— Нет, никто за ними не последовал, — согласился он.
— Ну вот вы сами и ответили на свой вопрос, — сказала Алана. — Думаю, когда он говорил, что нападавшие были моими родственниками, он имел в виду, что они были уэльсцами. Что ж, это можно понять. Вы столь самонадеянно вторглись на наши земли, и я не вижу ничего удивительного в том, что мои соплеменники попытались дать вам отпор.
Она поднялась.
— Ну, а теперь, с вашего позволения, я пойду к себе, — сказала она. — Мэдок позаботится о нем. А еще лучше, если вы сами сделаете все необходимое для раненого. Ведь сэр Годдард не доверяет нам. Так же, как и вы. И если с ним вдруг что-то произойдет, на нас свалят всю вину. И поэтому я уж лучше не буду вмешиваться. Желаю вам хорошего дня.
Поднявшись с колен, Пэкстон стоял напротив Аланы. Ее обвинения все еще звучали в его памяти. Алана двинулась к выходу. Подойдя к двери, она едва не столкнулась с Мэдоком. Взяв корзину с лекарствами из его рук, она поставила ее на ближайший стол.
Обернувшись к Пэкстону, она указала на корзину.
— Все, что понадобится, вы найдете здесь, — сказала она, прежде чем уйти. Сделав знак слуге, чтобы тот шел вперед, Алана вышла.
— Ты и правда думаешь, что у сэра Годдарда бред? — спросил Грэхам. Он стоял теперь плечо к плечу с Пэкстоном. — Или все же он прав, говоря, что в этом замешаны ее родственники?
Невидящим взглядом уткнувшись в дверной проем, Пэкстон задумчиво пожал плечами.
— Кто знает?.. Как бы там ни было, правда рано или поздно выяснится. Хотим мы сами того или нет. Думаю, друг мой, что в один прекрасный день у нас будет ответ на этот вопрос.
Беспокойство сделалось постоянным спутником Аланы. Она спала неспокойно, и днем, чем бы ни занималась, чувствовала то же беспокойство. Ее ни на минуту не оставляла мысль, что может случиться что-то ужасное.
С той минуты, как раненого сэра Годдарда ввезли в ворота замка — а произошло это около двух недель назад, — с той самой минуты в замке стало еще неспокойнее. Рыцарь поправлялся, хотя пока еще были причины для беспокойства за его жизнь.
Весть о том, что люди сэра Годдарда были атакованы уэльсцами, когда рыцарь и солдаты двигались по Честерской равнине, быстро облетела весь замок. Как и следовало ожидать, это известие усугубило вражду между людьми Генриха и работавшими в замке уэльсцами.
Алана так и не выяснила, замешаны ли в этом ее родственники, поскольку ей не удалось пока увидеться с Рисом. Однако вне зависимости от того, так это или нет, Пэкстон придерживался той точки зрения, что нападение совершили уэльсцы. Для него лишь это было важно.
Со своего наблюдательного поста, устроенного возле окна спальни, она следила за человеком, который сейчас не выходил у нее из головы. Он стоял на специально сооруженном возвышении, с которого был хорошо виден частокол и расположенная неподалеку постройка.
На следующий день после того, как сэру Годдарду удалось вернуться в замок, Пэкстон приказал, чтобы по всему периметру был вырыт ров.
Со дна реки поднимали камни и гальку, перевозя все это наверх. В результате углубления русла течение реки делалось более размеренным, спокойным, поверхность воды в месте углубления опускалась, и часть воды по специальному каналу отводилась в заранее вырытый резервуар, расположенный на том месте, где, по замыслу, следовало возвести мощную стену.
Предполагалось, что стена будет более высокой и массивной, чем существующий частокол. Бревно за бревном частокол следовало убрать, а вместо него выстроить из камня надежную стену крепости.
Алана вздохнула. Хотя это укрепление сделает замок более мощным, превратит его в настоящую твердыню и позже может быть использовано против уэльсцев, на плечи ее соплеменников выпала вся самая тяжелая работа.
Они работали энергично, не жалуясь на условия. Но достаточно было единого резкого слова — и недовольство вполне могло вылиться наружу. Алана молила Бога, чтобы люди сдерживались, как те, так и другие. Опасному затишью нельзя было позволить взорваться.
Пэкстон издал пронзительный свист, затем помахал рукой. Алана уже знала, что таким образом он дает сигнал об окончании работы.
И хотя еще оставалось несколько часов светового дня, Пэкстон, по своему обыкновению, не заставлял людей изматывать себя работой. Он установил весьма щадящий ритм, и в этом проявилась его мудрость, ибо он хорошо знал, что доведенный до физического истощения человек работает медленнее и хуже. Алана была ему признательна.
Рабочие начали входить в ворота замка, неся с собой инструменты. В отличие от нормандцев жители Уэльса, не склонные в большинстве своем к обжорству, ели только один раз в день, как правило вечером. И потому Алана знала, что сейчас наступает час трапезы, время насыщения желудков.
Последний раз мельком взглянув на Пэкстона, который сейчас как раз спускался с насыпи, Алана вышла из комнаты, направляясь в залу.
Некоторое время спустя она уже наполняла кубки, переходя от одного человека к другому. Еда была простой: рабочих кормили лаганой, которая представляла собой тонко раскатанный хлеб. Подали также похлебку и нарезанные куски мяса.
Наполнив молоком кубок до самых краев, она поставила сосуд возле руки одного из работников, который склонился над своей тарелкой. Алана уже хотела убрать свою руку, но, тихо ойкнув, увидела, что работник ловко схватил ее за край рукава.
Только сейчас она обратила внимание, что этот человек сидел за столом с покрытой головой. Он поднял голову и из-под капюшона взглянул на нее. Сердце Аланы застучало сильнее.
— Дилан?! Что ты здесь делаешь?
— Мне казалось, кузина, что это и так понятно. — Едва обозначенная под усами улыбка сделала его приятное лицо еще более красивым.
— Я здесь, чтобы увидеться с тобой.
— Но как ты пробрался сюда? Такая охрана, — как это они тебя пропустили?
— Когда столько рабочих сразу возвращаются в замок, в их толпе совсем не сложно затеряться. Хотя, признаюсь, я вовсе не столь трудолюбив, как они… правильнее было бы сказать, не так закален. — Он выпустил край ее рукава и повернул руку ладонью вверх. — Натер до водяных пузырей, и они болят как сто чертей.
Увидев сбитую на ладонях кожу и кровяные разводы, Алана посочувствовала:
— О, Дилан, как же это ты…
— Да очень просто… Я ведь обычно не занимаюсь тяжелым трудом, если, конечно, этого можно избежать. Будучи старше и мудрее своих братьев, я стараюсь перекладывать подобную работу на них.
— В один прекрасный день они тебя раскусят, и тебе не поздоровится… будет покруче, чем сейчас. — Она метнула взгляд в ту сторону общего стола, где восседал Пэкстон. Тот и сидевший рядом сэр Грэхам были заняты своим разговором. Наверное, обсуждают проект какого-нибудь нового сооружения, решила Алана, втайне радуясь тому, что эти двое заняты своими проблемами. — Тебе нужно подлечить ладони, — сказала она, вновь посмотрев на своего кузена.
— Но еще важнее нам поговорить.
— Приходи на кухню, там мы сможем заняться и тем и другим.
Покуда Алана с кувшином молока дошла до дальнего конца стола, наполняя кубок каждого, Дилан поднялся со своего места и отправился в соседнее помещение. После того, как кувшин Аланы оказался пуст, она отправилась вслед за кузеном, пояснив, что нужно еще налить молока в кувшин. Ведь уэльсцы редко пили вино.
Когда она вошла на кухню, Дилан сидел на краю стола.
— Не будем зря терять время, — сказала она, вешая кувшин на полку, где сушились целебные травы. — Пошли, нужно найти такое место, где нас никто посторонний не смог бы услышать.
Уединившись в кладовке, Алана взяла разбитую руку Дилана и поднесла ее поближе к огню одиноко горевшей свечи.
— Другую руку дай мне, — распорядилась она. Она изучила свежие мозоли. — Судя по всему, ты явился
