«Сир Беннис потерял терпение с этим человеком. Сир Юстас послал меня сюда, чтобы заплатить цену крови».
«Цену крови?» она рассмеялась. «Он старый человек, я знала, но не представляла, насколько же он стар. Он думает, что мы живем в Век Героев, когда жизнь человека ценилась не дороже кошелька с серебром?»
«Землекоп не был убит, миледи», напомнил ей Дунк. «Никто не был убит, насколько я понимаю. Ему порезали лицо, вот и все».
Ее пальцы лениво перебирали косу. «Насколько же высоко оценил щеку Уолмера сир Юстас, позвольте узнать?»
«Один серебряный олень. И три для вас, леди».
«Жалкую же цену дает за мою честь сир Юстас, хотя три серебряных – это лучше, чем три цыпленка, благодарю вас. Хотя он поступил бы лучше, если доставил мне сира Бенниса для наказания».
«А оно включает в себя мешок, о котором вы упомянули?»
«Может быть». Она обернула косу вокруг руки. «Осгрей может оставить серебро себе. Только кровь может заплатить за кровь».
«Хорошо», сказал Дунк, «пусть будет так, как вы сказали, миледи, но почему бы не послать за человеком, которого порезал сир Беннис, и не спросить, чего он хочет: серебро или Бенниса в мешке?»
«О, он выберет серебро, если не сможет получить и то, и другое. Не сомневаюсь в этом, сир. Но не ему решать. Теперь это дело касается льва и паука, а не щеки какого-то крестьянина. Я хочу Бенниса и я его получу. Никто не смеет врываться на мои земли, причинять ущерб моим людям и уйти насмехаясь».
«Ваша светлость тоже вторгалась на земли Стэндфаста и причинила вред человеку сира Юстаса», выпалил Дунк, прежде чем подумал остановиться.
«Неужели?» Она еще раз дернула себя за косу. «Если вы имеете в виду овцекрада, то он пользовался дурной славой. Я дважды жаловалась Осгрею, но он ничего не сделал. А я не прошу трижды. Королевский закон дает мне право и власть сажать в темницу и вешать».
Ей ответил Эгг. «На ваших собственных землях», возразил мальчик. «Королевский закон дает лордам власть сажать и вешать только на их собственных землях».
«Умный мальчик», сказала она. «Если ты так много знаешь, то должен знать также, что посаженные рыцари не имеют права карать без разрешения своего лорда. Сир Юстас держит Стэндфаст от имени лорда Рована. Беннис нарушил королевский мир, когда пролил кровь, и должен ответить за это». Она посмотрела на Дунка. «Если сир Юстас доставит Бенниса, я отрежу ему нос, и на этом все кончится. Если же мне придется самой приехать и забрать его, то обещание потеряет силу».
У Дунка внезапно засосало под ложечкой. «Я передам, но он не выдаст сира Бенниса». Он немного помедлил. «Дамба – вот причина всех проблем. Если ваша милость согласится разрушить ее…»
«Невозможно», объявил юный мейстер точку зрения леди Роанны. «Колдмоут содержит в двадцать раз больше народу, чем Стэндфаст. У ее светлости поля, засеянные пшеницей, ячменем и рожью, все они погибают от засухи. У нее полдюжины фруктовых садов с яблоками, абрикосами и тремя сортами персиков. У нее коровы, которые должны отелиться, пять сотен голов черноносых овец и она разводит самых прекрасных во всем Просторе лошадей. У нас имеется дюжина кобыл, которые скоро должны ожеребиться».
«У сира Юстаса тоже есть овцы», парировал Дунк. «Он выращивает на полях дыни, бобы, ячмень и…»
«Вы берет воду для рва!», громко выкрикнул Эгг.
Я как раз добирался до рва, подумал Дунк.
«Ров неотъемлемая часть обороны Колдмоута», настаивал мейстер. «Вы предлагаете леди Роанне остаться без защиты в такое неверное время?»
«Ну», медленно вымолвил Дунк, «сухой ров все равно остается рвом. А у миледи высокие стены и сильные мужчины, чтобы защитить их».
«Сир Дункан», сказала леди Роанна, «мне было десять лет, когда восстали черные драконы. И я умоляла отца не подвергать себя опасности или по крайней мере оставить моего мужа. Кто защитит меня, если уйдут оба мои мужчины? Тогда он взял меня на крепостные стены и указал на опорные пункты Колдмоута. «Храни их сильными», сказал он мне, «и тогда они защитят тебя. Если будешь следить за своими укреплениями, то никто не сможет причинить тебе вреда». Первым делом он тогда указал на ров». Она погладила щеку кончиком косы. «Мой первый муж погиб на Красном поле, отец подыскал мне других, но и их забрал Неведомый. Я больше не доверяю мужчинам, какими бы сильными они не выглядели. Я верю в камень, сталь и воду. Я верю во рвы, сир, и мой не будет стоять сухим».
«Отец сказал вам правильные и хорошие слова», ответил Дунк, «но это не дает вам права забирать воду Осгреев».
Она подергала свою косу. «Предполагаю, что сир Юстас сказал вам, что ручей принадлежит Осгреям».
«Уже тысячи лет», откликнулся Дунк. «Он и называется Клетчатой Водой. Это очевидно».
«Да, это так». Она еще раз дернула косу, дернула во второй и в третий раз. «Как и река, которая называется Мандером, хотя Мандерли прогнали с их берегов тысячу лет назад. Хайгарден все еще называется Хайгарденом несмотря на то, что последний Гарденер погиб на Огненном Поле. Кастерли Рок кишит Ланнистерами, а Кастерли нигде не сыскать. Мир меняется, сир. Эта Клетчатая Вода вытекает из Холмов Подковы, которые были моими, когда я в последний раз на них смотрела. Ручей тоже мой. Мейстер Сиррик, покажите ему».
Мейстер спустился с возвышения. Он не мог быть намного старше Дунка, но серое платье и цепь придавали ощущение мрачной мудрости, которая добавляла ему лет. В руках он держал старый пергамент. «Взгляните сами, сир», сказал он, развернув свиток, и протянул Дунку.
Дунк балда, тупой как стена. Он почувствовал, как кровь вновь прилила к его лицу. Он осторожно взял у мейстера пергамент и сердито уставился на буквы. Там не было ни одного понятного слова, зато он узнал восковую печать под витиеватой росписью; трехглавый дракон Дома Таргариенов. Королевская печать. Дунку доводилось видеть кой-какие королевские указы. Дунк водил головой из стороны в сторону, так чтобы они думали, что он читает. «Здесь слово, которое я не могу разобрать», пробормотал он минуту спустя. «Эгг, подойди, взгляни, твои глаза зорче моих».
Мальчишка подскочил к нему. «Какое слово, сир?» Дунк показал. «Вот это? О». Эгг читал быстро, потом он поднял глаза на Дунка и незаметно кивнул.
Это ее ручей. И у нее документ. Дунк чувствовал себя так, как будто ему врезали по животу. Собственная печать короля. «Это… здесь должно быть какая-то ошибка. Сыновья старика погибли на королевской службе, как мог Его Величество отобрать у него ручей».
«Если бы король Даэрон прощал такое, то он бы попрощался и со своей головой».
На какой-то миг сердце Дунка остановилось. «Что вы хотите сказать?»
«Она имеет в виду», объяснил мейстер Сиррик, «что сир Юстас Осгрей мятежник и предатель».
«Сир Юстас предпочел черного дракона красному, в надежде, что король Черного Пламени вернет Осгреям замки и земли, потерянные ими под властью Таргариенов», сказала леди Роанна. «Особенно он желал вернуть Колдмоут. Его сыновья заплатили своей кровью за его измену. Когда он принес их останки домой и отдал дочь в заложники людям короля, его жена бросилась с самой вершины Стэндфаста. Рассказывал ли сир Юстас об этом?» Ее улыбка была печальной. «Нет, я так не думаю».
«Черный дракон». Ты присягнул своим мечом предателю, идиот. Ты ел хлеб изменника и спал под его предательским кровом. «Миледи», сказал он, с трудом подбирая слова, «черный дракон… это было пятнадцать лет назад. В настоящее время здесь засуха. Даже если он когда-то был мятежником, он по- прежнему нуждается в воде».
Красная Вдова поднялась и расправила свои юбки. «Тогда пусть молит о дожде».
Тут Дунк вспомнил прощальные слова Осгрея, которые он сказал в лесу. «Если вы не поделитесь частичкой воды ради него самого, то сделайте это ради его сына».
