Она танцевала и смеялась, обмахиваясь чертовым веером, и, очевидно, наслаждалась жизнью. А мужчины ловили удачу.
Анна была красивая женщина и необыкновенно желанная.
Трэвис хорошо знал, какая она желанная. От одного воспоминания о том, как они лежали вместе в его большой постели, в нем проснулось желание.
Он стиснул зубы. Подойдя к столу с напитками, Трэвис попросил лакея налить ему бренди и единым залпом осушил бокал. Прошло еще полчаса. Анна продолжала его избегать. Для женщины, которая якобы любила его, она весьма странным образом демонстрировала свои чувства.
Теперь она вальсировала с мерзавцем Джонатаном Сэвиджем, и чаша его терпения наконец переполнилась.
Оттолкнувшись от стены, Трэвис зашагал в центр зала. Когда музыка закончилась, он решительно подошел к Анне, пока она не сбежала.
— Надеюсь, следующий танец — мой, — сказал он, бросив на Сэвиджа угрюмый взгляд.
Мошенник только улыбнулся:
— Вы уверены?
Сэвидж нежно сжал руку Анны в своей и отступил в сторону, изображая из себя джентльмена, каким Трэвис никогда его не считал.
— Это не твой танец, — сказала она, задирая свой маленький носик. — Ты больше не танцуешь.
С одной рукой многие из танцев были ему теперь не под силу.
— Нет, не танцую, но тебе лучше пойти со мной, если не хочешь, чтобы я устроил сцену.
Аннабелл не сдвинулась с места.
— Зачем ты пришел?
— Хотел увидеть тебя.
— Мог бы приехать домой.
— Мог, но не приехал.
Зазвучали веселые звуки шотландской музыки, но Трэвис, казалось, ничего не слышал. Он хотел заполучить Анну в свое распоряжение и наконец заполучил.
Он вывел ее из бального зала и повел в длинную галерею — узкую комнату со множеством окон в задней части дома, где виднелось лишь несколько пар.
Обнимая Анну рукой за талию, он завел ее в тихий угол с раскидистым растением в кадке.
— Похоже, тебе весело, — сказал Трэвис, все еще уязвленный тем, что она с такой легкостью забыла и его, и то, что было между ними.
Анна вскинула подбородок и надула свои полные губы, тотчас вызвав у него желание ее поцеловать.
— А почему мне не веселиться?
— Я предпочел бы думать, что ты будешь скорбеть по своей утраченной любви. То есть по мне. Ты ведь это говорила, не так ли? Что любишь меня?
Ее бравада немного увяла.
— Одной любви порой не хватает.
— Я должен знать, говорила ли ты правду, Анна. Должен знать, любишь ли ты меня, как говорила.
В ее прелестных голубых глазах блеснуло удивление.
— Ты считаешь, что я способна лгать в таких делах?
— Просто скажи мне правду.
Она вдруг поняла, как важен для него этот вопрос.
— Я люблю тебя, Трэвис. Я люблю тебя уже много лет. И наверное, всегда буду любить.
У него защемило в груди.
— И согласишься выйти за меня замуж?
Она смотрела на него не мигая.
— Ты… ты просишь меня выйти за тебя замуж?
— Ты согласна, Анна? Ты любишь меня так сильно, что согласна выйти за меня замуж?
— Но ты же не хочешь жениться. Ты не раз говорил мне это.
— Ты говорила то же самое.
— Я не представлял… не представлял, как буду чувствовать себя после… после…
— После того как мы переспим?
— Да.
— Я ошибался, милая. После того как ты ушла, я понял, что за жизнь я вел. Какой пустой она была, пока не появилась ты. Как было одиноко без тебя. Скажи, что станешь моей женой.
У нее в глазах замерцали слезы.
— Ты любишь меня, Трэвис?
— Безумно.
Анна засмеялась, наполнив его сердце серебристым звуком.
— Тогда я хочу выйти за тебя замуж больше всего на свете!
Так велико было нахлынувшее на него чувство облегчения, что Трэвис ощутил вдруг неожиданную слабость. Обняв ее рукой за талию и притянув к себе, он наклонил голову и крепко поцеловал ее в губы, отпустив лишь тогда, когда оба стали задыхаться от нехватки воздуха.
Трэвис взял ее за руку и повлек за собой.
— Куда мы идем?
На миг он почувствовал себя неуверенно.
— Ты же не собираешься делать из этого тайну?
— Нет, конечно же, нет.
Широко улыбаясь, Трэвис повел ее назад, в бальный зал, и поднялся вместе с ней на подмостки, где играл оркестр. Музыка стихла. Стихли и разговоры в зале.
— Позвольте ненадолго занять ваше внимание, господа, — обратился к гостям Трэвис. — У меня есть объявление.
Прокатился и умолк последний шепот, и в зале стало тихо. Все внимание было приковано к сцене.
— Счастлив сообщить, что леди Аннабелл дала согласие стать моей женой. Поскольку я безумно ее люблю, я счастливейший человек на земле.
Послышались радостные возгласы.
— И вы все приглашены на свадьбу, — добавила Анна с широкой улыбкой.
Зазвучали поздравления, послышались крики радости. Трэвис сиял и улыбался, пока не наткнулся взглядом на своего лучшего друга. Рис стоял как громом пораженный. И даже на расстоянии Трэвис заметил, что в глазах Элизабет блестели слезы.
В чем дело, он не понял, но всем сердцем надеялся, что друг его признает любовь, которую питает к своей жене, и не повторит совершенную им, Трэвисом, ошибку.
Рис стоял как громом пораженный. Он до сих пор не мог поверить в случившееся. Его лучший друг только что предложил Аннабелл стать его женой и объявил, что любит ее, половине Лондона. Если бы он не видел этого собственными глазами, то никогда бы не поверил.
Почему Трэвис сделал это с такой легкостью, а он никак не может решиться?
Рис размышлял над этим, сидя рядом с Элизабет в карете, по пути домой и потом ночью, после того как они занимались с ней любовью и она уснула, прижавшись к его боку.
Но к нему сон не шел.
Он любил Элизабет. Он любил своего сына. Но почему не может сказать им об этом? Он знал, как много это значит для них обоих, и все же молчал, боясь открыть свое сердце.
Наступил рассвет, а он так и пролежал без сна в смятении чувств и мыслей. Тихо выскользнув из постели, Рис оделся и пошел в конюшню, оседлал гнедую кобылу, на которой ездил к Ван Мееру, и направился в парк.
Его нога все еще болела после драки с Холлоуэем. Но когда он пустил лошадь в легкий галоп, мышцы расслабились, и нога больше не доставляла беспокойства. Он пришпорил лошадь. Резкий ноябрьский ветер
