Вспомнив ее слова о том, что она никогда не выйдет за него замуж, Пэкстон усмехнулся, радуясь тому, что ее обещанию не суждено быть выполненным.
— Ну, дело сделано, Алана. Твоим родственникам теперь ничто не угрожает, а ты теперь — моя, — прошептал он чуть слышно и затем запечатлел на ее устах поцелуй.
Лицо Аланы просияло, едва только он оторвался от нее. Но эта реакция была вызвана отнюдь не словами Пэкстона. Он ничуть не сомневался в этом.
Склонив голову, он внимательно посмотрел на нее и затем спросил:
— Ты выглядишь такой довольной, жена моя, почему?
Она улыбнулась в ответ.
— Ты мой муж, это действительно так. Но все это — один лишь пустой звук.
— О чем ты говоришь?
— С этого самого мгновения я намерена постричься в монахини.
Глава 13
— Как бы не так! Постричься она намерена…
Пэкстон казался взбешенным. У Аланы было желание сжаться в комок, провалиться сквозь землю. Однако внешне она ничем не выдала своих чувств.
— Что это еще за глупости? — возмутился он, схватив ее за плечи. Затем он резко повернулся к священнику. — Вы! Это вы наболтали ей всяких глупостей?
Широко раскрыв от изумления глаза, будучи не в состоянии сказать ни слова, священник некоторое время стоял как громом пораженный. Наконец к нему возвратился дар речи.
— Н-ничего подобного, — возразил он, и его бледное лицо приобрело пепельный оттенок.
— После того как она получила камень в голову, на следующий же день она пришла не куда-нибудь, а к вам! — рявкнул Пэкстон. — Почему?!
— Ну, она рассказала о супругах, которые были несчастливы вдвоем… спрашивала, какого рода защиту может предоставить церковь, если муж намерен избавиться от своей жены.
— И ты, конечно, рассказал, что она может заделаться монашенкой! — Пэкстон еще раз грозно сверкнул глазами и затем перевел взгляд на Алану.
Она подняла подбородок и заявила:
— Именно так, супруг мой. Именно так я и намерена поступить, как только прибуду в ближайший монастырь. До тех же пор я намерена оставаться в этой вот часовне под защитой церкви.
Глаза Пэкстона грозно прищурились.
— Ну это едва ли, — рявкнул он.
Он подхватил ее на руки, так что Алана и пикнуть не успела — лишь открыла от удивления рот.
— Поставьте меня на землю, — потребовала она наконец.
— Нет! — решительно заявил он, затем повернулся к отцу Джевону. — Святой отец, пойдите в спальню и освятите наше супружеское ложе. Живо!
— Но ведь…
— Быстро, я сказал!
Отец Джевон двинулся к дверям часовни. За ним поспешил Пэкстон с женой на руках. Алана поняла, что весь ее хорошо продуманный замысел рассыпается подобно карточному домику. Она-то рассчитывала расквитаться таким образом с Пэкстоном, который принудил ее к замужеству, вовсе для нее не желанному. Алана только и рассчитывала на то, чтобы сделаться монашенкой. Лишь так могла она «сделать нос» нормандцу.
Но вот он буквально выносил ее из казавшегося столь надежным убежища. Пэкстон рассчитывал тотчас же уложить ее в постель, и все присутствующие отлично понимали это. Потому на лицах уэльсцев застыло выражение ненависти.
Требовалось что-то предпринять, пока ненависть не выплеснулась наружу.
— Пэкстон, — сказала она и прикоснулась ладонью к его щеке, — опустите меня на землю, пожалуйста. На нас же люди смотрят. Ведь для них то, что вы делаете, равнозначно попытке изнасиловать меня. Не допустите, чтобы ваш гнев, обращенный против меня, сделался причиной новой бойни, в которую будут вовлечены все обитатели замка. Сегодня ведь день нашей свадьбы. Не будем же портить его.
Выйдя на воздух, Пэкстон остановился. Их взгляды встретились.
— Ну так как, вы все еще намерены сделаться монашенкой?
— Нет, — ответила она и для убедительности покачала головой.
— И готовы в ближайшую ночь по своей воле разделить со мною ложе? Чтобы уж завершить нашу церемонию бракосочетания?
Алана сразу же обратила внимание на то, что голос его сделался сдавленным, а глаза потемнели, напомнив цвет ночного неба. Она почувствовала где-то в области желудка странное подрагивание.
— Да, я приду сама, — сказала Алана, содрогаясь при одной этой мысли и в то же время именно этого желая сейчас больше всего. Это желание ей и самой было удивительно, потому что общение с мужчиной прежде вызывало у нее сильное стойкое отвращение.
— Что ж, увидим, — сказал он и опустил Алану на землю. — Пойдем, — продолжил он и, обратившись ко всем собравшимся в часовне, объявил: — Приглашаю всех насладиться свадебным элем.
Зала гудела от веселых хмельных голосов и громкого хохота. Но праздничное настроение было лишь у нормандцев.
Сидя на возвышении, где был установлен почетный стол, Алана разглядывала праздничную толпу. Уэльсцы сидели по одну сторону длинного стола, нормандцы расположились по другую. С одной стороны были сплошь мрачные лица, с другой — веселые.
Алана отлично понимала, что уэльсцам был неприятен уже сам факт, что она опять выходит за нормандца. Но, как и тогда, когда Алана выходила замуж за Гилберта, соплеменники сочли нужным попридержать языки, позволив ей самой сделать окончательный выбор. Правда, на сей раз у Аланы выбора не было. Хотя никто и не догадывался об этом. Но все равно, с их точки зрения, Алана совершала серьезную ошибку. Глядя сейчас на них, она понимала, что они не смогут простить ей этого нового замужества.
Она перевела взгляд туда, где находился ее супруг. Гвенифер достала арфу и наигрывала специально для Пэкстона, сэра Грэхама и некоторых других мужчин, столпившихся вокруг нее.
Как и все, что делала Гвенифер, ее аккорды, извлекаемые из инструмента, звучали на удивление красиво. Все слушатели были зачарованы. Но трудно было сказать наверняка, очаровала их музыка или сама исполнительница.
Взгляну в окошко, Алана увидела, что солнце с невероятной скоростью склоняется к горизонту. На закате или сразу после наступления сумерек супружеское ложе будет освящено, отец Джевон благословит Пэкстона, пожелав ему обильного потомства. И затем она должна будет лечь с мужем в постель.
В ту самую постель, которую делила с Гилбертом. Она должна быть покорной, должна пылко отвечать на всякое его желание.
При этой мысли внутри Аланы все задрожало.
Она так боялась этого! В отличие от первой брачной ночи с Гилбертом, теперь-то она прекрасно знала, что именно случится, и потому содрогалась при мысли о грядущем. Как-то Пэкстон пообещал, что у них все будет совсем не так, как было с Гилбертом, что ей вовсе не придется страдать. Но откуда ей знать, правду ли он говорил?
Вспомнив о том, как в последний раз занималась любовью, Алана почувствовала, что внутри у нее все переворачивается. О Боже, неужели же никак нельзя избежать этого?!
И чем больше Алана раздумывала о том, что должно было произойти, тем больше волновалась. Ее преследовало чувство неуверенности. Соплеменники презирают ее, муж больше, кажется, интересуется кузиной, чем собственной женой… Впрочем, Алане было все равно. И главное — скоро придет мгновение, когда он ляжет с ней в постель.
Взволнованная, Алана встала со своего места. Она должна уйти, пусть всего лишь во двор замка — но уйти отсюда. На ватных ногах двинулась она к двери. Оказавшись на воздухе, она вдохнула полной грудью и попыталась взять себя в руки.
Дождь. Она уже чувствовала его приближение. И хотя сейчас она видела лишь высокие редкие облака, Алана знала, что приближается буря. И очень скоро она начнется, подумала Алана. Буре, что бушевала в
