Кроме Разумовых, в квартире остался только пожилой сосед — известный архитектор Алексей Константинович Максимов. В ожидании холодов он смастерил знаменитую железную печурку — буржуйку, труба которой выводилась в печной дымоход или в форточку. Так и обогревались. На консультацию приходили разные люди, и сосед объяснял им конструкцию своей печки, люди уходили с надеждой, что она сможет согреть детей и позволит продержаться до весны. На печке согревали и воду, которую брали из речки Смоленки. Вода и нечистоты, которые выносили во двор, расплескиваясь по лестнице, превращались в ледяную корку.
Всю зиму сорок первого — сорок второго года Таня не выходила на улицу. Целыми днями она сидела у окна и читала, читала — благо, книг в доме было много. Это мама научила дочку отвлекать мысли от голода, углубляясь в чтение. У них не было никаких запасов продовольствия. Как и подавляющее большинство ленинградцев, они жили только тем, что выдавалось по карточкам. Мама с Таней тщательно обыскали все закоулки на кухне и в комнатах. Но нашли только полстакана затхлых панировочных сухарей и несколько окаменевших огрызков черного хлеба, которые дети прятали, не желая есть с супом. Очистили от пыли и червяков и тут же съели. Съели и остатки столярного клея. И лишь однажды папа смог передать с летчиком своей части посылочку: несколько конских ребер, сухари и кусочек масла из военного пайка.
Танечке часто снилась довоенная еда, чаще всего сгущенное молоко, которое ей довелось однажды попробовать. Девочка придумывала, что блокадный голод ей только снится. Вот проснется, и все будет как прежде. Она напрягалась изо всех сил, чтобы проснуться, но не получалось…
Радио в их комнате никогда не выключалось. Во время воздушной тревоги передавали только тиканье метронома, который звучал часто-часто, как испуганное сердце. После ликующего горна отбоя воздушной тревоги метроном успокаивался и своими редкими ударами успокаивал Таню. Девочка с нетерпением ждала очередного выпуска известий. В то время они были горькими и страшными. Таня на всю жизнь запомнила ужасную фразу: «Сегодня наши войска оставили город Харьков»,— и суровую интонацию диктора.
Иногда мама закутывала Таню, завязывала лицо шерстяным платком до самых глаз, и они шли к маминой младшей сестре Кате, погибавшей от дистрофии. Они шли поддержать ее хоть чем-нибудь. Мама боялась, что ей не хватит сил вернуться домой, и поэтому брала с собой Таню. С трудом переставляя ноги на сорокаградусном морозе, они брели с Васильевского острова на Петроградскую сторону. Проходя мимо сквера на углу Большой Пушкарской и Введенской улиц, Таня с ужасом смотрела на многоэтажный дом, расколотый бомбой: на каждом его этаже были видны половинки комнат с обоями и мебелью. Домашняя утварь свисала на улицу, словно театральные декорации…
Катя жила с дочкой Ритой в большой коммунальной квартире, в которой в первую блокадную зиму умерло семь человек. В комнатах было не просто холодно, там стояла стужа. Пневмония и «голодный» понос обрекали тридцатичетырехлетнюю женщину на верную смерть. Когда стало ясно, что Катя не поправится, мама с Таней перешли жить к ней, упустив возможность эвакуироваться: папин товарищ, летчик, вывозил семьи офицеров папиной части. Но не могли же они оставить Катю и Риту одних. Катя умерла 2 марта в полном сознании. Таня и мама стояли у ее кровати и молчали. Это была первая смерть, которую Танечка видела так близко, рядом. Только что была Катя, совсем недавно она преподавала математику, и вот нет ее и никогда не будет…
Мама закрыла комнату и увела девочек домой. Был лютый мороз, и Танечка обморозила ногу. Даже после войны нога все «помнила» обморожение, распухала, изъязвлялась и болела. Через несколько дней, собрав остатки сил, мама вернулась за сестрой и похоронила ее на Серафимовском кладбище, рядом с Олегом, отдав могильщикам хлебные карточки покойной на весь месяц. Похоронить в индивидуальной могиле по тем временам было жертвенным подвигом.
В день похорон Танечка осталась дома. Не было воды: мама не успела принести. Таня взяла кастрюлю и решила пойти за водой, ведь мама придет поздно и захочет пить. Открыла дверь на лестницу и вдруг… увидела папу. Прилетел на три дня! Это было такое счастье! Потом Танечка считала эту кастрюлю счастливым талисманом: взяла ее в руки — и появился папа!
Оказалось, что, поднимаясь по лестнице, папа встретил маму, но не узнал и прошел мимо. Узнав об этом, он поспешил за ней, дошел до самого кладбища, но не нашел и вернулся назад. Вечером папа, мама, Таня и Рита сидели у печурки и «распекали» папины солдатские сухари. И это было восхитительно!
Наступила весна. Взрослых мобилизовали на очистку улиц от снега и нечистот. Дети выползли погреться на солнышке и как могли помогали взрослым. Очищали бульвары, садики, сажали турнепс и все, что удавалось достать. Собирали молодую крапиву и лебеду и варили зеленые щи.
Весной возобновились педантичные артиллерийские обстрелы. Снаряд попал в Танину школу, где был госпиталь. Во время воздушной тревоги Таня с подружками была дома. Они спрятались за шкаф, стоявший поперек комнаты. После разрыва снаряда девочки увидели, как по кафельной печке заметались яркие блики, и услышали звон выбитых стекол. В ужасе дети выбежали на улицу. Она была засыпана битыми стеклами. Раненые костылями выбивали осколки из разбитых окон палат и завешивали одеялами.
Снова открылась школа, и Таня пошла во второй класс. Занятия продолжались месяца полтора. Школьников подкармливали: давали по два соевых сырника и по стакану соевого молока. Во время бомбежек и обстрелов учителя уводили детей в подвал. Они усаживались около фонаря «летучая мышь», и урок продолжался.
Как Таня и мама смогли пережить самое страшное время? Как они выжили зимой сорок первого — сорок второго года? Таня уверена, что они выжили в первую очередь благодаря силе духа мамы. Как бы ни было голодно и страшно, Клеопатра Анатольевна была бодра и деятельна, сохраняла спокойствие во время воздушной тревоги, и Таня понимала, что так лучше.
Весной у мамы появились фурункулы, на голове и на пальцах рук. Начался остеомиелит. Палец пришлось ампутировать.
В городе восстанавливалась жизнь, открылось фотоателье, и Клеопатра Анатольевна поспешила сфотографировать дочку — для папы, на фронт. Так и получилась блокадная фотокарточка… Не то девочка, не то мальчик. Большая стриженая голова, удивленное личико. Танечка, тебе же холодно без волос. Ведь если ты в ватнике, значит, была зима… Нет, это было летом. Холодно было всегда. А с волосами нельзя: вши.
Таня, Танечка… Как же т выжила? Как мы смогли выжить?
[10] Разумова Татьяна Константиновна — доктор физико-математических наук. Работает в Государственном оптическом институте им. С. И. Вавилова. Мама Ольги, бабушка Наташи. Живет в Санкт- Петербурге, на улице Черной Речки.
Цветков Петр Николаевич по окончании института свыше 40 лет работает в области электронной связи. Отец Натальи, дедушка Машеньки и Егорушки. Живет в Санкт-Петербурге, на улице Верности.
