мигом заметут. Паспорта выручить не получится, следовательно, через границу не перейдешь... Да еще с нашим грузом. Хотите предложение?
– Пожалуйста, – бесцветно молвил Джералд. – Надеюсь, благоразумное?
– Благоразумнее некуда. Выкинуть к едрене фене сокровища обратно в Рейн, запомнить место и сматываться налегке через голландскую границу. Как задумка?
– Нечто подобное однажды уже проделывали, – фыркнул доктор, кивая на молчавшего Ойгена. – Вот этот молодой человек. Тысячу триста лет назад. Ничего более оригинального в голову не приходит? Зачем повторяться?
– Если вспоминать смерть несчастного мистера Роу, то можно сделать неутешительный вывод: нас навязчиво преследуют сплошные повторения истории, – грустно заметил лорд Вулси. – Не представляю, что делать дальше. Робера надо выручать, но как? А если мы его вытащим, то каким, интересно, образом, мы покинем город и страну? Не забудьте, вскоре могут прийти известия из монастыря и на нас устроят облаву по всем правилам. Тупик, господа.
– Монастырь... – проворчал Тим. – Старую паскуду аббата надо было одной-единственной пулей отправить в преисподнюю. Люцифер его давно ждет не дождется, аж рыдает от тоски... Сами оставили ищейкам роскошный след, а теперь раскаиваемся!
– Тимоти, здесь не Техас и не Мексика, – справедливо возразил Джералд. – Убивать можно только обороняясь. Думайте, джентльмены. Выход должен быть.
– Можно сказать? – застенчиво сказал Ойген. – Я в Вормсе полгода жил, кое-какие знакомства имеются. Не самые, конечно, благородные. Поговорить в гавани с ребятами, я там работал, некоторых знаю. За хорошие деньги могут помочь.
– А ну-ка излагай, что там с «ребятами»? – у Тимоти, имевшего порочную склонность к громким авантюрам, немедленно загорелись глаза. – Давай, не стесняйся. Мы в том положении, когда и милорды хватаются за соломинку, поданную клошаром.
Ойген излагал пятнадцать минут. После несколько сбивчивого, но в целом обстоятельного рассказа, Джералд и остальные твердо уяснили – внезапно явился проблеск надежды. И, само собой, вновь придется нарушать строгие законы Германской империи.
В половине второго пополудни из маленькой гостиницы «Людовик XIV», что стоит на углу Кайзерхоф и Байрен-штрассе вышли четверо. Высокий представительный господин в цилиндре и печальный молодой человек с тросточкой сразу взяли экипаж и приказали кучеру ехать к центру города. Двое других – рыжий верзила-иностранец в стетсоновской шляпе и простоватого вида коренастый парень – зашагали в сторону речной гавани Вормса.
Сражавшийся вместе с капитаном Френсисом Дрейком пращур нынешнего лорда Вулси мог бы гордиться далеким потомком. Наверное, сказывалась наследственность.
«Веселого Роджера» над аббатством, конечно, не водрузили за отсутствием такового символа в багаже, но молниеносный захват святой обители был проведен по всем правилам корсарского искусства. Джералд начал откровенно гордиться своей разудалой компанией – за несколько минут, располагая весьма малыми силами, концессионеры подавили незначительное сопротивление и вся территория небольшого монастыря перешла под временное управление милорда.
Тимоти не смог обойтись без ностальгического спектакля. Черный платок, укрывающий лицо до глаз, по револьверу в каждой руке, устрашающие вопли и предписанная Джералдом оглушительная стрельба в воздух: ни дать ни взять – Дикий Запад эпохи освоения. Знаменитые литераторы Джек Лондон или Марк Твен могли бы пролить слезу умиления, наблюдая, как гражданин самой свободной страны мира, при поддержке Ойгена (вооруженного большущим тесаком, позаимствованным с кухни) врывается в уютные кельи монахов, поднимая черноризцев от праведного сна, затем, едва не пинками, сгоняет их во двор, и далее в пустующую каменную конюшню. С конюхами, работавшими при аббатстве, вышло несколько посложнее – успели схватиться за ножи, однако после трех неприцельных выстрелов прямо под ноги, так чтобы щепочки у ступней взлетали, капитулировали и они.
Конюшня была избрана тюрьмой благодаря солидности постройки и толстым дубовым воротам, закрывавшимся снаружи на увесистый засов. Только высоко под потолком строения имелись отдушины, но пролезть через них взрослому человеку было невозможно – чересчур узкие. Таким образом все уцелевшие обитатели монастыря оказались изолированными от внешнего мира через пятнадцать минут после начала импровизированного штурма. Джералд, оценив результаты, сказал, что лично закажет для Тимоти медальку за героизм и решительность – надо лишь взять из клада самую красивую золотую монету, просверлить сверху дырочку и закрепить на орденском банте.
Кстати, о кладе.
Ойгена вкупе с Тимоти оставили возле конюшни, со строжайшим приказом бдеть и охранять, а при появлении вероятного бестелесного противника незамедлительно уносить ноги и занимать оборону в цитадели – то есть в апартаментах аббата.
Джералд и доктор, убедившись, что до утра их никто не побеспокоит (по меньшей мере,
– Смерть была мгновенной, – с профессиональным равнодушием комментировал доктор Шпилер, когда они сидели на корточках возле начинающего коченеть трупа археолога. – Видите, удар нанесен слева от позвоночного столба, между четвертым и пятым ребрами. Поражено сердце... Ума не приложу, кому понадобилась убивать вашего коллегу? Аббату?
– Вряд ли, – помотал головой лорд Вулси, пристально рассматривая наконечник копья. – Отец Теодор, несомненно, безумен, однако здесь я склонен ему верить. Он сказал, будто не отдавал подобного приказа. Доктор, подайте, пожалуйста, ланцет из вашего саквояжа.
– Зачем? – не понял Шпилер. – Острие можно вынуть из тела просто руками. Давайте, я сделаю. Мне не привыкать.
– Разрежьте рубашку... – Джералд нахмурился, разглядев темное пятно под коркой запекшейся крови. Именно в середине отметины и торчало орудие убийства. – Да, благодарю. Надо бы обмыть его спину.
Доктор удивленно пожал плечами, но все же сходил в комнату, принес кувшин с водой и тряпочку, после чего аккуратно вынул наконечник копья, положив его на пол, и протер бледную кожу на спине мистера Роу.
– Вы читали «Песню о Нибелунгах»? – завороженно спросил Джералд, рассматривая нечто невероятное, открывшееся его глазам.
– Конечно, она входит в обязательный университетский курс. Признаться, мне нравится поэзия миннезингеров... Но в чем, собственно, дело?
– Посмотрите внимательно, господин Шпилер. На родимое пятно. Не вызывает никаких ассоциаций?
Шпилер всмотрелся, наморщил лоб, будто вспоминая, и внезапно опустился прямо на холодный каменный пол. На лбу выступили капли пота.
– Мистика... – только и произнес доктор.
– Да, иных слов не подберешь, – лорд Вулси вынул носовой платочек и нервно вытер губы. – Родимое пятно в форме древесного листа. Помните в «Песне»? Зигфрид стал неуязвимым, искупавшись в крови дракона Фафнира, но в тот момент на спину героя упал лист березы, оставив незащищенное место. Хаген разузнал у Кримхильды тайну Нидерландского короля и убил Зигфрида на охоте, поразив копьем именно туда, где оставалась кожа, которую не омыла драконья кровь. Поразительно...
– Может быть, простое совпадение? – вяло предположил доктор. – Всякое случается – вот во времена Французской революции родился ребенок с родимым пятном в виде фригийского колпака. Конвент во главе с Робеспьером посчитал это мистическим знаком и даровал мамаше удивительного дитяти пожизненную пенсию.
– Нет никаких совпадений, – Джералд растерянно посмотрел на Шпилера. – Дело в том, что по дороге в
