А теперь еще вы со своими фривольными фантазиями намерены мне докучать?! Почему это, интересно, вы решили, будто ваши реверансы могут быть мне приятны? Ох уж эти мужчины…
Она произнесла последнее слово с особенным выражением.
— Вы не более чем вечно озабоченные животные! Я презираю всех вас до единого!
Она ожидала от Пэкстона резкого ответа, думала, он оправдает поведение мужчин… Каково же было ее удивление, когда Пэкстон лишь протяжно сдержанно вздохнул.
— И что? Нечего сказать в ответ?! — заводила она и себя и собеседника. У нее так чесались кулаки, что ей хотелось ударить его.
— Что ж, я могу ответить. Учитывая, что вам пришлось испытать, что пришлось вытерпеть от двух упомянутых мужчин, я вполне могу понять ваше чувство омерзения.
И прежде, чем она успела хоть слово вставить, он взял Алану за подбородок, чтобы она внимательно выслушала каждое его слово.
— Но я хочу сказать вам, Алана из Лланголлена, вот что. Если бы мы с вами занялись любовью, то все неприятные чувства прошли бы у вас без следа. Я вовсе не такой эгоист, каким был Гилберт. И вовсе не грубиян, как сэр Годдард, который был движим даже не похотью, а исключительно жаждой мщения. В моих руках вы испытали бы экстаз, иными словами, те чувства, которых, очевидно, вам никогда прежде не доводилось испытывать.
Вы уже далеко не девственница и отлично понимаете, чем занимаются мужчина и женщина, отгородившись ото всех пологом в собственной спальне. Только представьте, что это могли бы проделать и мы с вами. Долгие, медленные, страстные поцелуи, сцепление языками, — от всего этого быстро и сильно возникает желание. Страстные и вместе с тем нежные прикосновения, от которых замирает сердце, так что хочется повторять все эти волшебные касания. Представьте нас вдвоем, представьте то наслаждение, которое мы могли бы получить. Как только желание стало бы непреодолимым, я бы пришел к вам. И вы были бы очень рады нашей близости, Алана. Это я могу сказать наверняка. — Он запустил руку в ее волосы, привлекая женщину к себе. — Когда вы захотите именно такого рода близости с мужчиной, который знает, как сделать так, чтобы тело женщины было наполнено страстным желанием, чтобы оно состояло из одного только желания, когда будете готовы испытать то, что лишь я смогу вам дать, — приходите ко мне. А вплоть до того часа хорошенько помните все, что я сейчас сказал.
Он прижался губами к ее губам, и сначала поцелуй его был нежным, игривым, затем его губы сделались более требовательными, жадными, Алана ощутила кончик его нервного языка у себя во рту.
«Да, он мастерски умеет делать это», — успела подумать Алана, чувствуя, как разгорается в ней сильный огонь. Вспомнив его слова о замирании сердца, Алана тихо застонала и уже хотела было ему ответить, но такой возможности ей предоставлено не было.
— Запомните хорошенько, — прошептал Пэкстон и отстранился от нее. С этими словами он ушел.
Застыв на месте и не пробуя даже шевельнуться, Алана следила за тем, как полутьма поглощает удалявшегося Пэкстона. Она прикоснулась кончиками пальцев к губам. Мысли ее были сейчас в полном беспорядке. Губы были влажными и горели. Насытить их могли только губы Пэкстона.
Действительно, его соблазнительные речи и лишающие воли поцелуи разожгли кровь Алана. Она тяжело дышала и более всего желала сейчас возвращения Пэкстона.
Ее так и подмывало отправиться за ним, крикнуть Пэкстону, что она согласна принять его приглашение. Но она сдержалась.
Он обещал ей радость, удовольствие, экстаз, восторг — все прелести телесных наслаждений.
Однако Алана искала гораздо большего, нежели простых чувственных радостей.
Прежде, чем она отдастся другому мужчине, она должна получить от этого мужчины то, что может дать только лишь его душа. Алана очень сомневалась, обладает ли подобным Пэкстон, способен ли он предложить ей душевный комфорт, а если да — согласится ли она.
Это Алана называла залогом любви.
Глава 7
Пэкстон пребывал не в самом лучшем расположении духа.
Давали о себе знать две последние ночи. Беспокойство за безопасность Грэхама и двух других рыцарей, сопровождавших сейчас его приятеля, а также мучительные раздумья о том, придется или не придется наказывать Алану, что уже само по себе способно будет вызвать восстание уэльсцев в замке, — все это лишило его нормального сна.
А, кроме того, Пэкстона донимали видения, когда ему удавалось немного вздремнуть.
Боже правый! Он никогда прежде не предполагал, что сны могут быть столь реальными, живыми. Он мог бы поклясться, что жил в этих снах столь же полноценно, как и в реальности.
И во всех его снах была Алана.
Она лежала обнаженная на мягком ложе из лесных цветов, на поляне в дремучем лесу, — и рукой манила его к себе. Сбросив в себя одежду, он ложился рядом с Аланой. И очень скоро их тела сливались, ноги сплетались — и Алана охотно принимала в себя каждый его выпад. Но прежде, чем ему удавалось достичь оргазма, Пэкстон неизменно просыпался.
Сердце стучало как кузнечный молот, дыхание было громким и учащенным. Соломенный тюфяк был влажным от пота, а напряженный член сводило болезненной судорогой.
После пяти таких возбуждений в течение двух ночей Пэкстон чувствовал себя уставшим и порядком измотанным. Если видения и дальше будут его преследовать по ночам, он не сможет уже поручиться за свое психическое здоровье.
Он протяжно застонал и одновременно отодвинул от себя доску, где лежали хлеб, сыр и нарезанные куски мяса. Пэкстон и другие рыцари собрались сейчас за столом, в то время как все уэльсцы были заняты работой. У него не было желания есть. По крайней мере, не было аппетита. Окинув взглядом залу, он обнаружил Алану. Вот кого он сейчас больше всего хотел.
Она выглядела так, как и в его снах. Едва Пэкстон подумал об этом, как член начал подниматься.
О, черт побери…
Резко встав с лавки, он поспешил на свежий воздух. Ему сейчас не хватало воздуха. Воздуха и спокойствия.
Помни.
Это слово не давало покоя Алане. Она наблюдала со своего места за тем, как вставший из-за стола Пзкстон направился к двери.
Да и как же она могла забыть?
Всякий раз, когда она хоть мельком видела этого человека, она тотчас же вспоминала его поцелуй. Конечно же, она и прежде считала Пэкстона очень красивым мужчиной, а его лицо казалось ей и вовсе шедевром природы. И до той ночи его голубые глаза действовали на Алану неотразимо. Теперь же ока знала его губы. Нежные и умелые. Это воспоминание не давало ей покоя.
Воспоминание о поцелуе заставило Алану тихо застонать. Так не может продолжаться!
Был лишь один способ избавиться от фантазий, прочно засевших в голове. Алана должна пойти и прямо заявить ему, что не намерена претендовать на его внимание и никогда не предложит ему заняться с нею любовью.
Конечно же, это был выход из положения, думала Алана. Поставив пустой поднос на стол, она направилась в сторону двери, намереваясь раз и навсегда разделаться с этим.
Но когда она вышла во двор, Пэкстона нигде не было видно. Она посмотрела в направлении гарнизона, затем обследовала дозорные вышки, чтобы выяснить, нет ли Пэкстона там. Так и не увидев его, Алана опустила плечи, — от ее решимости не осталось и следа.
Но тут она услышала голос Пэкстона, который приказывал открыть боковую калитку. Подобрав юбки, она двинулась ему навстречу.
Пэкстон стоял, привалившись плечом к толстому стволу старого дуба. Он ленивым движением бросил несколько желудей спустившейся на землю белке. Маленькое животное принялось ловко перебегать от одного золотистого желудя к другому: от этого куснет, тот возьмет про запас.
Вот за спиной у белки хрустнула ветка. Она поспешила укрыться в листве, тогда как Пэкстон обернулся, чтобы увидеть, кто идет.
Алана.
