одним из тех, кто особенно настаивал на отказе от реализации идеи 'германского октября'. Речь идет о том, что требование Троцкого, Зиновьева и Каменева организовать вооруженное выступление Красной Армии на Запад в целях 'поддержки восставшего германского пролетариата' было завуалированной попыткой организовать военное поражение Красной Армии за пределами СССР. А на фоне поражения одновременно и военный переворот в Советском Союзе.
Дело в том, что это безумство с так называемым вооруженным походом на помощь якобы восставшему германскому пролетариату Троцкий и K° планировали осуществить с помощью белоэмигрантских кругов, в частности, очень влиятельного в те времена 'кружка Гучкова', добиваясь от него содействия в организации пропуска советских войск через Польшу. Изначально это была не столько бесперспективная сама по себе затея — всего-то три года назад грохотала советско-польская война (хотя и развязанная самой Польшей), сколько чисто военно-геополитическая провокация Троцкого. 'Бес мировой революции' не столько секретные переговоры вел с 'кружком Гучкова', сколько посредством этих переговоров тайно «сливал» информацию о военных планах странам Антанты. Как установила тогда молодая советская военная разведка, Верховный Совет Антанты и генеральные штабы особенно Англии и Франции были полностью в курсе намечавшегося похода, в связи с чем сконцентрировали на западных границах СССР громадные военные силы, в том числе и еще не остывших от Гражданской войны 43 тыс. членов белоэмигрантских военных организаций. Им было известно, что в соответствии с замыслом Троцкого планировалась имитация так называемой операции вторжения, которая реально должна была завершиться катастрофическим разгромом Красной Армии, которая к тому времени и под 'чутким руководством' все того же Троцкого уже превратилась в сброд.
На «плечах» разгромленных и потому вынужденных отступать обратно на свою территорию частей Красной Армии в страну должны были ворваться войска стран Антанты (поскольку белоэмигрантские части были бы уничтожены в сражениях против Красной Армии как простое 'пушечное мясо'), в помощь которым в это время Троцким и K° готовился широкомасштабный военный переворот в самом СССР, который должен был завершиться захватом «бесом» власти в стране! Непосредственно сам военный путч должны были осуществить войска Московского военного округа, которые в то время находились под контролем Троцкого и его единомышленников. С циничной откровенностью об этом проболтался небезызвестный В.А. Антонов- Овсеенко в своем письме от 27 декабря 1923 г. на имя ЦК партии. Являясь начальником Политуправления РККА, этот ярый сторонник Троцкого совершенно открыто угрожал руководству партии и государства военным переворотом! Сами понимаете, что военный путч не вызревает в одночасье.
Если подвести краткий итог всем этим умопомрачительным интригам, то окажется, что непосредственно сам 'германский октябрь' был всего лишь ширмой, за кулисами которой стояли геополитические интересы Франции и политические интересы самого Троцкого, стремившегося во что бы то ни стало перехватить власть в стране на фоне угасавшего Ленина.
И, слава Богу, что, в том числе и под нажимом Сталина, от этой нелепой затеи с 'германским октябрем' все-таки отказались, хотя и в последний момент.
Миф № 128. Ненавидя социал-демократию, Сталин обозвал ее сторонников социал- фашистами, вследствие чего сорвалось противодействовавшее приходу нацистов к власти сотрудничество коммунистов и социал-демократов в Германии.
Непосредственным автором этого термина «социал-фашисты» является один из видных представителей так называемой ленинской гвардии, проходимец и болтун Николай Иванович Бухарин по кличке Коля Балаболкин. Именно он еще в феврале 1928 г. на IX пленуме Исполкома Коминтерна спровоцировал усиление борьбы с социал-демократией как с 'агентом империализма и оплотом реакции'. А в июле 1928 г. на VI Конгрессе Коминтерна с подачи Бухарина социал-демократы были обозваны «социал- фашистами», о чем, естественно, стало известно за рубежом прежде всего, в Германии.
За кулисами этого, казалось бы, только идеологического маневра терминами очень серьезная подоплека, суть которой поможет вскрыть известный представитель так называемой ленинской гвардии Христиан Георгиевич Раковский (1873— 1941). Во время допроса в НКВД СССР 26 января
1938 г. этот опытнейший мастер закулисных интриг, видный масон высокой степени посвящения, давний агент германской и австро-венгерской разведок, а впоследствии еще и британской разведки показал: ''Они',[62] в конце концов, увидели, что Сталин не может быть низвергнут путем государственного переворота, и их исторический опыт продиктовал им решение повторения со Сталиным того, что было сделано с царем. Имелось тут одно затруднение, казавшееся нам непреодолимым. Во всей Европе не было государства-агрессора. Ни одно из них не было расположено удобно в географическом отношении и не обладало армией, достаточной для того, чтобы атаковать Россию. Если такой страны не было, то «Они» должны были создать ее'. Они и создали ее — нацистскую Германию. А на это был способен лишь Гитлер и его НСДАП. Однако предварительно, чтобы привести Гитлера к власти, Запад должен был резко ослабить влияние коммунистов и вообще левых в Германии.
К несчастью для всего мира, а Советского Союза и Германии особенно, Троцкий и K° сильно в этом помогли Западу. Причем двояко. С одной стороны, так называемым делом Витторфа и Тельмана. Витторф — бывший руководитель гамбургских коммунистов — был обвинен в растрате партийной кассы и исключен из КПГ. Воспользовавшись дружескими связями Витторфа с Тельманом, который в преступлении первого никак замешан не был, оппортунистически настроенные деятели ЦК КПГ развязали травлю вождя немецких коммунистов. Это было в конце 1928 — начале 1929 г., когда компартия Германии находилась на «взлете» и представляла основную силу, противодействовавшую рвавшимся к власти нацистам. Без санкции Исполкома Коминтерна, что явилось грубейшим нарушением тогдашних канонов партийной дисциплины, они публично ошельмовали Э. Тельмана. Авторитету компартии был нанесен колоссальный урон. Избиратели во многих округах отвернулись от коммунистов. Огромное количество голосов этих избирателей перешло сторонникам Гитлера.
Выполняя указания Троцкого, Бухарин, которому по линии Коминтерна было поручено расследование инцидента, встал на сторону немецких оппортунистов. Он припомнил Тельману и критику его собственных, бухаринских, оппортунистических взглядов и потребовал от ЦК КПГ еще раз осудить Э. Тельмана и голословно признать его виновным, прекрасно сознавая, что после подобного вторичного удара Компартия Германии не оправится уже никогда, а дорога Гитлеру будет окончательно расчищена. Игнорируя директивы VI конгресса Коминтерна о борьбе с оппортунистическим течением (известным под названием 'примиренчество'), узурпируя в качестве руководителя Коминтерна исполнительскую власть, Бухарин взял под свою защиту правый уклон в КПГ, санкционировал отстранение Э. Тельмана от руководства компартией, фактически сыграв на руку махровой германской и международной реакции. Об истинной подоплеке дела Витторфа — Тельмана стало известно в результате специальной операции советской разведки по тотальному контролю тайной переписки Троцкого со своими сторонниками в КПГ и с Бухариным. Операцию осуществлял один из самых выдающихся разведчиков 1920—1940-х гг. Борис Аркадьевич Рыбкин (РЫБКИН Борух Аронович) — муж легендарной советской разведчицы Зои Рыбкиной (Воскресенской).
В конечном итоге справедливость в отношении Э. Тельмана была восстановлена, однако до конца последствия этой неслыханной, предательской интриги так и не удалось преодолеть. А на это наложилась еще одна склока, известная в истории компартии Германии как связанное с троцкистами 'дело Ремелле— Неймана', что тем более не способствовало укреплению сил коммунистов, в том числе и в союзе с иными левыми.
С другой стороны, колоссальную роль сыграло то обстоятельство, что с подачи действовавшего по указке Троцкого Бухарина, германские социал-демократы были обозваны «социал-фашистами». Нет ни малейшего сомнения в том, что социал-демократические подонки Германии заслуживали даже еще более резкого эпитета. Но не в то время, когда необходимо было любой ценой создавать единство левых сил. Использование этого эпитета лишь разобщило социал-демократов и коммунистов.
