который внезапно сократился. Русоволосый улыбнулся возникшей ассоциации, прикрыл глаза… И поставил опустевшую чашку на столик в собственной кухне. За окном на разные голоса страдали коты, уличный фонарь бросал призрачные блики на стену. Над Вавилоном царила ночь.
В этом городе должен быть кто-то ещё.
В этом городе должен быть кто-то живой.
Я знаю, что, когда я увижу его,
Я не узнаю его в лицо.
Но я рад: в этом городе
Есть ещё кто-то живой.
И этот город — это Вавилон,
И мы живём — это Вавилон,
Я слышу голоса, они поют для меня,
Хотя вокруг нас — Вавилон.
По заболоченной речке, обходя поросшие осокой островки и неспешно рассекая плотный зелёный ковёр ряски, плыло бревно. В самом этом факте не было ничего удивительного: плавучие брёвна в болотах встречаются сплошь и рядом, причём отличить гнилой древесный ствол от гнилого древесного ствола
— Окурок! — ликующе возвестил путник, улыбаясь во весь рот и едва ли не с нежностью рассматривая находку. — Да, господа, — повстречать в здешних, не побоюсь этого слова, диких и дремучих дебрях подобный предмет, это совсем не то, что встретить его же в городе!
Путешественник, по-видимому, был горазд почесать языком, пускай даже перед воображаемой аудиторией — очевидно, в дороге он находился уже довольно давно.
— Здесь, посреди Великого Леса, этот маленький и, между нами, довольно противный хабарик является не чем иным, как символом цивилизации! — продолжал разоряться он. — Пускай ему не хватает шарма и изысканности, пускай даже сам по себе данный объект символизирует пороки общества… Не, ну до чего же я наблюдательный — это что-то с чем-то, как говаривал старина Гро… Найти окурок в диких джунглях; да ещё посреди болота! Наверняка его выбросили с борта какого-нибудь летающего корабля…
Тут зеленовласый замолк и, слегка подправив веслом курс бревна, вновь зачерпнул горсть ряски. Второй окурок выглядел точь-в-точь так же, как первый — ну разве что был немного длиннее.
— Гм… Тенденция! — глубокомысленно заметил путешественник. — Нет, конечно же, возможно всякое — например, где-то поблизости недавно пролетел ещё один корабль… — глаза его меж тем внимательно шарили по поверхности болота. — Итак, один — флуктуация, два — тенденция; ну, если попадётся ещё и третий — это уже будет…
Бревно неспешно обогнуло очередной островок — и вошло в целое поле окурков. Они были везде: на поверхности ряски, в воде, на низеньком берегу, даже в складках коры стоявших у болота деревьев.
— …Традиция! — вполголоса завершил свою мысль путешественник. — Похоже, я вновь столкнулся с какой-то местной цивилизацией. Если можно так выразиться.
С этими словами зеленовласый легко поднялся на ноги и, одним прыжком перемахнув на низенький кочковатый берег, замер. Где-то неподалёку сквозь стрекот насекомых и птичье пение пробивался гомон голосов. «Ага», — прошептал путник и осторожно раздвигая ветки, двинулся на шум.
Местное селение и впрямь заслуживало внимания какой-нибудь этнографической экспедиции. Великий Лес, безусловно, необъятен; но вряд ли ещё хоть одно племя селилось в подвязанных к ветвям деревьев здоровенных корзинах! Однако не это заставило зеленовласого удивлённо задрать брови.
В небе над деревней висел… Висела… Висело нечто. Больше всего оно походило на огромную пузатую рыбу, напялившую зачем-то брезентовый мундирчик. На мундирчике красовалась надпись: «BTV. Творческая студия „Зиккурат“. Под брюхом рыбы был прикреплён небольшой ярко раскрашенный вагончик, под завязку набитый разнообразным народом. Оттуда, сверху, неслись азартные вопли:
— Панораму! Панораму давай! А теперь аборигенов, аборигенов наплывами!
Из корзин тут и там выглядывали изумлённые синие лица — кожа у местных жителей была густо- индиговой. «Рыба» потихоньку снижалась, причём прямиком на один из «домов». Когда от ветки, на которой он висел, до днища вагончика остались считаные метры, живущий в корзине абориген стал проявлять признаки беспокойства.
— Эй! Возьмите левее, что ли, — прокричал он. Но его не услышали.
— Привет! Привет! — верещала какая-то красотка в красном, ослепительно улыбаясь и изо всех сил махая руками.
— Левее! Левее возьмите! — надрывался бедняга, судорожно пытаясь выбраться наружу — его набедренная повязка зацепилась за один из прутьев внутри.
Тут, наконец, днище вагончика задело бок изрядно обветшавшей корзины, послышался треск — и обитатель плетёного жилища здоровенной лягушкой плюхнулся наземь в облаке сена и сорванных листьев. Набедренная повязка, размотавшись, тихонько колыхалась на ветке.
Дверца вагончика распахнулась, и оттуда, пятясь задом, выскочил человек с большущей трескучей штуковиной на плече. Не обращая ни малейшего внимания на толпу, он резво пробежал спиной вперёд несколько шагов. Деревенские попятились.
Вслед за ним выскочила тощая рыжая девица, сжимавшая в руке что-то вроде чёрного гриба. Она всё время держала его так, как будто собиралась откусить кусочек, но вместо этого непрерывно тараторила:
— Итак, уважаемые телезрители, мы с вами сейчас находимся в типичной деревушке типичных аборигенов, и сейчас я, ведущая Дрита, буду брать у них интервью. Надеюсь, в ходе его меня не пригласят на банкет, где я же и буду главным блюдом, ха-ха, шутка, конечно же. Итак, мой первый вопрос к первому участнику нашего маленького шоу: представьтесь, пожалуйста! Как вас зовут? — И она сунула чёрный гриб под нос какому-то пареньку, очумевшему от такого поворота событий. Тот, ничего не соображая, укусил «гриб» за шляпку и тут же скривился, с отвращением выплёвывая поролон.
— Не порть мне технику, урод! — злобно взвизгнула рыжая и огрела несчастного «грибом» по макушке.
В глубине вагончика что-то громко лязгнуло и зашипело. В окошко высунулась голова с выпученными глазами и заорала:
— Ты с ума сошла! Дура! На мне же наушники!
— Камера — стоп! Стоп, камера! — Маленький, но очень энергичный толстячок, размахивая руками, колобком выкатился из дверцы и кругами забегал вокруг рыжей. — Всё переснять! Всё буквально! Дубль! Панораму, ребятушки, дайте мне панораму этого корзиниума! И свет! Свет-свет-свет! Софиты здесь, софиты там! Быстренько, мальчики-девочки! Шевелите булками!
— Во, блин! — уважительно прошептал зеленовласый и, высунувшись из высокой травы, осторожно поманил пальцем укусившего микрофон: — Эй, уважаемый! Можно тебя на минутку?
Юный абориген вздрогнул от неожиданности и подошёл поближе, во все глаза рассматривая незнакомца.
— Ты ещё кто такой?! — с изумлением спросил он.
