Пэкстон прищелкнул языком.
— Наверное, говоришь? Алана, насколько я припоминаю, в день свадьбы ты дала обещание во всем слушаться меня.
— Да, только пока у меня не было возможности доказать свое послушание.
— Я не спорю. Но ты пообещала слушаться меня, и ничто не может изменить данное тобой слово.
— А где же связь между моим послушанием и придуманным наказанием?
— Дело в том, что теперь, о чем бы я тебя ни попросил, чего бы от тебя ни потребовал, ты будешь в точности исполнять, не спрашивая о причинах, не возражая, не рассуждая. Ни единого слова не должно срываться с твоим уст в ответ. Разве только слова о том, что ты поняла и согласна выполнить. Ты будешь покорна мне, жена, во всем.
Алана, чувствуя некоторое смущение, смотрела на него. Неужели он полагал, что женился на сварливой бабе, которая только и намерена, что противоречить? Даже с Гилбертом она не пыталась утвердить свою волю над волей мужа. До тех самых пор, пока его вероломство не сделалось совсем уж невыносимым.
— Я не вполне понимаю, о чем идет речь.
— Скоро поймешь, что я имею в виду. А пока что помой и другую ногу.
Убрав вымытую ногу под воду, он вытащил другую. Размеренными движениями Алана принялась тереть и эту ногу. Когда и эта нога была намылена, Алана бросила губку в ванну и выпрямилась.
— Вот ты и вымыт, достопочтенный мой супруг. Не желаешь ли чего-нибудь еще?
Пэкстон внимательно посмотрел на воду, будто там было скрыто что-то интересное.
— Но есть ведь еще и другие части тела, которые ты не вымыла. Ты забыла про них.
— Думаю, эти места ты вполне можешь вымыть и самостоятельно.
— Да, но я хочу, чтобы их вымыла ты.
— Да, но ведь…
— А где же послушание? Помнишь, жена, мы говорили: слушаться во всем…
Сжав зубы, Алана поглубже вздохнула, успокаиваясь. И вновь она опустилась на колени и выловила из ванны губку.
Без всяких рассуждений и колебаний.
Эти слова пришли ей на память, пока она обдумывала, как же ей мыть Пэкстона там.
— Может, хочешь, чтобы я вылез? — поинтересовался Пэкстон.
— Нет уж! — выдохнула она и опустила намыленную губку в воду.
На ощупь она потерла спину и часть ягодиц со своей стороны. Когда она обошла ванну, чтобы достать и другую ягодицу, опущенная в воду рука наткнулась на его член. К крайнему удивлению Аланы, член был сильно напряжен. Она вытащила руку из воды и вскочила на ноги.
— Все вымыто, — поспешно объявила она, чувствуя, как пылает лицо.
— Да, кое-что вымыто, — согласился Пэкстон. — Во всяком случае, для первого раза сойдет.
Он поудобнее привалился спиной к краю ванны. Алана напряженно следила за ним. Полагая, что он еще не все сказал, она ждала продолжения. Однако Пэкстон молчал.
— И это все? — спросила она, надеясь на положительный ответ.
Пэкстон лениво оглядел жену с головы до ног.
— Есть еще одна вещь, которую я намерен потребовать от тебя, — заявил он.
У Аланы тотчас же все перевернулось внутри.
— И ч-что же именно?
— Разденься и залезай ко мне в ванну.
Глава 17
Алане показалось, что сердце прыгнуло и затем вовсе перестало биться. Когда же биение восстановилось, то удары были настолько сильными, что отзывались грохотом в ушах.
— Разденься и залезай ко мне в ванну, — повторил Пэкстон.
— Я вообще-то предпочитаю мыться одна, — сказала она, как только к ней вернулась способность говорить.
— А я предпочитаю, чтобы было по-другому, — возразил он. — Помнишь, ты обещала слушаться меня.
— А что, если я не соглашусь? — спросила она.
— Пожалеешь. Могут быть последствия.
— Какие, например?
— Ну, что обычно делают мужья в тех случаях, когда их жены становятся неуправляемыми?
Алана уставилась на него. Не намеревался ли он побить ее? Пока она не заметила в его характере никаких признаков грубости и способности на жестокость. Более того, рассказ отца Джевона о том, что кнут выпал из руки Пэкстона чуть раньше, чем стражник у ворот крикнул о прибытии Грэхама с отрядом, говорил в пользу Пэкстона.
Алана поинтересовалась:
— Это у тебя такие шуточки?
— Шуточки? Продолжай не повиноваться мне, и ты очень скоро узнаешь, шуточки ли это!
Пэкстон продолжал в прежней позе нежиться в ванне. Алана взглянула на дверь, которая сейчас была закрыта. Покусывая нижнюю губу, она раздумывала о том, как далеко она сумеет убежать, прежде чем Пэкстон догонит ее.
Решила, что не стоит и пробовать, учитывая, что Пэкстон гибок, подвижен и стремителен. Вспомнив также о том, как ловко он расправился с Рисом, когда мужчины стояли лицом к лицу. Она понимала также, что для победы он воспользуется любыми средствами.
Впрочем, что это она боится залезть к нему в ванну? Они ведь были уже близки. И хотя Алана рассчитывала, что он даст ей побольше времени прийти в себя, она была уверена, что рано или поздно он заявит свои права на нее. К сожалению, получалось «раньше».
— Ну как, жена?
Вздохнув, Алана стянула с себя блио, сняла платье, башмаки. Вытащив из волос гребни и заколки, она положила их поверх сваленной у ног одежды. Теперь на ней оставалась только одна нательная рубашка. Нервно потеребив ткань, Алана наконец решилась и через голову стянула последнее.
Разжав руки, Алана позволила рубашке упасть на пол.
— Доволен теперь?
«Пока еще нет», — подумал Пэкстон, жадно разглядывая ее обнаженное тело. Однако очень скоро он будет самым удовлетворенным из всех мужчин в этих краях.
Он протянул к ней руку ладонью вверх.
— Иди же сюда, сладкая моя.
Она колебалась, однако протянула ему ладонь. Он поддержал ее, когда она осторожно перешагивала через край, опуская ногу в воду.
— Не надо.
Пэкстон даже перестал дышать, когда их тела соединились. Алана прикрыла глаза и с усилием проглотила слюну. Они хорошо чувствовали друг друга. Посмотрев на ее лицо, Пэкстон заметил возле бровей небольшие морщинки и подумал о том, какие же именно мысли могут быть у Аланы в голове в такие минуты. Впрочем, тотчас же он понял.
— Почему тебе непременно нужно смущать меня? — сказала она и посмотрела на него.
Пэкстону стало жаль ее.
— Я вовсе не хотел смущать тебя. Но лишь хотел показать, что у тебя решительно нет причин бояться меня…
— Если это и так, то все равно у тебя странные способы доказать мне это.
— Полагаю, ты с Гилбертом никогда…
— Нет, мы с ним никогда, — оборвала она его. Пэкстон почувствовал неуместность упоминания о Гилберте. И все же по ее ответу он отлично понял, что Гилберту никогда и в голову не приходило расположить к себе жену, пригласив ее в ванну.
Неужели же в любовных делах Гилберт был таким невеждой? Неужели он был таким эгоистом, что думал только о том, как удовлетворить себя, и совсем не думал о женщине? Если так, то это еще один минус
