подоходного налога с граждан, занимающихся сельским хозяйством, и отдельных местных налогов. Некоторые члены комиссии внесли тогда предложение отдельно ввести налог с оборота и налог на трудодни. Я возразил, поскольку налог с оборота и так существовал: он образовывался в основном из разницы в заготовительных и розничных ценах на сельскохозяйственную продукцию, с учетом стоимости переработки, а также с учетом прибыли, получаемой перерабатывающими предприятиями.
Таким путем государству передавалась часть национального дохода, созданного колхозами и колхозниками. Тогда мне поручили составить справку о размерах налога с оборота по отдельным видам сельхозпродукции. Там значилось, что налог с оборота по зерну был равен 85 процентам, по мясу — 75 процентам и т. д.
Эти цифры вызвали сомнение. Справку показали Сталину. В разговоре со мной по телефону Сталин, не касаясь происхождения цифр, спросил, как я истолковываю природу налога с оборота. Я ответил, что налог родственен прибыли, одна из форм проявления прибавочного продукта. Слышу: „Верно“. Новый вопрос: „А помните, до войны один член ЦК на заседании ЦК назвал налог с оборота акцизом?“ Я помнил этот случай. Сталин тогда ответил, что у акциза иная экономическая природа.
Далее Сталин спросил: чем объясняется столь высокий налог с оборота по основным видам сельскохозяйственной продукции? Я отвечал, что здесь выявляется разница между заготовительными и розничными ценами, установленными правительством на сельхозпродукты.
Следующий вопрос: для чего мы раздельно берем прибыль и налог с оборота и не лучше ли объединить эти платежи? Говорю, что если объединим, хотя бы в виде отчислений от прибыли, то в легкой и пищевой промышленности возникнет прибыль процентов 150–200 в год; исчезнет заинтересованность в снижении себестоимости, которое планируется в размере 1–3 процентов в год, ибо прибыль будет и без того велика, но не в результате работы. Опять слышу реплику: „Верно!“ Так были затронуты многие коренные проблемы деятельности финансов, причем ни разу не упоминался вопрос о сельскохозяйственном налоге. По окончании беседы Сталин сказал: „До свидания“. (Редчайший случай: обычно он просто клал трубку.)
Однако свидание уже не состоялось — через несколько дней И. В. Сталин скончался».
Так вот кто бы вразумительно разъяснил, каким это образом якобы ослабевший памятью Сталин в последние месяцы своей жизни удалился от дел, если накануне своей смерти (насильственной) он въедливо занимался столь тонкими и сложными вопросами управления экономикой государства с помощью налогов (вспомните, что говорилось на стр. 155–156 со ссылкой на К. Н. Брутенца)? Не говоря уже о том, что в октябре 1952 года он провел XIX съезд партии, а затем и Пленум ЦК. Похоже что он удалился от дел и тихо давил вино на даче?
Между прочим, сразу после смерти Сталина решением советского правительства были внесены серьезные изменения в законодательство о сельском хозяйстве, в том числе и в вопросе снижения сельхозналога, что подтолкнуло аграрный сектор к ускоренному развитию. Неужели это могло быть делом рук Хрущева или Маленкова?
Поразительно также и то обстоятельство, что в своих мемуарах А. Г. Зверев оперировал датой 1–2 марта. Поразительно, потому что человек он был чрезвычайно привыкший к абсолютной математической точности, и в таком случае выходит, что несчастье со Сталиным произошло не в ночь на 1 марта, а позже. К глубокому сожалению, на сегодня нет ни малейшей возможности хоть как-то перепроверить данные А. Г. Зверева. Однако поскольку он был человеком очень честным и точным, иначе Сталин не держал бы его на финансах, то нет и оснований не доверять его мемуарам. Очевидно, только время покажет, что скрывается за этой датой, которую поставил Зверев при описании своего разговора со Сталиным.
Зато современные данные позволяют напрочь отвергнуть как абсолютно несостоятельные утверждения Ю. Н. Жукова о том, что не было никакого мотива для убийства Сталина, что он отошел от политики и тихо жил на даче. Насчет «тихо жил на даче» — только что мы показали, что это не так. Живя на даче (кстати говоря, очень давно), Сталин не отошел от политики, напротив, явно готовился к очень серьезным, крупномасштабным изменениям в политике и государстве, о чем и свидетельствуют мемуары А. Г. Зверева, К. Н. Брутенца, Д. Шепилова да и не только их.
Известный современный исследователь Ю. И. Мухин в своей знаменитой книге «Убийство Сталина и Берии» (М., новое издание 2007) блестяще доказал, что незадолго до своей смерти Сталин предпринял новую попытку отсечь партократию от власти, от руководства государством. Первая попытка — 1937 г. окончилась провалом и вакханалией репрессий, спровоцированных партократией в ответ на демократическую по характеру и сути попытку Сталина путем прямых, тайных выборов на альтернативной основе произвести уже тогда крайне необходимую ротацию правящей элиты. Вторая же попытка, предпринятая Сталины после войны, привела к его убийству в результате заговора партократии. Это и есть главный (внутренний) мотив убийства.
И что самое страшное, произошло это в точном соответствии с принципиальными положениями «классиков научно обоснованного» бандитизма во всемирном масштабе. Есть у них такое, внешне кажущееся сугубо политэкономическим выражение: «Вместе с возможностью удерживать товар как меновую стоимость, или меновую стоимость как товар, пробуждает алчность или auri sacra fames, „проклятая жажда золота“, как говорил древнеримский поэт Вергилий».
Между тем в сфере политики вместе с возможностью удерживать власть (товар) как меновую стоимость (то есть как возможность «рулить» государством, причем ни за что не отвечая, но располагая невиданными привилегиями) или меновую стоимость (сиречь возможность «рулить» государством, ни за что не отвечая, но располагая невиданными привилегиями) как товар (то бишь власть), тождественная «проклятой жажде золота» алчность пробуждает в виде «LIBIDO DOMINANTI», то есть в виде «СТРАСТИ К ВЛАСТВОВАНИЮ». Когда партократия поняла, что Сталин вновь решил оторвать ее от власти в государстве, то, вспомнив 1937 год, она буквально озверела. После этого Сталину не так много осталось жить.
И хотя это главный мотив убийства, но это всего лишь один из четырех мотивов.
Кстати сказать, к нему вплотную примыкает еще один — если и не в статусе главного, то очень близко стоящего к такому определению — мотив. Дело в том, что после войны Сталин возобновил интенсивное расследование причин невероятной трагедии 22 июня 1941 года в целях установления как сути трагедии, так и тем более конкретных виновников. Многим наверняка хорошо известны слова Сталина о том, что «победителей можно и нужно судить, можно и нужно критиковать и проверять… меньше будет зазнайства, больше будет скромности». Нередко эти слова Сталина увязывают с делом маршала Жукова, тем более что они были произнесены также в 1946 году, когда полководца примерно «выпороли» за отчаянную нескромность и приписывание себе чуть ли не всех боевых заслуг Советской Армии. Частично это и в самом деле так, но только лишь частично. На самом же деле Сталин подразумевал тщательное расследование причин трагедии 22 июня 1941 года, которое он в глубокой тайне начал еще в дебюте войны и которое в принципе-то никогда не прекращалось, — просто на некоторое время активность разбирательства была снижена. Однако к концу 1952 года Сталин практически завершил это расследование — уже был завершен опрос оставшихся в живых генералов, командовавших частями в западных приграничных округах накануне войны. И это очень сильно встревожило высший генералитет и маршалитет. Особенно того же Жукова. Не случайно же они так резво переметнулись на сторону Хрущева и чуть позже помогли ему осуществить государственный переворот 26 июня 1953 года. Смертоносная убойность материалов этого расследования для нашего генералитета и маршалитета была чрезвычайно велика. Даже в 1989 г., когда «Военно-исторический журнал» начал печатать некоторые материалы этого расследования, в частности, результаты проведенного Сталиным опроса генералов о том, когда они получили предупреждение о нападении Германии (кстати говоря, все показали, что 18–19 июня, и только генералы ЗапОВО черным по белому написали, что никаких указаний на этот счет не получали, а некоторые и вовсе узнали о войне из речи Молотова), так тут же редакции ВИЖ дали по рукам. И печатание материалов немедленно было прекращено! Выходит, что даже тогда эти материалы были опасны для генералитета и маршалитета. Не публикуют их полностью и до сих пор. Следовательно, они опасны для генералитета и сейчас. Впрочем, и для властей тоже, потому как публикация этих материалов в полном объеме вызовет термоядерный взрыв во всей исторической науке, ибо перевернет буквально все и придется на коленях просить прощения перед могилой Сталина за всю клевету и грязь, которые на него обрушили после 5 марта 1953 года.
