Виктор Колупаев, Юрий Марушкин
БЕЗВРЕМЕНЬЕ
1.
Виртуальный человек проснулся внезапно и рывком сел на кровати, проданно-купленной по случаю у соседа, а может быть, и подаренно-украденной из торгового центра. Кто мог это знать? Жена виртуального человека (в какой уже раз!) меняла мебель в нежилом отсеке, подбирая теперь темно-светлую, полированно-матовую. У кровати не было одной спинки, но той, которая в головах или в ногах, понять было невозможно. Вернее, понимать было не нужно.
Из незаконопаченного на зиму окна неслась волна горячего, пронизывающего, леденящего воздуха. Виртуальный человек натянул одеяло до подбородка и, раскачиваясь как фарфоровый болванчик, угрюмо подумал, что следующей осенью щели в рамах, пожалуй, надо будет законопатить, организовав на этот подвиг сына-внука и выпросив у жены узел старых ненужно-нужных тряпок, лоскутков и обрезков. А может быть, и не сына-внука, а прабабушку-внучку, это уж как получится. Подумал и сообразил, что никаких лоскутков-обрезков ему не дадут, ведь этот мир и есть обрезок, являющий собой все целое, неделимое, единое. Кроме того, когда он вернется домой с работы, скорее всего уже снова будет зима. А впрочем, и этого никто не может знать. И виртуальный человек только тоскливо пробормотал: 'А, будь, что есть...'
Железный детерминизм этой фразы иногда пугал его самого, но ненадолго. Он не знал все, и это всеобъемлющее незнание лишало его свободы невыбора. Но так уж была устроена Вселенная.
'А... будь, что есть...' — пробормотал он еще раз. С этой фразы обычно и начиналось каждое его утро, или вечер, или день-ночь... или что-то там еще, имеющее размерность псевдо-времени.
Жена виртуального человека лежала рядом на кровати в старом, прорвавшемся кое-где полушубке и больших серых валенках, высовывающихся из-под сбившегося в ногах одеяла, обледеневших и засыпанных снегом, словно в них ходили по мокрому, в лужах, асфальту, а температура воздуха внезапно упала ниже нуля по Кельвину. Снег на валенках не таял. За окном надрывалась июльская, скорее всего, вьюга. Но в нежилом отсеке было не особенно жарко, вполне нормальная температура, градусов пятнадцать по Цельсию, или Фаренгейту, или опять-таки по Кельвину. Особенного значения это не имело. А вот снег на валенках упорно не таял, хотя один из них уперся пяткой в батарею. Виртуальный человек высвободил руку из-под одеяла и, нагнувшись вперед, дотронулся пальцами до трубы. Батарея была горячая. Она и должна быть горячей! Она горячая и зимой и летом, потому что не успевают переключить отопление. Да и обледеневший валенок, хоть и чуть-чуть, но все же нагревал батарею. Это только сквозняки холод выдувают. Законопатить бы... С другой стороны, как же тогда летом? Летом-то ведь приходится держать окна открытыми... А снег на валенках и не собирался таять, даже попытки к этому не делал. 'Нормально все', — вздохнул виртуальный человек и опустил ноги на пол, нашаривая там тапочки.
От этого его движения проснулась и жена, перевернулась с одного бока на другой, сонно погладила виртуального человека по спине, пробормотала: 'Мужик...' Пахнуло горячим женским телом и прелой овчиной. Зазвенел будильник, затрясся, загрохотал как трактор, разогнал тишину ночи. Виртуальный человек ударил по нему кулаком, хотя знал, что с упорядоченным неопределенным образом пространственно-временным континуумом так обращаться нельзя. Может и обидеться.
— Ты кто?.. Ах, опять не помню, — пробормотала жена.
Виртуальный человек шмыгнул носом, засопел и начал надевать штаны. Мелькнула было мысль спросить жену, откуда взялся этот полушубок и валенки, да и сама жена. Мелькнула и пропала. Да и бесполезно спрашивать. Взялись и ладно. У других вон и кое-что другое берется... А в полушубке хоть спать можно. Прохладно, наверное.
За окном сверкнуло и мелодично загрохотало северное сияние. Каждое утро, если оно, конечно, наступало, сияние высвечивало с небольшими изменениями одну и ту же фразу, выведенную четким каллиграфическим почерком: 'Привет темпоральщикам!' Менялся только цвет надписи и звуковое сопровождение. Иногда вместо грохота слышалась музыка сфер. Стало светлее. Туч за окном как не бывало. Но низовая метель продолжалась. Виртуальный человек, наконец, натянул штаны и пошел умываться.
— Сена в кофемолке смели, мужик, — уже окончательно проснувшись, настоятельно посоветовала жена.
— Чего?
— Сена, говорю!
— Угу, — буркнул он.
В ванной комнате, совмещенной с лестничной площадкой, горела фиолетовая лампочка, а могла быть зеленая, желтая или красная, любая, но обязательно монохроматическая. Никогда в этой жизни виртуальный человек не ввинчивал в патрон цветные лампочки, но в ванной всегда горела именно цветная. Открыл правый кран с холодной водой. В нос ударило резким запахом. 'Опять спирт', — подумал он и для верности подставил под струю указательный палец, затем брезгливо лизнул его. Из крана действительно текла последняя, самая тонкая сущность вещей, чистая, медицинская, девяносто шестиградусная, правда, с запахом фенола. Виртуальный человек закрыл правый кран и отвернул левый. Побежало что-то темное. 'Вермут, что ли?' — подумал он и снова подставил палец, мизинец. Нет, это был портвейн 'Иверия' местного метагалактического разлива. Вот тут и попробуй умыться и почистить зубы! На работе, если она существует, скажут, что с похмелья. Доказывай тогда. Но 'Иверия' — это все-таки хорошо, это ничего еще. У соседа вон жидкий азот хлещет из крана. И руки не подставишь. Виртуальный человек лизнул мизинец еще раз. Точно! 'Иверия'! И снова с запахом фенола. Никто не знал, как пахнет фенол и пахнет ли он вообще, но и спирт и портвейн несомненно пахли фенолом. 'Отравишься еще, или того хуже — выздоровеешь', — подумал он и крепко закрутил оба крана. В сливном бачке журчала вода. Именно вода! Но не лезть же в бачок, да и в унитаз голову не опустишь.
Тут мочевой пузырь настойчиво дал знать о себе, требуя сверхсрочной выгрузки продукции. Виртуальный человек совсем уже было собрался перевести стрелку и дать 'зеленый', но на площадку вдруг вышли двое с четвертью человеко-людей. Не поздоровавшись, словно никого и не заметив, они исчезли за дверью антигравитационного унитаза-лифта. Но пузырь все же успело от неожиданности свести судорогой, и теперь виртуальный человек знал, что моча ударит в голову.
'Это-то не страшно, а вот то, что мне в голову пришло слово 'неожиданность', слегка меня озадачило. Ничего неожиданного во Вселенной быть не могло — таков основной диалектический закон природы. Да и не вдруг вышли эти двое с четвертью человеко-людей. Я понял, что немного запутался. Но и это было странно в мире, где все возможно. А странность в свою очередь... Успокойся'.
Виртуальный человек понемногу успокоился и смотрел уже совсем не заспанно: в принципе, можно было не умываться. Он все-таки помочился в открытые двери шахты унитаза-лифта, пошел на кухню и включил свет. Свет здесь был нормальный, желтоватый, приятный для глаз, хотя лампочка перегорела или перегорит еще в другие времена, а новую он так и не собрался или не соберется никогда вкрутить.
Так уж просто, на всякий случай, виртуальный человек повернул правый кран. Сегодня с утра из него полилась 'попса'. Из левого крана закапал 'рэп' (опять где-то в подпространстве перекрыли), так себе, дрянь, клопов травить. Клопов, правда, в нежилом отсеке не было. Да так, наверное, согласно Дарвину, и должно было быть. Но в происхождении видов и естественном отборе виртуальный человек разбирался
