Римская история

то сама богиня справедливости признала бы заслуженной их казнь. Поскольку же то был мятежник и нарушитель общественного спокойствия, как рассматривали Прокопия, то надлежало самым щедрым образом вознаградить их за их славное дело.

11. Умер Прокопий, прожив на свете 40 лет и 10 месяцев. Внешне он был человек представительный, выше среднего роста, сутуловатый и ходил, всегда опуская взор долу. Его скрытность и замкнутость делали его похожим на знаменитого Красса, о котором Луцилий и Цицерон свидетельствуют, что он только один раз в жизни смеялся.854. Достойно удивления в Прокопии то, что за всю свою жизнь он не обагрил себя кровью.

10.

1. Почти одновременно с этим протектор Марцелл, родственник Прокопия, державший оборону Никеи, получив известие об измене {375} солдат и гибели Прокопия, в полночь напал на заключенного во дворце Серениана и убил его. Смерть его была многим во спасение. 2. Если бы пережил победу этот грубый человек, горевший жаждой вредить другим, угодный Валенту, как благодаря существовавшему между ними сходству в характере, так и землячеству, он бы сумел погубить многих невиновных людей, угадывая тайные желания государя, который был вообще склонен к жестокости.

3. Совершив это убийство, Марцелл поспешил овладеть Халкедоном, будучи поддержан немногими теми, кого увлекали на путь преступления собственное ничтожество и отчаяние, он ухватился за тень жалкого принципата, обнадеженный двумя обстоятельствами, в равной мере обманчивыми. Во-первых, он предполагал, что ему удастся за небольшую плату привлечь на свою сторону три тысячи готов, посланных на помощь Прокопию царями, которых тот привлек на свою сторону указанием на родство с домом Константина, и во-вторых, что оставалось еще неизвестным случившееся в Иллирике.

4. При этих тревожных обстоятельствах Эквиций, осведомленный надежными разведками о том, что вся тяжесть войны перенеслась в Азию, прошел через проход при Сукках и пытался, опираясь на большие силы, открыть себе доступ в Филиппополь, древнюю Эвмольпиаду, где заперся вражеский гарнизон. Этот город являлся важным стратегическим пунктом. В случае, если бы Эквиций решился идти на помощь Валенту и двинулся в Гемимонт, оставив его позади себя, – он еще не знал о том, что произошло в Наколии, – то этот город мог бы представить весьма существенные для него затруднения. 5. Но он вскоре узнал о ничтожных потугах Марцелла и отправил смелых и решительных людей, которые его схватили и заключили в тюрьму, как преступного раба. Через несколько дней его вывели оттуда, подвергли жестоким пыткам и казнили. Такой же участи подверглось и несколько его соучастников. Одна лишь заслуга была за Марцеллом, а именно то, что он устранил Серениана, который был жесток, как Фаларид, 855и склонен к тайным учениям (колдовству), которые он применял по ничтожным поводам 856

6. Гибелью вождя были предупреждены ужасы войны. Но тут началось свирепое преследование причастных к делу, и в отношении многих гораздо более жестокое, чем того требовали их заблуждения или проступки. Особенная жестокость применена была к защитникам Филиппополя, которые тогда лишь, и то после продолжительного {376} сопротивления, сдались сами и сдали город, когда увидели голову Прокопия, которая была отправлена в Галлию. 7. Из уважения к заступникам некоторые были наказаны слабее. Это особенно проявилось в отношении Араксия, который в самый разгар бунта достиг происками префектуры. Благодаря заступничеству зятя своего Агилона, он был наказан лишь ссылкой на остров, откуда однако вскоре бежал. 8. Евфрасий и Фронемий отправлены были на Запад, и их судьба предоставлена решению Валентиниана. Евфрасий был освобожден, а Фронемий сослан в Херсонес. Это неодинаковое отношение к людям при одинаковости их вины имело причиной то, что Фронемий пользовался расположением покойного императора Юлиана: его достопамятные доблести принижали братья- императоры, не будучи сами ни равны ему, ни даже похожи на него.

9. Сюда прибавились и другие последствия, более тяжкие и более страшные, чем ужасы войны. Палач, орудия пыток, кровавые допросы начали свое шествие, не различая ни возраста, ни сана. Среди людей всякого положения и всех слоев общества под предлогом установления мира правился ужасный суд, и все проклинали несчастную победу, более тяжкую, чем любая истребительная война. 10. В боевом строю, при звуке труб, равенство положения делает легче опасности, и воодушевление воинской храбрости или достигает поставленной цели, или же венчается внезапной смертью, которая, если и случится, то не будет заключать в себе ничего позорящего и приносит вместе с собой конец жизни и страдания. А где право и закон являются лишь маской для преступных целей и заседают судьи, прикрывающиеся видимостью Кассиевых и Катоновых приговоров, 857а всякое дело, которое ведется, направляется сообразно желаниям высокомерного властителя и вопрос о жизни и смерти подсудимых решается по его прихоти, – там более тяжко угнетает смертельная опасность и чувствуется она сильнее. 11. Кто бы ни явился в ту пору во дворец с желанием награбить чужого добра, хотя бы он обвинял заведомо невиновного, принимался, как верный друг, которого и надлежало обогатить за счет чужого несчастия. 12. Император, более склонный причинять вред и охотно внимавший всяким обвинениям, принимал преступные доносы, и различного рода казни доставляли ему дикую радость. Неведомо ему было изречение Цицерона, что несчастны те люди, которые считают для себя все дозволенным. 13. Эта непримиримость в деле, которое само по себе было правым, но победа в котором была постыдна, передала многих невиновных в руки мучителей, и они или склоняли головы на пытке, или умирали под ударом секиры свирепого палача. Если бы природа это допускала, то им было предпочтительнее хоть десять раз умереть в битве, чем, не будучи ни в чем виновными, с истерзанными боками, при всеобщем крике {377} ужаса, подвергнуться казни как будто за преступление оскорбления величества, а перед казнью подвергаться телесному истязанию, что страшнее самой смерти. 14. Когда же свирепость, побежденная причиненными ею страданиями, уже перекипела, пошли на высокопоставленных людей проскрипции, изгнания и другие кары, которые некоторые считают более легкими, хотя и они тяжки; и чтобы обогатить этого, тот другой, знатный родом и, быть может, более заслуженный, лишался обладания своим имуществом, подвергался изгнанию, обрекался на гибель или жил подаянием. И не было никакого предела этим ужасным бедствиям, пока сам император и его близкие не пресытились деньгами и кровью.

15. Еще при жизни того мятежника, дела которого и смерть я описал, 21 июля в год первого консульства Валентиниана с братом, начались вдруг по всему лицу земному ужасающие явления природы, которых не найти ни в сказаниях, ни в достоверных летописях древности. 16. Вскоре после рассвета раздались страшные, непрерывно следовавшие друг за другом удары грома и затем вся земля стала колебаться, море заволновалось, отступило от берегов, так что в открывшихся глубинах видны были увязшие в иле различные морские животные; тогда огромные долины и горы, вечно сокрытые в страшной глубине, впервые, вероятно, увидели лучи солнца.

17. Множество кораблей оказались как бы на сухом грунте, и люди свободно бродили по оставшимся лужам, собирая руками рыб и других морских животных. В то же время морские волны, как бы в гневе за свое удаление, опять поднялись и со страшной силой разлились через мелкие места по островам, затопили большие пространства континента и сравняли с землей множество зданий в городах и других местах. Все лицо земли было охвачено разразившейся борьбой стихий и повсюду наблюдались чудесные явления. 18. Страшный водоворот вызвало возвращение водной массы к берегам, и когда успокоилось волнение, оказалось, что погибло много кораблей, и тела погибших в кораблекрушениях людей лежали навзничь и ничком.

19. Огромные корабли были подняты напором воды и оказались на вершине зданий, как случилось это в Александрии; некоторые были заброшены за две мили от берега, – так было близ города Мотоны в Лаконике, где я сам видел, когда проходил в тех местах сгнивший и развалившийся корабль. {378}

КНИГА XXVII

(годы 367—368)

1. Аламанны, победив в бою римлян, убивают при этом комитов Хариеттона и Севериана.

2. Иовин, магистр конницы в Галлии, уничтожает две шайки аламаннов, напав на них врасплох; третий отряд варваров он разбивает в битве при Каталаунах, уничтожив при этом шесть тысяч врагов и изранив четыре.