары, не в силах скрыть довольно изящную фигуру, почти с такими же округлостями, как у Тамары. В черных глазах застыло покорное, затравленное выражение сломленного духом человека. Что же с ней сделали эти чудовища?
На улице началась какая-то суматоха, стражник бросил взгляд в камеру и оглянулся на выход из храма.
