— Лэсси… Вы необыкновенная девушка! — Мюррей внезапно склонился к ней и осторожно поцеловал в щеку.
Потап сердито засопел, и Джек не стал дожидаться более внятных намеков. Пригибаясь, он метнулся к борту — и почти без всплеска скользнул в воду. Воспоминания об обжигающем холоде Атлантики были свежи; по сравнению с океаном Гудзон показался почти теплым… Он плыл к невидимому пока что берегу, с каждым гребком все яснее сознавая, что жив и свободен — после всех выпавших ему приключений.
— Везучий вы сукин сын, мистер Мюррей! — негромко вымолвил журналист и усмехнулся.
Где-то невдалеке плеснула вода. Рыба играет, подумал Джек, ощутив под ногами дно. Интересно, какая тут рыбалка? Тут. В Новом Свете. Который имеет куда более точное название: Земля Чудовищ. Плеск послышался снова, на этот раз ближе — такой вкрадчивый, маслянистый, загадочный… Джек пулей выскочил на берег.
Часть V
Земля чудовищ
Маленькая бестия проснулась с первыми лучами солнца. Открылись веки, мазнула по глазному яблоку прозрачная мигательная перепонка. Треугольная мордочка высунулась из уютного гнезда под корнями гигантского папоротника, ноздри втянули остатки ночного тумана, сортируя тысячи лесных ароматов. Вот запахи болотистого речного берега: ил, кувшинки, крохотные частички обитающих в прибрежной полосе созданий; а вот тоненькая струйка из глубины Большого Леса: удушливые споры, сочная трава, листья, иглы — и пышный, разросшийся на многие мили ковер мхов. Тревожный запах Того, Совсем Большого — но слабый, очень слабый: не поймешь даже, съел Он кого-нибудь недавно или, напротив, голоден. Солнце поднималось все выше, ночная прохлада мало-помалу уступала место теплу. С каждым прибавившимся градусом кровь маленькой бестии бежала по жилам быстрее, и вскоре она почувствовала себя достаточно бодрой, чтобы вылезти из-под корней. Пятнисто-бурая, словно палые листья, спина делала ее неприметной для всех, кто выше ростом; зато твари одинакового размера могли видеть оранжево-коричневую грудку в мелких черных крапинках. Расцветка была яркой, свидетельствующей о молодости и здоровье: любой усомнившийся в этом познакомился бы с пастью бестии — ярко-розовой, словно орхидея, но, в отличие от нее, усаженной острыми треугольными зубками. Плоская голова с большими выпуклыми глазами тоже имела бурый окрас, однако крупные чешуйки на ней потихоньку начинали обретать металлический зеленоватый блеск: верный признак того, что их обладательница вот-вот вступит в пору любви. Но дни сладостной истомы были еще впереди: пока же любой из ее многочисленных соплеменников был не кем иным, как злостным конкурентом. Двоих таких маленькая бестия изгнала вчера из своих владений: встав на дыбы и громко шипя, она делала угрожающие движения в сторону пары задохликов; до тех быстро дошло, что лучше всего будет убраться с ее территории, исчезнув в густой листве по ту сторону ручья. Тот, что побольше, напоследок задрал тонкий хвостик и демонстративно выдавил на прибрежный голыш кучку гуано. Каков наглец…
Где-то в гуще листвы над головой застрекотало насекомое — достаточно крупное, судя по силе звука. Еще месяц назад такая добыча показалась бы ей соблазнительной; теперь же охотиться на трескуна не было никакого желания — ну разве тот сам спланирует на землю прямо перед ней. Бестию теперь интересовала другая добыча — более сочная и крупная; такая водилась на мелководье, в густых зарослях постоянно шуршащих трубчатых растений. Конечно, можно попытать счастья подальше от воды, в лесу — но забираться глубоко в это царство у нее пока что не хватало смелости. Там были крикливые летучие твари — не страшные поодиночке, но сильные своей многочисленностью; и еще — желтые, голенастые, стремительные: такие сами кого хочешь съедят, даром что ростом не сильно ее выше. И еще где-то в лесу бродит Тот, Совсем Большой.
Осторожно переступая через узловатые корни, маленькая бестия двинулась к Реке. Через каждые несколько шагов она ненадолго замирала, прислушиваясь, — а время от времени приподнималась на задние лапы, сложив когтистые передние на грудке, и внимательно осматривала насыщенное солнечными пятнами пространство. В воздухе висели прозрачные золотистые столбы: споры бледных шарообразных грибов, паразитирующих на деревьях. Время от времени один из этих синевато-белых уродцев с едва слышным звуком лопался, высеивая легчайшую взвесь. Безопасно. А вот рядом с высокими, в неопрятных лохмотьях коры стволами лучше не ходить — порой с невидимой верхушки срывается тяжеленный, сплошь усаженный острыми шипами плод: с хрустом прошибает он зеленые покровы, устремляясь вниз в брызгах сока и клочьях растительной пульпы. Такой снаряд запросто может расколоть голову или перебить позвоночник. Трупы бедолаг удобряют землю под стволами, молодые побеги прорастают сквозь них, давая жизнь новым деревьям-убийцам. Неподалеку — еще одна опасность, небольшая, привычная: высокий пень, облепленный серыми напластованиями — гнездо мелких шестиногих тварей, вооруженных жалом на конце медно-красного вздернутого брюшка. На вкус они отвратительны.
Маленькая бестия миновала муравейник, высунула голову из-за гнилого, поваленного когда-то бурей древесного ствола и замерла: отсюда открывался вид на Реку. Глаза сфокусировались на странном предмете, неспешно плывущем вверх по течению. В самом факте не было ничего удивительного: она каждый день видела что-то новое, надо было лишь угадать — стоит убраться от него подальше или, напротив, съесть. Это на роль пищи явно не годилось: слишком большое, но и опасности, похоже, не представляет: плывет себе, фыркает, пахнет. Запах немного смутил маленькую бестию: слабый, но едкий, раздражает почище грибных спор. Она подождала, покуда неуклюжее создание скроется за поворотом. Обитатели Леса и Реки соприкасались нечасто — когда голод вынуждал тех и других искать добычу на мелководье; исход же такой встречи часто бывал непредсказуем. Осторожно ступая, бестия спустилась по глинистому берегу к самой воде и, вытянув изящную длинную шею, принялась высматривать что-нибудь вкусное в тени хвощей. Шорох осыпающейся земли заставил ее обернуться — но было поздно: Тот, Совсем Большой, воплощенный зубастый ужас, уже прыгнул. Мощные задние лапы сбили ее в прибрежную грязь, острые когти с легкостью вспороли шкурку, тяжесть нападавшего выдавила из брюха внутренности. Все, что успела маленькая бестия — это оглушительно взвизгнуть; а в следующее мгновение большая бестия с хрустом перекусила ее пополам, включив в извечный круговорот пищевой цепочки.
Ласка вздрогнула и поежилась. Здесь, в Новом Свете, все было чужим; по-настоящему, не так, как в Европе: краски, запахи… Даже сам воздух — густой, насыщенный мельчайшей пыльцой, от которой слезились глаза и першило в горле. «Паровая Душа Стерлинга» бодро поднималась вверх по Гудзону. Нос и корма броненосца в дневном свете выглядели жутковато: наспех заделанные пробоины, листы покореженного металла. Казалось невероятным, что судно с такими повреждениями может двигаться, причем с довольно приличной скоростью, — но детище инженера Лидделла оказалось на диво живучим.
Оба берега заросли густым лесом. Деревья и кустарники выглядели словно в кошмарном сне: гигантские, десятки ярдов высотой хвощи, древовидные папоротники с толстыми, в несколько обхватов, стволами, шипастые лианы, вьющиеся растения с темно-багровыми, словно наполненными густой венозной кровью, листьями. Изредка встречались представители флоры более привычного вида, но ни одного дерева Ласке не удалось распознать. В темных водах скользили стремительные тела: то ли рыбы, то ли иные твари.
— Нравится вам наша речная прогулка, леди? — Капитан Стерлинг подошел к девушке и встал, облокотившись о леер. Глаза его были красными от бессонницы, резче обозначились морщины и складки: минувшая ночь оставила свой след и на нем. Ласка молча пожала плечами: делиться с этим типом впечатлениями ей не хотелось.
— Как он? — вполголоса спросил капитан.
— Все так же, — неохотно процедила девушка. — Не лучше и не хуже…
— Вот дьявол! Вы понимаете, в каком дурацком положении я оказался?! — Стерлинг яростно сплюнул за борт. — Поставил все на карту — а моего козыря побил чертов джокер! Теперь все наши планы повисли на ниточке — я уже боюсь загадывать, что будет завтра. Да что там, я и за сегодня не поручусь! Тот
