К решающим битвам

Причем уже в третий раз с начала 1942 г. Потому как ещё с января месяца проводились две Харьковские операции, также не приведшие ни к каким положительным результатам, а только к колоссальным потерям.

* * *

Комментарий. 18 января 1942 г. началась Харьковская наступательная стратегическая операция, которая закончилась в конце января тем, что советские войска попали в полуокружение в районе Барвенково — Лозовая. В результате из стратегической наступательной прозванная Барвенково-Лозовой операция превратилась в оборонительную, которая продолжалась вплоть до марта. Поскольку «стратеги» на Юго-Западном направлении были ещё те, то в марте, практически без перерыва, началась ещё одна кровопролитная, но малоизвестная Харьковская операция, осуществлявшаяся командованием ЮЗН как две частных операции:

— 7 марта в наступление перешли 6-я и 38-я армии ЮЗФ, имевшие задачу разгромить чугуевско- балаклеевскую группу войск противника и освободить Харьков;

— 12 марта в наступление перешли 9-я армия и оперативная группа А. Гречко Южного фронта, имевшие цель разгромить славянско-краматорскую группу войск.

Интенсивные, с большими потерями бои продолжались весь март и первую декаду апреля, однако расширить горло Барвенковского оперативного «мешка» (полуокружения) не удалось и часть войск ЮЗФ и ЮФ по-прежнему находились в полуокружении. «Полководческая» бездарность и полное пренебрежение командования ЮЗН к человеческим жизням привело к тому, что в течение этих операций войска ЮЗН ежемесячно теряли по 110–130 тысяч человек и к середине марта, когда «доблестные стратеги» дезинформировали Сталина, некомплект личного состава только в стрелковых дивизиях ЮЗН уже составлял 370 888 человек!

Вот в таких условиях эти «стратеги» дезинформировали Сталина и Ставку ВГК и выпросили дополнительные силы и ресурсы для третьей операции. Хотя в условиях такой беспрестанной убыли обстрелянного личного состава и заменой его новобранцами надо было помалкивать и не напрашиваться на третью наступательную, опять-таки лобовую операцию. Во всяком случае, не сразу после первых двух, окончившихся жуткими потерями. Но куда там, они же «стратеги» — только Сталин ни хрена, по их послевоенному мнению, не понимал в стратегии. Но вот что произошло дальше — вообще вгонит в шоковую оторопь.

* * *

Как отмечает тщательно проанализировавший историю Харьковского котла 1942 г. историк К. Быков, под первым вариантом Главнокомандование ЮЗН понимало полный штат дивизии, который, по его мнению, составлял 500 танков для тд (танковой дивизии. — А. М.) и 250 для мд (моторизованной дивизии. — A.M.), а под вторым, неполноштатным вариантом соответственно 250 и 50 танков. На самом деле полный штат немецкой танковой дивизии, где только один из трех полков был танковым, составлял от 150 до 220 танков (для 2- и 3-батальонных танковых полков соответственно). При средней численности полностью укомплектованной танковой дивизии в 170–180 танков, становится понятной та зловещая роль, которую сыграла в Харьковском сражении эта катастрофическая переоценка сил противника.

* * *

Комментарий А. Б. Мартиросяна. Попутно К. Быков справедливо отмечает следующее обстоятельство: «Стыдно об этом говорить, но за период с июня 1941-го по март 1942 года советское командование так и не узнало, из скольких же танков, по штату, состоит немецкая танковая дивизия»[87]. Но ещё более справедливо было бы не употреблять безликий термин «советское командование», а использовать более точное выражение — «командование ЮЗН и ЮЗФ». Это, во- первых. Во-вторых, ещё более справедливо было бы точно указать, что это прежде всего тот самый Тимошенко, бывший нарком обороны и первый главнокомандующий во время войны. И уж совсем справедливо было бы указать, что все данные о составе немецких танковых дивизий славное ГРУ представило ещё до войны! Да и в ходе войны тоже мух на потолке не считало! Но разве любителю «безграмотных сценариев вступления в войну» кровью и потом многих разведчиков добытая разведывательная информация указ?! Он ведь и после войны никак в толк-то не мог взять, каким образом мы выиграли войну![88]

* * *

«Когда 13 мая по войскам нашей северной группировки ударили немецкие танки и когда вопреки ожиданию оказалось, что удар наносит не одна, а две танковые дивизии, то есть не 250–500 танков, как неверно полагали, но к чему приготовились, а 500–1000 танков, то нервы у советского командования должны были дрогнуть и оно должно было запретить, по крайней мере, до выяснения обстановки, ввод в бой двух танковых корпусов на участке южной ударной группы… Обе танковые дивизии мог бы ополовинить 22-й танковый корпус 38-й армии, если бы он реально существовал, а не был разбросан бригадами по стрелковым дивизиям. Вторую половину немецких танков могла бы добить советская авиация, которая утратила господство в воздухе только 18 мая…

Фактически находящиеся в полуокружении (в оперативном „мешке“), советские танковые корпуса не были введены в бой из-за отсутствия авиационного прикрытия, так как вся авиация, которая должна была обеспечивать южную ударную группировку, была брошена на помощь северной группировке. Второй причиной не введения в бой корпусов стала ошибка „партизанской разведки“, на основе данных которой советское командование полагало, что немецкие танки находятся… на правом фланге перешедшей в наступление 6-й армии Городнянского…»[89].

С подлинным знанием сути произошедшей трагедии К. Быков отмечает, что «Харьковское сражение было проиграно в большой степени из-за плохой разведки» (очевидно не грех было бы чуточку «отшлифовать» концовку — «из-за плохой организации командованием ЮЗН и ЮЗФ разведывательной деятельности на фронте», так будет точнее. — A.M.). Об этом «свидетельствуют и данные о количестве разведывательной авиации у противоборствующих сторон. Согласно таблице, приведенной Бегуновым, Литвинчуком и Сутуловым (ВИЖ, № 1, 1990. — А.М.) со ссылкой на малодоступный 5-й выпуск Сборника военно- исторических материалов за 1951 год, Юго-Западный фронт имел в своем распоряжении только 10 самолетов-разведчиков против 90 немецких самолетов-разведчиков. Другими словами, немцы имели девятикратное преимущество по слежению за нашими подвижными войсками со всеми вытекающими отсюда последствиями…»[90].

Проще говоря, Тимошенко и Хрущев полезли в очередное лобовое наступление, толком не зная, какие силы противника перед ними и даже не контролируя его действия. А ведь как «славно» набрехали Сталину! Причем полезли точно так же, как тот же Тимошенко действовал ещё летом 1941 г.! Если ещё проще, то попросту спроецировали механизм трагедии 22 июня на ситуацию ЮЗН весной 1942 г.!

* * *

Комментарий. Речь идёт о том, что летом 1941 г. под «доблестным командованием» Тимошенко, как главнокомандующего Западным направлением, Западный фронт подвергся повторному жутчайшему разгрому. В ходе продолжавшейся с 10 по 30 июля 1941 г. Смоленской операции имевший чуть ли не абсолютное превосходство над гитлеровцами Западный фронт под общим «бравым командованием» Тимошенко потерпел ещё более умопомрачительное поражение и разгром, параметры которых просто потрясают своей чудовищной, нет, не бездарностью, а именно преступностью командования. Наши потери многократно превосходили потери вермахта:

— в живой силе — 1: 10, ибо у гитлеровцев 50 тыс. чел., у нас же 500 тыс. чел.;

— в танках — 1: 9, ибо у гитлеровцев эти потери составили 220 единиц, у нас же 2000;

— в артиллерии — 1: 14, ибо у противника эти потери составили 1 тыс. единиц, у нас же 14 тыс. единиц;

— в авиации — 1: 15,33, ибо люфтваффе потерял 150 самолётов, наши же 2300