Второв называл как имя, так и фамилию каждого. Но люди нового времени как будто сразу забыли фамилии. Они стали называть всех просто по именам.
Хозяева пригласили своих гостей пройти внутрь ракеты.
«ЦМП» не имел никаких кают. Одно большое помещение служило как для управления, так и для пребывания экипажа.
— Ракетоплан летает только на короткие расстояния, — пояснил Стронций.
«Ничего себе короткие, — подумал Второв. — От Марса до Европы!»
Стронций протянул Второву лист бумаги.
— Эта радиограмма, — сказал он, — получена нами в пути. Она адресована вам.
Второв прочёл вслух:
«Мои дорогие современники! Нет слов выразить мою радость. Жду вас с величайшим нетерпением. Обнимаю и целую каждого. Дмитрий Волгин».
Космонавты переглянулись, Озеров вздрогнул и весь подался вперёд.
— Кто это? — спросил Второв.
— Дмитрий Волгин, — ответил Стронций, — человек, пришедший к нам, так же как и вы, из далёкого прошлого. Из двадцатого века.
— Двадцатого?!.
Они хорошо знали, что в двадцатом веке ещё не было межзвёздных кораблей.
— Каким образом… — начал Второв, но Стронций перебил его.
— Дмитрий Волгин не космонавт, — сказал он.
4
Не было на Земле человека, который не ждал бы прилёта экипажа «Ленина». Вся Земля готовилась встретить первых победителей Большого Космоса. Их имена, вошедшие в учебники истории, были хорошо известны всем. Эти люди были легендарны.
Но с самым большим нетерпением, несомненно, ждал их Волгин. С момента, когда Люций сообщил о возвращении людей, покинувших Землю в двадцать первом веке, — «в начале второго века коммунистической эры», как сказал он, — Волгин потерял покой. Он считал не дни, а часы. Космонавты должны были ступить на Землю двадцать третьего сентября рано утром на центральном космодроме, расположенном в бывшей пустыне Сахаре. Волгин устремился туда двадцать первого.
Его буквально сжигало нетерпение. Увидеть, обнять, почувствовать близость людей, родившихся в одну эпоху с ним, говорящих с ним на одном языке, — ни о чём другом он не мог думать.
Разница в «возрасте» не смущала Волгина. Он был прапредком вернувшимся космонавтам, но воспринимал их как современников.
Иначе и не могло быть. В сравнении с людьми тридцать девятого века они были почти одногодками.
Имена, отчества, фамилии, профессии и краткие биографии каждого из двенадцати космонавтов Волгин уже знал наизусть. Самый молодой из них, Всеволод Крижевский, родился через девяносто восемь лет после рождения Волгина. В книге, которую достал ему Люций, были портреты Второва, Котова, Озерова и Станиславской. Волгин часами всматривался в их черты. Это были люди, во всём подобные ему самому. Они так же отличались от теперешних людей, как отличался Волгин.
Остальные члены экипажа «Ленина» были сняты группой. Эта фотография выцвела от времени, рассмотреть лица было трудно. Но те четыре снимка сохранились хорошо. Волгин попросил переснять эти портреты — книгу надо было возвратить в архив. Его просьбу выполнили немедля. И четыре карточки бережно хранились им.
Он уже любил этих людей, пришедших к нему, чтобы разделить его одиночество. Теперь он больше не один. У него есть товарищи, которые поймут его всегда и во всём.
Волгин был счастлив.
Известие о возвращении на Землю космолёта «Ленин» пришло в тот самый день, в который он намеревался покинуть Ленинград и продолжить путешествие по Земле. Теперь об этом не могло быть и речи. Космонавты, находящиеся сейчас на Ганимеде, безусловно, захотят познакомиться с переменами, происшедшими на Земле за время их полёта, они сделают это вместе с Волгиным.
Люций советовал отправиться на космодром двадцать третьего утром. Арелет доставил бы их туда за полтора часа. Но Волгин настоял на вылете двадцать первого, мотивируя своё желание тем, что хочет увидеть новую Сахару, осмотреть её спокойно, не торопясь.
Впрочем, слово «Сахара» произносил только он один. Это название давно было забыто.
В действительности Волгина почти не интересовала бывшая великая пустыня. Ни о чём, кроме предстоявшей встречи с современниками, он не мог думать. Его влекло на космодром мучительное нетерпение.
Люций отправлялся в Африку вместе с ними. Хотя он был занят очень серьёзной работой, но Совет науки и Совет техники должны были в полном составе встретить вернувшихся космонавтов. Это давно уже стало традицией. На космодроме соберутся все выдающиеся учёные Земли. Только двое из них — Мунций и ещё один археолог — отсутствовали.
С Волгиным летели также Сергей, Мэри и Владилен.
Утром в день отлёта Сергей прилетел к дому на пятнадцатиместном арелете.
— Почему такой большой? — удивился Волгин.
— Потому что космонавты, безусловно, не захотят расстаться с тобой, — осветил Люций. — Мне сообщили, что они очень взволнованы и обрадованы предстоящим свиданием. Не меньше, чем ты сам. Из них больше половины уроженцы Ленинграда. Ты их встретишь и сам доставишь сюда.
— Этот дом слишком мал.
— Для вас приготовят другой.
Волгина не удивили эти слова. Он уже привык, что переменить дом было совсем просто. Свой вопрос он задал машинально.
В каждом населённом пункте было больше зданий, чем необходимо. Изобилие являлось характерной чертой эпохи.
Хотя мысли Волгина были всецело заняты людьми, которых ему предстояло вскоре увидеть, он всё же не мог не заинтересоваться тем, что открылось его глазам на месте, где когда-то находилась Сахара.
Когда арелет на небольшой высоте медленно полетел от берега Средиземного моря в глубь материка, Волгин, не отрываясь, с возрастающим удивлением осматривал местность.
Он знал, что перед ним Сахара, но трудно было поверить этому.
Пустыня бесследно исчезла. Густой тропический лес заменил собой бесплодные пески. Темно- зелёный ковёр расстилался внизу без конца и края.
Ещё в двадцатом веке люди орошали пустыни, перерезая их каналами. Здесь не было каналов. Арелет пролетал над реками, настоящими широкими реками. Откуда взялись они здесь?…
Большие города с современными зданиями, обилие арелетов, высокие мачты всепланетной энергетической системы — всё было таким же, как и в центре Европы. Сахара превратилась в густо населённую цветущую страну.
В полной мере смог оценить Волгин могущество человека, сумевшего так разительно изменить величайшую пустыню на Земле.
— Это производит сильное впечатление, — сказал он. — Больше всего меня поражают реки. Откуда берут они своё начало?
— Из внутренних морей, — ответила Мэри, сидевшая рядом с ним. — В Африке много искусственных водоёмов. Уровень воды в них поддерживается тем, что сюда направляют ненужные дождевые осадки. Излишки стекают в Средиземное море, Атлантический и Индийский океаны.
— Этих излишков, видимо, очень много, — заметил Волгин. — Реки широки и полноводны.
