Дом, который Джинни сняла после развода, имел запущенный вид. Он был довольно большой, с плавательным бассейном, удобно и хорошо обставленный хозяевами, которые перебрались в Европу. Сейчас на мебели лежала пыль, полы и ковры чистила домработница, мексиканка, которая жила тут же, в коттедже для гостей, выглядевшим, впрочем, как и все вокруг, заброшенным и необитаемым. В кухне было чисто и прибрано, но холодильник и шкафы оказались почти пусты, на полках лежали лишь самые необходимые продукты.
Здесь ничто не напоминало о приближении праздника, тем более такого, как Рождество. Все комнаты, в которых обитала Джинни, имели такой вид, будто хозяйка не жила здесь, а временно задержалась, обдумывая, что ей делать, – двигаться вперед или возвращаться назад.
Вилли твердо решила изменить здесь все. Она быстро приготовила салат и консервированный суп и накрыла столик в гостиной. Потом растопила камин и достала для матери мексиканский плед. О чем бы они ни начинали говорить, все каким-то образом сводилось к бедам и несчастьям Джинни.
Наконец уставшая с дороги Вилли ушла в спальню и улеглась в кровать, обдумывая завтрашний день. Она была уверена, что сможет подобрать к Джинни ключик и освободить ее от безразличия и апатии, вселить надежду и энергию.
Засыпая, она представляла Джинни такой же холеной, полной планов на будущее, какой она видела в последний раз Мэрион.
Из-за шестичасового различия во времени Вилли проснулась рано. Она приготовила себе кофе, и его аромат словно наполнил дом жизнью. Взболтав несколько яиц и поджарив яичницу, она разрезала ее на треугольники и выложила на тарелки из прессованного стекла. В саду она нарвала букетик полевых цветов и поставила их в маленькую серебряную вазочку. Собрав все на поднос, она понесла его в темную спальню Джинни.
– Доброе утро, соня, – весело сказала Вилли, целуя мать в лоб и отодвигая штору. – Время завтракать.
Джинни растерянно зажмурилась от света, потом улыбнулась, увидев Вилли.
– Доброе утро, детка. Какой чудесный завтрак.
– Яичница как раз такая, как ты любишь. И ароматный крепкий кофе.
Джинни принялась за еду.
– Ты когда идешь в магазин? – спросила Вилли. Может быть, если я пойду с тобой и немного помогу, у тебя будет удачный день? Потом мы вместе пообедаем и сделаем кое-какие покупки...
– Дорогая моя, это так мило с твоей стороны. – Лицо Джинни просияло. – Но давай не будем сегодня связываться с 'Серебряным экраном'. Моя продавщица, Мэг, позаботится о нем. А я хочу насладиться обществом моей маленькой девочки.
Когда Вилли остановила машину на Палм Каньон Драйв, на улицах только разворачивалась праздничная торговля, из музыкальных магазинов доносились рождественские песенки. Все это на какой-то миг разбудило в Вилли ностальгию по тем далеким временам, когда еще жизнь казалась ей безоблачной и мир прекрасным. Теперь она должна сделать счастливой Джинни.
– Пойдем, мама, – сказала она, беря ее под руку. – Окунемся в великое Рождество.
В течение нескольких часов они, словно дети, бродили по Драйв, останавливаясь то у одной празднично убранной витрины, то у другой. Они купили маленькую рождественскую елку и веночки, украшенные красными лентами, немного блестящих елочных игрушек, свечи в форме Санта-Клауса, конфеты и пластинки с веселыми рождественскими песнями.
Погода была чудесной, и, когда они проголодались, Вилли остановила свой выбор на маленьком открытом кафе. Помня совет Мэрион делать жизнь праздничной, она заказала бутылку шампанского. Маме нужно это, подумала она, даже больше, чем мне. Только она подняла бокал, чтобы выпить в честь мамы, как сзади ее кто-то толкнул, и вино пролилось.
– Ради Бога, простите, – произнес низкий голос. – Позвольте, я помогу вам...
Оглянувшись, Вилли узнала Грэга Тэмпла, своего спутника из аэропорта.
– Вот мы и встретились, – улыбнулся он.
– Я догадываюсь, что вы опять спешите, правда? – улыбнулась в ответ Вилли.
– Правда. Но сейчас, когда я встретил вас, мои планы... Грэг стоял у стола и не торопился уходить. Вилли ничего не оставалось делать, как представить его матери.
– Она не может быть вашей мамой, – сказал он. – Она, скорее, похожа на вашу прелестную сестру.
Заметив, как просияла Джинни от этих слов, а ее лицо приняло выражение, какое у нее всегда появлялось в клубе, когда с ней заигрывал симпатичный мужчина, Вилли пригласила Грэга сесть.
– Я бы с удовольствием, – сказал он, – но у меня важная встреча с клиентом. Но сегодня вечером я собираюсь на рождественскую вечеринку. Вот если бы вы согласились пойти со мной... Я уверен, мне бы там каждый завидовал.
Джинни была похожа на ребенка, которому предложили редкое развлечение, поэтому Вилли не колебалась долго.
– Нам нравится ваше предложение, – сказала она и оставила Грэгу адрес.
Трудно было сказать, чем это вызвано – присутствием ли Грэга и его приглашением на вечеринку или второй бутылкой шампанского, которую он, уходя, заказал для них, – но ленч обернулся настоящим праздником.
Когда они рука об руку покинули кафе, чувствуя себя частицей царящего вокруг праздника, Вилли отметила про себя, что походка Джинни стала более пружинистой, а лицо – жизнерадостным.
В дорогом ювелирном магазине Вилли понравились золотые серьги с топазом. Она приблизила зеленые камешки к ушам Джинни.
– Они как раз под твои глаза, – нежно сказала она. – Давай я куплю тебе эти серьги в подарок заранее,
