том, что жертва отключилась. Потом он отнес ее на кухню и уложил на пол рядом с плитой. После этого Ликида прошел обратно к двери и быстро посмотрел в сторону ворот. Женщина не успела их закрыть. Он оставил ее чемодан там, где он стоял, прямо у двери. Это будет выглядеть так, будто, вернувшись домой, она почувствовала запах газа, прошла на кухню, чтобы проверить, в чем дело, и боролась с утечкой пропана, пока не погибла в результате взрыва и пожара.
Ликида снова вернулся на кухню и уложил женщину так, чтобы все выглядело максимально натурально. Наверное, следовало поднять и бросить на пол тело жертвы, но убийца боялся, что соседи услышат шум через общую стену рядом с дверью и явятся сюда, чтобы проверить, что произошло.
Он отвинтил пробку с маленькой коричневой бутылочки, снял ее и снова смочил тряпку эфиром, вылив туда все содержимое пузырька. От запаха эфира Ликида почувствовал легкое головокружение. Он быстро завинтил пробку и положил мокрую тряпку на рот и нос женщине. Теперь можно было быть уверенным, что она не очнется, находясь под постоянным действием анестетика. Ликида использовал не хлороформ, а эфир, потому что эфир очень хорошо горел. К тому моменту, когда пожарные обнаружат тело, от тряпки ничего не останется.
Он сунул коричневый пузырек в карман, отступил на несколько шагов и снова проверил, как лежит на полу тело. Ликида хотел быть уверенным, что оно выглядело так, будто было отброшено силой мощного взрыва. Потом убийца взял лежавший сверху на шкафу пульт управления от модели самолета и нажал кнопку.
Завелся крошечный сервомотор, открывший клапан. Началась утечка пропана из плиты. Ликида уже погасил все конфорки, чтобы избежать случайностей, например преждевременного пожара, в результате которого все вокруг просто обуглилось бы. Несколько секунд убийца прислушивался. Убедившись в том, что утечка пропана идет с достаточной скоростью, он нажал еще одну кнопку, включая электронный таймер. Пока пропан заполнял нижнюю часть дома, часы начали отсчитывать время. Через двадцать минут крошечный электронный чип, управляющий таймером, пошлет искру, и случится взрыв, который разметет целый квартал.
Герман прав. При ярком свете дня возиться в замке отмычкой было равносильно тому, чтобы снять с себя всю одежду и разгуливать голышом. Первый же увидевший нас позвонит в полицию. Мы еще даже не подошли к кварталу, где жила Катя, а я уже начал потеть.
— Господи, не знаю… — проговорил Герман. — Мне все это не нравится. Мы так привлечем к себе внимание.
В это время на улице было припарковано гораздо больше машин. Еще хуже было то, что здание прямо напротив нужного дома, похоже, было офисом, и в это утро в нем кипела жизнь.
— Я не заметил этого ночью, — сказал Герман. — Нужно очень быстро решать, идти дальше или остановиться.
Нам оставалось пройти всего шагов тридцать до ворот Катиного дома, когда из здания напротив вышли две молодые женщины, одетые в синие спецовки. Женщины разговаривали и смеялись. Они переходили дорогу как раз напротив Катиного дома. Вдруг они остановились на полпути. Одна из них зажгла сигарету, а потом протянула зажигалку своей подруге, которая тоже закурила. Не успели они сделать по одной затяжке, как из здания вышли и присоединились к ним еще три женщины. Все были одеты в одинаковые синие спецовки.
— Здесь должны размещаться курсы по подготовке массажисток, — сказал Герман со вздохом.
Он прав. Сейчас у них перерыв в занятиях. Прежде чем мы успели подойти к воротам Катиного дома, трое женщин устроились на бордюре прямо под домом. Они смеялись и трещали на испанском языке без умолку.
— Есть идеи? — спросил я.
— Да, я попрошу у них шпильку для волос, чтобы вскрыть замок, — проворчал Герман.
Не говоря больше ни слова, мы пошли дальше, пока не оказались у ворот Катиного дома. Неожиданно Герман замедлил шаг.
— Что, черт возьми, здесь происходит? — Он поднял голову и несколько раз с шумом принюхался. После этого он решительно направился к воротам.
— Я ничего не чувствую.
— Поверни нос в эту сторону, — посоветовал он.
Я послушался. За секунду до того, как мы приблизились к железным воротам, я тоже почувствовал запах.
— Здесь он чувствуется сильнее, — заметил Герман.
Он был прав. У входа, там, где пол был покрыт плиткой, запах был гораздо более отчетливым.
— Это пропан, — заявил Герман.
Сейчас несколько женщин смотрели в нашу сторону, будто пытаясь понять, что происходит.
Герман повернулся к ним:
— Здесь опасно. Уберите ваши сигареты. Уходите!
Женщины застыли на месте, глядя на него.
Герман стал размахивать руками. Женщины попятились, напуганные скорее видом самого Германа, чем его словами.
Герман попытался выудить из карманов свои отмычки. Я подошел к воротам и подергал небольшую ручку, заранее зная, что замок закрыт. Но ручка вдруг подалась, и ворота распахнулись.
— Здесь не заперто! — удивленно воскликнул я.
Я прошел через раскрытые ворота и подергал ручку двери. Тот же результат. Кто бы отсюда ни вышел последним, он забыл закрыть за собой дверь.
Когда дверь распахнулась, мы почувствовали, как через нее на улицу волнами выходят пары пропана. Я бросился внутрь дома, стараясь сдерживать дыхание. Герман бежал за мной. Вдруг я споткнулся обо что- то, зацепив его ногой, потом, пнув, отшвырнул этот предмет к стене, одновременно пытаясь удержать равновесие. Это был чемодан.
Зажимая рукой рот и нос, со слезящимися глазами, я пробежал через гостиную и посмотрел направо. Я увидел столовую, а за ней — кухню. Прямо из столовой наверх проходила лестница.
— Ты проверь внизу, а я поднимусь наверх! — прокричал Герман. Кашляя, он бросился наверх, перепрыгивая через ступеньки.
На кухне я вдруг увидел на полу тело. Что-то лежало там, где было лицо. Я подбежал к плите и понял, что именно отсюда происходила утечка. Здесь сильнее всего пахло газом.
Как будто во сне, я слышал грохот тяжелых шагов сверху, над головой. Герман или боролся с кем-то, или просто проверял комнаты.
Я попытался повернуть рукоятки на плите, думая про себя, что, должно быть, женщина забыла их закрыть. Но даже несмотря на то, что мои глаза слезились, я видел, что конфорки были выключены.
Наклонившись, я убрал тряпку с лица лежавшей на полу женщины, взял ее за руки и поставил на ноги. Ее тело вело себя, как свалившийся на меня тяжелый мешок. Я быстро взглянул ей в лицо. Не требовалось спрашивать, кто это такая. Сходство с Катей было поразительным. Крепко придерживая женщину одной рукой, другой я подхватил ее под колени и поднял на руки.
Она не была тяжелой. И все-таки меня шатало, я не мог твердо стоять на ногах, не мог дышать. Все, что мне удавалось, — это удерживать ее на весу. Передвигать ногами и идти обратно было для меня непосильной задачей.
Я сделал один шаг, потом другой. Вокруг меня будто сгустилась тьма. У меня оставалось только одно ощущение, будто все мое тело стало невесомым. Потом я почувствовал, как моя голова ударилась обо что- то, а затем все кончилось.
— И как же, черт возьми, им удалось удрать незамеченными? — Старший из агентов, тот, что раскладывал бумаги, был рассержен.
— Не знаю, — ответил его коллега.
Номер Мадриани был пуст. Ни одежды в шкафу, ни багажа, ничего в ванной комнате. Потом обнаружилось, что и в комнате его друга все было точно так же пусто.
