Вместо ответа Тьерри де Транкавель дотянулся до ближайшего кувшина, встряхнул его, проверяя, осталось внутри что-нибудь или нет, торопливыми глотками осушил до дна, и еле слышно пробормотал:
– Он отправил Рамона преследовать призраков своих неосуществленных желаний – призраков знаний, силы и власти. Он обманул моего брата, не дал ему ничего, кроме страданий и разделенной души.
– Мы согласны, – сэр Гисборн успел выговорить это прежде, чем его опешивший разум зашелся в истошных воплях. Изабель резко вскинула голову, два или три удара сердца растерянно взирая на него, точно на давнего знакомого, чье имя вертелось на языке, не даваясь в руки. – Но, как вы понимаете, у нас есть условия.
– Нынешним же вечером или ночью я обеспечиваю ваш побег, – на лету подхватил еще не высказанную мысль ноттингамца Тьерри. – К сожалению, вы не сможете забрать с собой всех лошадей, но незаметно вывести двух или трех, думаю, нам по силам. И, разумеется, вы увезете бумаги, причинившие нам всем столько неприятностей. Если отец вздумает послать за вами погоню, я постараюсь отговорить его. Но, полагаю, у него хватит забот и без вас.
– Остается только решить: кто, собственно, возьмет на себя это дело?
Изабель, услышав незнакомый голос, взвилась, опрокинув тяжелый табурет, Гай сам не заметил, как оказался на ногах, а не шелохнувшийся Тьерри, замысловато присвистнув, выговорил:
– Мой братец пребывает в глубокой уверенности, что прикончил вас вчера ночью, и, похоже, он недалек от истины…
– Я упал, – хмуро буркнул шотландец. Похоже, громкий разговор в соседней комнате заставил его проснуться, не шумя, добраться до дверей и, как заподозрил Гай, не пропустить ни единого сказанного слова («А если он подслушивал с самого начала? – от этой догадки сэра Гисборна бросило в дрожь. – С того момента, когда явился де Гонтар?»). Ноттингамец вдруг вспомнил, что символом родины его компаньона служит чертополох, и характер Мак-Лауда во многом напоминал это растение, от колючек которого так просто не избавишься. Дугал еле удерживался на ногах, намертво вцепившись в дверной косяк, взгляд у него по-прежнему оставался несколько отсутствующим, однако первый же заданный им вопрос прозвучал вполне здраво. Как, впрочем, и следующая краткая речь, больше смахивающая на раздачу последних приказов перед битвой:
– Собираемся. Немедленно. Едва Рамон пронюхает, что мне повезло, нам конец. Они не станут ждать монахов, опасаясь, что мы сумеем выбраться из крепости и непременно проболтаемся, – он едва ли не рявкнул на Гая, намеревавшегося оторвать напарника от дверного косяка и хотя бы усадить, с досадой спросив: – Где Френсис, чтоб ему пусто было? И куда вы дели мое барахло?
– Сожгли, – виновато признался Гай. – Оно больше никуда не годилось. Фибулу я сохранил… – в его разум вдруг пробилась коротенькая мысль, чуть не заставившая его глупо захихикать: никто, исключая единственную здесь женщину, не заметил бросающегося в глаза обстоятельства – Мак-Лауд стоял, по пояс завернувшись в содранную с кровати простыню, на желтоватой ткани которой начали проступать размытые красные пятна от потревоженных ран. Мистрисс Изабель скромно отвела взгляд, но Гай все-таки поймал мелькнувшее в слегка раскосых голубовато-зеленых глазах девушки веселое восхищение, недовольно подумав: «И эта туда же… Что они все находят в этом типе, не понимаю?»
– Полагаю, я в состоянии разрешить ваши затруднения, – с легкой насмешкой заявил Тьерри. – Вы примерно одинакового роста и сложения с Рамоном…
– Так и знал, что этим закончится, – Мак-Лауд качнулся вперед, преодолел два шага до ближайшего табурета, рухнул на него, едва не своротив стол, и приглушенно взвыл, задев поврежденную руку. Спустя несколько мгновений он взвыл еще раз, не найдя ни одного полного кувшина. – Вы что, все вылакали?
– Да, и перестань буянить, – огрызнулся Гай, и тут в бессчетный раз за этот долгий день коричневатая дверная створка с тихим скрипом приоткрылась. В щель заглянуло бледное, тонкое лицо девочки-подростка с двумя темными провалами настороженных глаз.
– Бланка? – внезапно растерялся де Транкавель-средний, торопливо поднимаясь. – Что ты здесь де…
– Я пришла за вами, – девочка шустро проскользнула в комнату, замерла, прижавшись спиной к двери, и быстро заговорила: – Я видела. Это сделал Гиллем, а ему приказал Рамон.
– Что приказал? – с почти нескрываемой тревогой спросила Изабель. – О чем вы говорите, леди Бланка?
– Гиллем вместе со своей верной парочкой – Монтаро и Кристианом – подкараулили мессира Франсиско… и утащили… туда, вниз, в Убежище, – беззвучным шепотом произнесла Бланка. – Вряд ли они решатся причинить ему какой-либо вред, но как только придет Рамон…
– Проклятье! – Тьерри, на миг позабыв о своем ледяном спокойствии, треснул кулаком по столу, так что подскочила и опрокинулась тяжелая глиняная кружка. – Это уже чересчур!
– Нас опередили, – сухо заметила Изабель и повернулась к еле слышно всхлипывавшей девочке, заговорив ровным и ласковым голосом: – Леди Бланка, вы знаете, где сейчас находится ваш старший брат? Рамон? – короткий, судорожный кивок. – Можете отвести меня туда?
– Зачем? – тяжело спросил Гай, уже догадываясь о возможном ответе.
– Я должна кое о чем позаботиться, прежде чем покинуть это место, – мягко отозвалась девушка. – Женщина всегда вызывает меньше подозрений. Мне понадобится час, самое большее – полтора. Встретимся в нижнем дворе, у конюшен.
– Но… – опешил сэр Гисборн.
– Пусть идет, – непререкаемым тоном заявил Мак-Лауд. – Она знает, что делает. Так, Баохан Ши? Ты ведь не любишь проигрывать?
– Как и ты, горец, как и ты, – с этим словами мистрисс Уэстмор исчезла в темном коридоре, прихватив с готовностью устремившуюся вслед за ней девочку. Трое молодых людей озадаченно переглянулись.
– Что она задумала? – тоскливо вопросил Гай. – Дугал, что она собирается делать?
Ответа он не дождался. Тьерри выскочил вслед за дамами, коротко бросив, что вернется через четверть часа и постарается раздобыть какую-нибудь одежду для шотландца, Мак-Лауд впал в состояние тихой ярости и огрызался на любое слово, а сэр Гисборн, впервые узнавший, что такое настоящее беспокойство, поспешно распихивал их пожитки по вьюкам и мешкам, ломая голову над тем, как им быть, если компаньон окажется не в силах спуститься по лестнице или усидеть верхом на лошади. Чем бы его не напоил Франческо, снадобье оказывало свое действие, но кто может знать, на какое время оно рассчитано?
И вот еще что: почему мессир де Гонтар сказал, будто итальянец из Ассизи спас Дугалу жизнь сам того не подозревая?..
Неизвестно почему, но, сидя на набитом отрубями мешке в полутемной конюшне и слушая гулкие вздохи лошадей, Гай начал успокаиваться. Большая часть интриг обитателей замка Ренн по-прежнему оставалась для него укрытой непроницаемой тенью, однако кое-что им удалось вытащить на свет, и это «кое-что» оказалось весьма неприглядным зрелищем. Теперь ясно, отчего господа из Редэ так боятся допускать посторонних в свои тайны.
«Но главного мы так и не узнали, – с сожалением подумал сэр Гисборн. – Что создало этот вихрь загадок? Какого события ждет Рамон и каким образом оно связано с Книгой?»
Он обернулся, решив напомнить компаньону о данном обещании и вызнать хоть что-нибудь, но вовремя вспомнил: Тьерри настоятельно просил их сидеть тихо и лучше всего – не разговаривая. Они прятались в самой дальней, наполовину пустой конюшне, где держали не породистых, а обычных, рабочих лошадей. Вечером сюда редко кто заглядывал, однако в их положении не стоило забывать об осторожности. Сам де Транкавель-средний караулил снаружи, дожидаясь возращения женщин – сводной сестры и мистрисс Уэстмор. Бегство подготовлено, остается только разыскать угодившего в серьезный переплет мессира Франческо и вытащить его.
Полулежавший на груде старых попон Мак-Лауд зашевелился, доказывая, что еще жив. Гай догадывался, какая боль, должно быть, медленно сгрызает сейчас его приятеля, но ничем не мог помочь. Еще он знал: когда потребуется, Дугал встанет и продержится на ногах до времени, пока они не окажутся в безопасном месте, ни на что не жалуясь и по-прежнему защищая их от любых опасностей. Потом, возможно, сэру Гисборну придется расстаться с половиной хранящегося в седельных сумках золота, ради того, чтобы удержать шотландца на этом свете. Впрочем, сумма потраченных на лечение денег не имеет
