Дрожь твоих ресниц я видел, Мэри.Ты в ту ночь стояла под венцомИ, как осень за порогом двери,Никла опечаленным лицом.Вздрагивая, трепеща, мигая,Вкруг горело множество огней,Но чело твое, о дорогая,Было свеч таинственных бледней.Купол, стены облеклись в сверканья,Роз струился легкий аромат,Но, уже устав от ожиданья,Женщины молились невпопад.Ты клялась не сознавая, Мэри,Скорбь свою не в силах превозмочь,И сегодня я уже не верю,Вправду ль ты венчалась в эту ночь.Кто-то, перстня растеряв каменья,Горестно оплакивал его.Сирый и достойный сожаленья,День был не похож на торжество.Торопливо вышел я из храма,Но куда? Отяжелел мой взор.Ветер выл на улице упрямо,Злобный дождь хлестал меня в упор.В бурку я закутался плотнее,Мысль одна терзала сердце мне…Вдруг – твой дом. Бессильно цепенея,Тут же прислонился я к стене.Так стоял я долго. Надо мноюЧерных тополей шуршала мгла,Шелестела сумрачной листвою,Крыльями взлетевшего орла.Но о чем шептались ветви в небе,Нам обоим, Мэри, невдомек;Знаю лишь: не мне сужденный жребийУносился с ветром, как поток.О, скажи: навеки неужелиРадость озаренья отошла?Все ль мои мечты отшелестелиКрыльями взлетевшего орла?Почему на небо так глядел я,Словно свет зари мне мог помочь?Почему «Могильщика» запел я?Кто мою услышал «Я и ночь»?В сердце, чуждом людям, чуждом миру,Частый дождь усиливал тоску,И заплакал я, подобно Лиру,Брошенному всеми старику.
