убийстве. И теперь Гарри хотел знать, что именно было известно копам. Это превратилось в игру в пятнашки между адвокатами, и было похоже, что в этот момент мне придется водить.
Поэтому этим утром мы занимались сопоставлением немногих известных нам деталей о том, как полиция штата Аризона задержала Катю в автобусе, в котором она направлялась в Хьюстон. Судя по сообщениям прессы, не подтвержденным официальными властями, Катю вычислили по сигналу мобильного телефона, который она украла у своего друга и сожителя, дилера на рынке монет, ныне пребывавшего мертвым вместе со своей горничной. Уже одно это было достаточно неприятным известием для того, чтобы впредь вы дважды подумали, стоит ли покупать бананы в магазинчике Дель-Мара в субботнее утро.
Должен признать, что я не связывал Катю с тем преступлением, пока в мою дверь не постучались полицейские. В этой части штата совершается так много преступлений, что еще одно убийство совсем не обязательно должно привлечь ваше внимание, даже если об этом трубят в вечерних новостях. Но когда копы ушли, я погрузился в газеты с тем, чтобы прочитать все, что печаталось в них, начиная с той ночи, когда был убит Эмерсон Пайк.
Завтра утром в присутствии государственного защитника Катя должна предстать перед судом по обвинению в двойном убийстве первой степени. И в настоящий момент я не уверен, что мы сможем ей помочь. Горы улик против нее кажутся неопровержимыми. Мы с Гарри заверили государственного защитника, что вовсе не собираемся наступать ему на пятки. Мы установили взаимоотношения адвокат — клиент лишь для того, чтобы оценить, сможем ли взяться за это дело. По одной из тех гнусных причин, за которые почему-то иногда любят хвататься адвокаты, государственный защитник был бы рад, если бы мы включились в процесс. Почему? Ну хотя бы потому, что в этом случае я не мог бы выступить свидетелем по этому делу.
Катин адвокат не мог точно знать, что его клиент мог сказать мне в день нашего знакомства и как этот вполне безобидный эпизод может быть расценен. Какие выводы сделает из этого обвинение, если я буду вынужден стоять на месте свидетеля? Может быть, это приведет к ассоциациям с другим пожилым человеком, пострадавшим по вине этой очаровательной юной обвиняемой. Самым лучшим способом уберечь от этого Катю было бы вовлечь меня в процесс. Как только я поговорю с ней как адвокат с клиентом, пусть даже на тему, имеющую самое отдаленное отношение к данному делу, привлечь меня для дачи свидетельских показаний будет запрещено. Скорее всего, обвинение не сможет использовать в качестве улики мою визитную карточку.
Катя, похоже, была рада видеть меня, хотя ее и удивил мой приход. Не знаю, почему ей не пришло в голову воспользоваться моей визитной карточкой и позвонить мне. Но я не стал спрашивать ее об этом.
— Думаю, нам следует начать с самого начала. Как вы оказались в автобусе? — спросил Гарри.
Конечно, на самом деле это было не совсем начало. Я бы первым делом спросил ее о том, как она познакомилась с Эмерсоном Пайком и как развивались их взаимоотношения. Но на какое-то время я предпочел передать инициативу Гарри.
— Если вы решили вернуться в Коста-Рику, то почему не самолетом? — продолжал Гарри. — Из Сан- Диего в южном направлении летают прямые рейсы.
— Я не могла, — сказала девушка, — первым местом, где Эмерсон стал бы искать меня, был аэропорт.
— Но Эмерсон Пайк был убит, — сказал Гарри.
— Я не знала об этом. Все, что я знаю, — это то, что, когда я покидала его дом, он все еще был жив, — при этом она посмотрела на меня, — поверьте мне, я знала, что он стал бы преследовать меня. И первое место, куда бы он направился, был аэропорт в Сан-Диего. Кроме того, у меня было недостаточно денег на билет на самолет.
— Давайте поговорим об этом, о деньгах, — продолжал Гарри, — на бумажнике Пайка, том, что полиция нашла на кровати, были обнаружены отпечатки ваших пальцев. Вы знаете об этом?
Она покачала головой, а затем сказала:
— Конечно же меня это не удивляет. Я взяла деньги из того бумажника. Я уже сказала полицейским, что мне нужны были деньги на это… как вы это назвали? На boleto.
— Билет, — подсказал я.
— Ha boose, — она говорила об автобусе, — только таким путем я могла бы сбежать от Эмерсона. Он не дал бы мне денег. И он не позволил бы мне уехать.
Гарри стоял от нее меньше чем в двух футах, всего в одном футе от стула, на котором она сидела, и смотрел на нее. Это была его излюбленная поза, когда он навещал кого-то в тюрьме и ждал правдивых ответов на свои вопросы.
— Почему же он не отпустил бы вас?
— Я не знаю, — она посмотрела на него и покачала головой, — но он не позволил бы мне уйти. Я его постоянно просила об этом. Но он даже не отвечал мне. Он говорил, что любит меня. Но я знаю, что это неправда.
Мой партнер кинул в мою сторону циничный взгляд. Гарри для себя все решил: старик и молодая женщина — трудно найти на земле другую причину произошедшего, имеющую более древние корни.
По молниям, мелькнувшим в глазах Кати, я понял, что она видит Гарри с его мыслями насквозь.
— Нет. Это не так, — сказала она. — Здесь что-то другое. Я уверена, что это как-то связано с фотографиями.
— Какими фотографиями? — спросил я.
В течение нескольких минут она рассказывала нам о фото, сделанных ее матерью в прошлом году в Колумбии, о том, как Эмерсон завладел этими снимками, после того как нашел их в ее камере. Она рассказала нам и то, что Пайк сам предложил ей совершить с ним поездку на север, в США, и погостить в его доме в окрестностях Сан-Диего, и о той чудесной ловкости, с которой он сумел получить для нее краткосрочную визу, будто бы по ее просьбе.
Гарри посмотрел на нее недоуменно:
— Сколько времени, вы говорите, заняло оформление визы?
— Три дня.
Гарри сделал пометку в блокноте.
— Это будет довольно легко проверить, — заявил он.
Катя рассказала нам о своей матери, которая, насколько она знала, до сих пор находилась в Колумбии, куда поехала навестить родственников. Эмерсон заставлял Катю звонить домой каждый день, чтобы проверить, не вернулась ли ее мать в Коста-Рику. Девушка была уверена, что Эмерсон не собирался отвозить ее в Коста-Рику до тех пор, пока мать не вернется туда, а может быть, и вовсе не собирался возвращать домой. Пленница Эмерсона Пайка. Наверное, это был для нее самый лучший способ защиты, а может быть, даже единственный.
— Почему вы не обратились в полицию или консульство Коста-Рики? — спросил я. — Если бы вы сделали это, то сейчас не находились бы в таком ужасном положении. Там бы вам помогли, вы же знаете.
Она робко посмотрела на меня:
— Я не была уверена в этом. Эмерсон был могущественным человеком. У него было много денег. У него могли быть друзья в полиции. Посмотрите, как быстро он сумел получить для меня визу на въезд в эту страну. — У нее на все были готовы объяснения, даже на то, почему она не удосужилась просто сделать два телефонных звонка.
— Он когда-нибудь обидел вас? — Погрузившись на самое дно, Гарри решил быстро вынырнуть обратно.
— Нет.
— Он когда-нибудь запирал вас или ограничивал в передвижении?
— Нет. Но мне кажется, он собирался сделать это. Если бы он знал, что я попытаюсь бежать.
— Но он ведь никогда не делал этого?
— Нет. Но он не позволял мне иметь наличные деньги. Как только он находил у меня деньги, тут же забирал их. А потом отправлял эти деньги моей семье в Коста-Рику. Я не могу объяснить это иначе, чем его попыткой успокоить моих родственников, а меня удерживать здесь против воли.
