– Ладно, неважно. Я ухожу от тебя, Рэйф.
Он отпустил ее, отступил на шаг, скрестил руки на груди и уставился на нее прищуренным взглядом.
– Нет, ты не уйдешь.
– Уйду. Мало того, что ты принудил меня выйти за тебя замуж…
– Ты должна учитывать интересы ребенка, или ты по-прежнему настолько эгоистична, что думаешь только о себе?
– Не смей говорить мне подобные вещи! Это я-то эгоистична? Это я-то думаю только о себе? Уж не я ли той ночью покинула спальню, не оглядываясь? Не я ли заставила тебя жениться и следовать глупым, эгоцентричным правилам?
– Да, ты эгоистична, если не хочешь признать необходимость того, чтобы у ребенка были и отец, и мать.
– А ты, – сказала Карин, ткнув пальцем в его грудь, – настолько добр, что готов дать ребенку не только мать, но и собственную любовницу, о которой всем известно.
Рэйф поймал ее руку за запястье.
– У меня нет любовницы.
– Я тебя умоляю! Твоя любовница находится в этом доме, наслаждаясь веселой вечеринкой.
На щеках Рэйфа заалели два пятна.
– Пожалуй, я не должен был приглашать Клаудию сегодня, – сквозь стиснутые зубы процедил он.
– Ты думаешь, что таким образом сохранил бы свою связь с ней в секрете? – Карин вырвала руку. – Меня это не волнует, имей ты хоть сто любовниц. Тысячу! Ты можешь иметь столько женщин, сколько тебе заблагорассудится!
– Если это так, – с самодовольной улыбкой спросил Рэйф, – почему ты так беснуешься?
– Потому что мне не нравится, когда из меня делают дуру!
– Карин. – Рэйф откашлялся. – Я уже признал, что не должен был приглашать Клаудию. Кроме того, я должен был рассказать тебе о ней.
Карин рассмеялась.
– Зачем? Чтобы я дала тебе свое благословение перед тем, как ты в очередной раз уложишь ее в постель?
– Ты – моя жена, – строго сказал Рэйф. – И отныне ты – единственная женщина, которая будет делить со мной постель.
– Час от часу не легче! – Карин сжала руки в кулаки так, что ногти впились в ладони. – По твоему извращенному кодексу чести, я призвана заменить твою любовницу в твоей постели, раз уж так получилось?
– Как я заменил твоего любовника?
– Провались ты пропадом, Рэйф! – Карин чуть было снова не кинулась на него с кулаками. – Я легла с тобой в постель, потому что захотела этого, потому что с тобой я почувствовала… ты дал мне почувствовать…
Она прикусила язык, во все глаза глядя на Рэйфа и проклиная свою несдержанность. Повисла тишина, время, казалось, остановилось. Карин отступила на один шаг, другой…
– Просто отпусти меня домой, – срывающимся шепотом попросила она. – Отдай мне ребенка и…
Руки Рэйфа легли ей на плечи и сжали их.
– И что же я дал тебе почувствовать?
Карин покачала головой.
– Ничего. Я не знаю, почему так сказала. – Она действительно не знала. Она никогда не позволяла себе задумываться о причинах, толкнувших ее в объятия Рэйфа той ночью. Тем более она не хотела думать об этом сейчас, когда он стоял так близко от нее. – Рэйф, давай положим конец этому фарсу. Это не брак, а какая-то… мыльная опера. Ты женился на мне из-за Эми, но стоит ей стать постарше, и она все поймет. Она почувствует, что мы…
Рэйф притянул ее к себе. Карин уперлась в его грудь ладонями, но он все-таки прижал ее одеревенелое тело к себе.
– Ответь мне, что я дал тебе почувствовать в ту ночь, когда ты отдалась мне?
Его глаза были темны и бездонны, как тогда, той ночью. Дрожа, Карин отвернула лицо, зная, как небезопасно смотреть в эти глаза, когда нельзя ни солгать, ни сказать правду.
– Я почувствовала… Я ничего не почувствовала той ночью.
– Ах, ничего. Как же это я сразу не догадался. – Он нежно взял ее за подбородок, повернул лицо и заставил смотреть в глаза. – Именно поэтому ты дрожала тогда точно так же, как дрожишь сейчас, поэтому вырываешься из моих объятий. – Он улыбнулся и достал из кармана носовой платок. – Интересно, как бы все повернулось, если бы той ночью ты выглядела так же, как сегодня. – Очень осторожно он стер остатки отвратительной красной помады с ее губ. – Я полагаю, что еще смог бы распознать, что скрыто под уродливым платьем, но вот помада…
Карин не могла не рассмеяться.
– Кошмар! Представляю, что подумали твои друзья.
