Под этим знаком единым фронтом сплачивались силы мрака и их предводитель. Каким-то образом пророк догадался, что в этой простой с виду подвеске сконцентрирована значительная часть губительной силы Ахримана.
Черная оболочка, защищавшая его в бою, очень сильно пострадала. Трещины и щели в броне раскрылись. На ауре Мудрого Господа также виднелись многочисленные черные зарубки, хотя ни одна трещина не составляла угрозы для носителя этой светоносной оболочки.
Вдруг пророк понял, что полная тишина, воцарившаяся вокруг, когда красное кольцо туч вплотную подошло к холму, не была нарушена ни на мгновение. И яростные атаки Ахримана, и сверкающие лучи его светозарного соперника были абсолютно беззвучны. Казалось, время замерло в ожидании неизбежной развязки.
Наконец один из лучей Мудрого Господа проник внутрь черной брони, защищавшей Ахримана. Похоже, его это застигло врасплох, и он в изумлении замер, высоко подняв над головой свой огненный меч. Пробоина возникла на уровне груди. Мудрый Господь тоже на несколько мгновений застыл на месте, оценивая ситуацию. Затем от него отделился еще один луч света. Ни один луч, выпущенный до этого, не мог сравниться с ним по силе и яркости. Должно быть, Ахура-Мазда сконцентрировал в нем всю свою энергию.
Заратустра от изумления остолбенел, не в силах двинуться с места. Он увидел, как луч пронзил черную броню и проник в центр странной подвески. Впитав энергию луча, она внезапно изменила цвет с черного на огненно-красный. Затем, все так же беззвучно, раскололась на три равные части, и те разлетелись в разные стороны. Даже не достигнув стены облаков, осколки исчезли из виду. Казалось, их поглотил воздух, но пророк не сомневался: они перенеслись в другие временные измерения. Впрочем, он и сам не понимал, как ему в голову могло прийти подобное объяснение.
С исчезновением подвески пала и защитная броня Ахримана. Повелитель Тьмы, не сходя с места, уронил меч. Ахура-Мазда несколько мгновений смотрел на него, а затем поднял руку. В кольце облаков за спиной его соперника образовалось отверстие. Тучи, вращаясь вокруг этого отверстия, образовали конус.
Ахура-Мазда и Ахриман смотрели друг на друга, и в этот миг существовал только взгляд, который ни о чем не просил, ничего не позволял, но все принимал.
В правой руке Ахуры-Мазды сверкнул последний луч света. Он упал на грудь уже беззащитного Ахримана и с невероятной силой отбросил его назад. Тело Повелителя Мрака увлекло к отверстию в кольце туч, окружавшем соперников; оно росло, принимало форму воронки, внутри которой закручивались в спираль облака.
Ахриман раскинул руки, словно желал что-то ухватить, но не нашел опоры — его окружал лишь воздух.
Его движение несколько замедлилось, когда он достиг воронки в облаках, которые тотчас поглотили его тело, и какое-то время оно вращалось вместе со спиралью. Каждый новый оборот приближал его к центру воронки, где виднелось отверстие, возникшее по воле Мудрого Господа.
Заратустра изумленно наблюдал за тем, как с каждым витком тело Ахримана приближается к вершине спирали, уменьшаясь в размерах. Вскоре он понял то, что не мог увидеть: отверстие, открывшееся в стене туч, неустанно удалялось, и теперь узкий конец воронки находился очень далеко.
Тело распростершего руки Ахримана стремительно уменьшалось. Вот оно уже напоминает затянутую водоворотом песчинку. И наконец, достигнув отверстия в центре спирали, исчезло.
Все это время Ахура-Мазда оставался недвижимым. Лучезарная аура, окружавшая его во время боя, тоже погасла, и он предстал взору Заратустры таким, каким тот видел его много раз. Мудрый Господь медленно обернулся, посмотрел прямо в глаза пророку, и тот склонил голову в знак полной покорности воле Господа и раскрыл ему объятия. Но прежде чем устремить взгляд в землю, он заметил на губах Ахуры-Мазды покровительственную улыбку.
Когда Заратустра осмелился вновь поднять глаза, все исчезло. Мудрый Господь удалился, от огненного кольца туч не осталось и следа. Его окружала ночь, глубокая и безмолвная. Воздух был чист, и в небе по-прежнему сияли мириады звезд.
Вдруг Заратустра ощутил, как на него навалилась накопившаяся усталость, а от выпитой хаомы кружилась голова. Казалось, его тоже затягивает бездонная воронка. Он опустил голову на камень и провалился в глубокий сон без снов и видений, способных встревожить или испугать.
2
— Так значит, это все-таки будет она.
— Да, так решил Совет Десяти. Из всех рассмотренных кандидатов она оказалась наиболее способной.
— Как только она попала в наше поле зрения, мы сразу предположили, что у нее есть все шансы стать избранной. Теперь мы можем собой гордиться.
— Несомненно, однако нам следует подготовиться к предстоящим трудностям. Не забывай, что нам предстоит заманить ее на свою территорию, а ее аура необычайно мощна.
— Это так… но таково было основное условие поиска: ее ангел-хранитель должен быть необычайно чист. Только это позволит ей преодолеть преграды, которые Иные возвели вокруг трех фрагментов. А что касается ее ауры… — его желтые глаза не мигая смотрели на собеседника, — я не думаю, что это станет серьезным препятствием. Она даже не догадается, что работает на нас и чего мы от нее добиваемся. А когда что-то заподозрит, будет уже слишком поздно.
— Да… но все же я повторюсь: я никогда не видел такой ауры. А я родился не вчера, — добавил он с усмешкой. — Я мог бы подумать, что она находится под покровительством архангела, если бы не знал, что это невозможно.
— То, что мы с этим не сталкивались, не означает, что это невозможно. — В его словах мелькнула тень сомнения. — Что, если Иные с ее помощью готовят нам удар? Они вынуждают нас остановить выбор на ней, потому что она сильнее, чем кажется. Они тоже знают, что близится решающий момент, а значит, будут принимать соответствующие меры.
— Ты их переоцениваешь. Они так самодовольны и настолько убеждены в своем мнимом превосходстве, что и не помышляют ни о чем другом. На этот раз победа будет за нами.
— Да. И Сатанель обязательно к нам вернется. Да услышит он твои слова!
— И да навеки пребудет с нами.
3
Николь Паскаль откинулась на спинку стула и, сложив руки на письменном столе, обвела взглядом комнатушку. Это не заняло у нее много времени. Два предназначенных для посетителей стула стояли с противоположной стороны стола, а у двери в коридор расположился огромный металлический сейф с картотекой. У стены справа красовался сомнительного вида платяной шкаф, а слева всю стену закрывали ряды стеллажей. За спиной Николь также выстроились стеллажи с книгами.
Несмотря на спартанскую обстановку, Николь окидывала помещение взглядом, исполненным нежности и гордости. Впервые ей предоставили отдельный рабочий кабинет, хотя она уже три месяца работала в музее и раньше ютилась с двумя секретаршами в одной из примыкающих к библиотеке комнатушек. Но недавно молодой норвежский ученый, занимавший эту комнату последние два года, уехал домой. Его звали
