Германии и Австрии, для того чтобы препятствовать их возвращению назад, нацисты предприняли встречные шаги.
В соответствии с приказом Р. Гейдриха германская полиция арестовала тогда от 17 до 18 тысяч польских евреев и поездами доставила их к польской границе. По разным данным, далее произошло следующее: по одной версии, этих евреев перегнали на польскую территорию под дулами винтовок, по другой, в ночь с 28 на 29 октября эсэсовцы ударами плетей заставили первую партию депортируемых, успевших взять с собой только самые необходимые вещи, перейти границу. По одной версии, вслед за этим на польско-германской границе стали разыгрываться отвратительные сцены, когда обе стороны хотели избавиться от этих евреев, причем, как свидетельствуют зарубежные источники, по цинизму и бесчеловечности польские чиновники далеко превосходили гитлеровских.
По другой версии, та группа польских евреев, которую в ночь с 28 на 29 октября вынудили перейти на польскую территорию, попала под пулеметный огонь польских пограничников, а когда они, спасаясь от обстрела поляков, бросились назад, то попали под огонь уже германских пограничников. Среди этих евреев была и семья Гриншпанов (Грюншпанов), 17-летний сын которых. — Хершель (Гершель) — проживал в Париже, где учился. По одной версии, в ходе этого обстрела погиб его отец — портной Гриншпан, проживавший в Ганновере с 1911 г. Однако, по другой версии, он получил от сестры открытку с описанием мытарств, которые его семья испытывала на границе. Значительная часть депортируемых лиц оказалась в приграничном польском селении Збонщин, где содержалась в крайне тяжелых условиях. Кстати, от названия этого селения и пошло название этого антигуманного инцидента. Узнав о трагедии, психически не совсем нормальный Гершель Грюншпан решил отомстить.
3 ноября 1938 г. он пять раз выстрелил в третьего секретаря германского посольства в Париже, члена НСДАП Эрнста фон Рата (тот погиб от ран). По иронии судьбы Эрнст фон Рат и его отец были убежденными противниками преследований евреев (последний, в частности, впоследствии оказывал евреям помощь в самые тяжелые времена). Не имевший, во всяком случае чисто внешне, каких- либо, тем более серьезных политических мотивов, Г. Грюншпан протестовал явно не по адресу — истинным инициатором Збонщинского инцидента была Польша. Геббельс же преподнес этот случай как якобы свидетельство мирового заговора евреев против Германии. Уже на следующий день главный официоз нацистской партии «Фелькишер беобахтер» напечатала весьма многозначительную фразу: «Вполне очевидно, что немецкий народ сделает из этого события соответствующий вывод».
Шеф нацистской пропаганды Йозеф Геббельс весьма ловко обыграл тогда факт не единичности такого убийства. Еще 4 февраля 1936 г. венгерский (по другим данным, югославский) еврей, студент Давид Франкфуртер убил в швейцарском Давосе руководителя местной организации НСДАП Вильгельма Густлоффа.
А 9 ноября 1938 г. «на традиционном сборище в Мюнхене в честь очередной годовщины „Пивного путча“ в уже и без того наэлектризованной атмосфере Геббельс, лучший после Гитлера оратор в Третьем рейхе, произнес подстрекательскую речь». И в тот же вечер в Германии начался, как это явствует из приведенной выше директивы Г. Мюллера, заранее спланированный чудовищный антиеврейский погром, вошедший в историю под названием «хрустальная ночь».
Столь подробный анализ приведен вовсе не случайно. Ведь если бы фальшивка о якобы имевшем место так называемом Генеральном соглашении была укоренена в информационном обороте «демократической пропаганды», то получилось бы, что СССР в лице НКВД более чем сознательно пошел на это «сотрудничество» с гестапо «для борьбы с мировым еврейством»! Потому что и «дата выдачи доверенности» Г. Мюллеру — 3 ноября 1938 г., и тем более дата подписания «Генерального соглашения» должны были бы означать, что СССР в лице своего руководства все знал заранее и тем не менее сознательно пошел на такой шаг!
В Советском Союзе действительно прекрасно знали, что произошло на польско-германской границе. И, к слову сказать, для этого вовсе не нужно было пользоваться информацией разведки — об этом сообщали все информационные агентства и крупнейшие газеты Европы. Тем более что начало этой дурно пахнущей консульско-паспортной склоке Польша положила ещё в марте 1938 г. Так что все перипетии этой неприглядной истории хорошо были известны и по открытой информации. Не говоря уже об информации разведслужб СССР, которые располагали очень сильными агентурными позициями как в Германии, так и Польше. И чтобы при наличии таких данных Сталин пошел на сотрудничество с гестапо?
Однако чудовищная подлость фальшивки этим не ограничивается. Судя по всему, её главная цель всё же заключалась в попытке спровоцировать зарождение в широких кругах «демократической общественности» крайне ложного впечатления о следующем. Что, пойдя на подписание такого «Генерального соглашения», Советский Союз тихо одобрил грязную Мюнхенскую сделку Запада с Гитлером! Ту самую сделку, в результате которой Чехословакия была отдана на растерзание не только гитлеровцам, но и Польше, прямо под носом у Гитлера оккупировавшей Тешинскую область Чехословакии. На тот момент там проживали 156 тыс. чехов и всего 77 тыс. поляков, которые вовсе не жаждали угодить в «рай» под названием Польша!
Даты — 3 и 11 ноября 1938 г. — это даты, последовавшие за Мюнхенской сделкой. И коли в тексте «Генерального соглашения» фигурирует нонсенс о «сотрудничестве и процветании» между СССР и Германией, то, следовательно, должно выходить, что СССР негласно одобрил Мюнхенскую сделку? Ту самую сделку, против которой он протестовал с невероятной яростью!
Наконец, вот о чем. По существовавшим тогда правилам после 22 июня 1941 г. «Генеральное соглашение» должно было попасть в Особый архив НКВД, что в свою очередь должно было получить соответствующее документальное отражение как минимум в виде оттиска штампа, свидетельствовавшего о переводе дела именно в этот архив НКВД. Однако фальсификаторы предъявили нелепую обложку, на которой типографским способом отпечатано «КПСС», хотя, по их легенде должно быть так:
во-первых, на обложке дела должны были стоять опознавательные реквизиты НКВД СССР, скорее всего, реквизиты личного секретариата Берия уже как наркома внутренних дел СССР;
во-вторых, опознавательные реквизиты о переводе этого дела в Особый архив НКВД СССР;
в-третьих, опознавательные реквизиты перерегистрации архивного дела НКВД СССР в архивное дело сначала НКГБ СССР, а затем и МГБ СССР — ведь после войны было уже МГБ;
в-четвертых, опознавательные реквизиты о переводе этого архивного дела из Особого архива МГБ СССР в Особый архив ЦК КПСС после 1953 г. и т. д. и т. п. А поскольку ничего подобного нет, то столь красноречивое отсутствие обязательных атрибутов тем более свидетельствует о том, что мы имеем дело с фальшивкой.
Далее. Увязав датированную 11 ноября 1938 г. фальшивку с не менее фальшивыми «событиями» февраля 1942 г., Карпов фактически (вольно или невольно) совершил столь же чудовищный подлог. Дело в том, что за месяц до начавшихся так называемых переговоров между советскими и германскими разведчиками в Мценске, т. е. 20 января 1942 г., в Третьем рейхе прошла печально «знаменитая» Ванзейская конференция, на которой был принят план уничтожения евреев в Европе! По сути дела, тут точно так же, как и в случае с «Генеральным соглашением» 1938 г., очень коварно обыгран временной фактор: 20 января 1942 г. Ванзейская конференция, а 19 февраля 1942 г. — якобы предложения Сталина германскому командованию, в том числе и по борьбе с мировым еврейством. Дело в том, что в момент, когда стряпалась фальшивка, а происходило это явно в 1998–1999 гг., уже было известно, что в начале 1942 г. советское руководство точно знало о Ванзейской конференции и принятых на ней бесчеловечных решениях.
Следовательно, вне зависимости от того, понимал ли это сам Карпов или нет, но он, по сути дела, «ненавязчиво» формировал у читателей впечатление, что-де Сталин все точно знал и тем не менее, как и в 1938 г., вполне осознанно вступил в переговоры с гитлеровцами с позиций оголтелой юдофобии! Чем он на самом деле никогда не страдал и в помине, чего в действительности не было и быть не могло даже гипотетически. Солидаризировав же Сталина с бесчеловечной нацистской затеей по «окончательному решению еврейского вопроса», Карпов тут же рассыпался во всевозможных реверансах в его адрес! Как же можно было подставлять, пускай уже и канувший в Лету СССР, а также Сталина под обвинения в едва ли не
