— Залив, — сказал Баландин. — Будем заходить в него?
— Разумеется, — ответил Мельников.
Залив, по-видимому, очень глубоко врезывался в сушу. Замыкающий его берег был не виден даже в бинокль.
Лодка шла вдоль южного побережья. Несколько раз грозы заставляли останавливаться и погружаться.
— А может быть, это не залив, а пролив? — высказал предположение Зайцев.
— Возможно. — Мельников пристально всматривался в противоположный берег, который стал заметно ближе.
— Остановитесь!
Приказание было выполнено. Лодка слегка покачивалась с кормы на нос.
— Смотрите на берег!
Теперь все заметили, что лодка не стояла на месте, а медленно двигалась назад.
— Это не залив и не пролив, а река. Та самая, которую мы видели, пролетая на «СССР-КС2», — сказал Мельников.
— Константин Евгеньевич, как всегда, оказался прав, — заметил Баландин. — Это материк.
— Пройдёмте дальше, вверх по реке, — предложил Зайцев. — Берег должен стать ниже, и тогда можно будет высадиться на него.
Его предположение оправдалось. Уже через час стало заметно понижение берегов. Обрыв постепенно опускался к воде, становился менее крутым.
Поверхность реки была пустынна. Иногда попадались ветви, плывшие по течению, навстречу лодке.
На исходе четвёртого часа пути гидрофоны передали на пульт отдалённый гул. Было похоже, что где-то впереди находился водопад.
Лодка замедлила ход.
Берега сходились всё ближе и ближе. Река суживалась, течение становилось быстрее.
Ещё около трёх километров осторожно продвигались вперёд. Шум становился всё более явственным.
Наконец увидели его источник.
Поперёк реки, которая в этом месте имела не больше трёхсот метров ширины, протянулось нагромождение огромных камней. Вода с рёвом неслась между ними, крутясь пенными водоворотами. В воздухе стоял туман водяных брызг.
— Обыкновенные пороги, — сказал Мельников.
Товарищам послышалось разочарование в его голосе. Но что он рассчитывал увидеть?
— Наше путешествие по реке окончилось, — сказал Баландин. — Дальше лодка не пройдёт.
— Мне кажется, что именно здесь лучше всего выйти на берег. Как вы думаете, Борис Николаевич? — спросил Зайцев.
— Да, именно здесь, — подчёркивая последнее слово, ответил Мельников.
Он казался чем-то очень недовольным.
Зайцев направил лодку к северному берегу, который был заметно ниже южного. На тихом ходу лодку сильно сносило течением.
Лес почти вплотную подходил к реке, но перед ним была узкая, поросшая травой полоса, полого спускавшаяся к воде.
— На берег выйдем вдвоём, — сказал Мельников: — я и Зиновий Серапионович. Киноаппарат я возьму сам, — прибавил он, видя, что Второв собирается возразить.
Геннадий Андреевич только тяжело вздохнул. На его несчастье, заместитель начальника экспедиции прекрасно владел искусством киносъёмки. Приходилось молча подчиниться.
Лодку удалось подвести к самому берегу. Глубина оказалось вполне достаточной для судна, осадка которого не превышала полутора метров.
— Внимательно следите за барометром, — говорил Зайцеву Баландин, одеваясь, как и Мельников, в охлаждающий костюм. — Как только он начнёт показывать ионизацию, немедленно предупредите нас.
— Не беспокойтесь! Предупредим вовремя. Но не удаляйтесь слишком далеко от лодки.
Через двойной люк Баландин и Мельников выбрались наверх. Берег был так близко, что можно без труда перепрыгнуть на него. Но, прежде чем это сделать, они внимательно осмотрелись.
— Топи как будто нет, — сказал Мельников. — Но на всякий случай обвяжите меня верёвкой. Я прыгну первым.
— Это будет самое лучшее, — согласился Баландин.
Мельников прыгнул. Его ноги погрузились по щиколотку, и из-под травы брызнула вода. Он быстро сделал несколько шагов по склону и вышел на сухое место.
— Прыгайте, профессор!
— Одну минуту! — раздался голос Второва. — Погодите! Борис Николаевич, — сказал он тоном упрёка, — если вы взялись за моё дело, то относитесь к нему как следует. Снимите, как Зиновий Серапионович будет сходить на берег.
— Успокойся! — ответил Мельников. — Я потому и прыгнул первым, чтобы это сделать.
На самом деле он совершенно забыл про камеру, висевшую на груди, и поспешил выполнить законное требование оператора экспедиции.
Гигантские деревья, вершины которых находились где-то в небе, были теперь так близко, что можно было хорошо рассмотреть их.
Ничего общего с «коралловыми деревьями», растущими на острове, не было. Это настоящие деревья — исполинские представители растительного мира. Стволы, имевшие у земли до трёх метров в диаметре, были покрыты гладкой корой красноватого цвета с тёмно-вишнёвыми пятнами. Ветви с длинными листьями начинались высоко, и до них невозможно было добраться. Между деревьями густо разросся оранжевый кустарник, переплетённый какой-то другой, не такой, как под их ногами, высокой, в рост человека, травой странного, мертвенно-белого цвета. Ветви кустарника были усеяны острыми шипами.
Обоим звездоплавателям сразу бросилась в глаза особенность этих деревьев, отличающая их от земных пород. Образно можно было сказать, что если на Земле деревья стояли «на одной ноге», то деревья Венеры имели их несколько. По пять, по шесть, а иногда и больше, стволы соединялись между собой на высоте тридцати — сорока метров над землёй и уже дальше, выше, переходили в ветви, образуя своеобразные арки.
— Никакой ураган не вырвет такое дерево из земли, — задумчиво сказал Мельников. — Но ведь мы же видели в прошлый раз плывущие деревья.
— Возможно, что в другом месте, где-нибудь выше по течению, они не так грандиозны.
Мельников пошёл вперёд, к порогам.
Баландин видел, что какая-то навязчивая мысль не даёт покоя его спутнику, и решил спросить его, как только подвернётся удобный случай.
От места, где причалила подводная лодка, до порогов было порядочное расстояние. Профессор подумал, что они могут не успеть вернуться, если налетит гроза, и сказал об этом Мельникову.
— Я думаю, успеем. Барометр Топоркова предупреждает о приближении грозы минут за пятнадцать. А если и не успеем… — Мельников показал рукой на лес, находившийся совсем рядом. — Посмотрите, как густо растут эти стволы. Вместе с ветвями они образуют непроницаемую крышу. По-моему, под ними можно укрыться от ливня.
— А если нет?
Мельников остановился и посмотрел в глаза Баландину.
— Если вы боитесь рискнуть, — сказал он сухо, — то возвращайтесь на лодку.
— Я, кажется, не давал вам повода считать меня трусом, — обиделся профессор.
— Я этого не говорил. Но понятие о благоразумии у людей различно. В будущем нам придётся тщательно обследовать лес. Как видите, вездеходом нельзя будет воспользоваться. Придётся углубляться в него пешком. Кому-нибудь надо первому испытать, даёт лес надёжное убежище от грозы или нет. Я хочу сделать это. Пожалуй, вы правы. Лучше мне одному подвергнуться опасности. Идите обратно!
