все свои обещания и все для нее уладится к лучшему. Но до сих пор положение ее и Ники было неопределенным, и теперь Элл жалела, что не подождала с появлением ребенка, пока они с X. Д. не поженятся.
Хотя Элл не испытывала трудностей и забот, как другие жители Виллоу Кросс, занятые на работе в табачной компании Хайлендов, ей становилось все труднее удовлетворяться собственной скучной затворнической жизнью, скрашиваемой только комфортом и обещаниями, которые со временем становились все менее реальными. Девятикомнатный коттедж, в котором поселил ее X. Д., был на большом расстоянии от соседей и в десяти милях от центра города. Окруженный пятьюдесятью акрами полей и лесов. Когда-то здесь тоже выращивали табак, но после очередного кризиса один из городских банков прикрыл дело, и каким-то образом бумаги на землю оказались в портфеле Хайлендов. После того как здесь появилась Элл, землю перепахали бульдозерами, посадили цветы и кустарник, а поле сзади дома очистили, но уже никогда ничем не засаживали. Элл даже ни разу не обошла окрестности. Она оставалась в доме и ждала X. Д. У нее не бывал никто, кроме ее возлюбленного, и она не была знакома ни с кем из городских жителей, кроме Луизы, цветной женщины, которая приходила убирать в доме, стирать, гладить, парикмахера и нескольких владельцев лавок. Мальчик приносил из магазина покупки, которые она заказывала по телефону. А Ники подрастала, и Элл все более ощущала, как девочке одиноко и как не хватает друзей. Деньги не приносили им радости. Но сегодня она радовалась вместе с Ники. Ведь, посещая школу, девочка наконец вольется в общество других детей.
Засунув чистый носовой платок в карманчик платья дочери, Элл велела Ники идти вниз и ждать ее там, а сама вернулась в свою спальню, чтобы тоже переодеться. Из тщеславия она немного надушилась духами «Джой», которые не продавались в городе и были специально привезены из Чарльстона. Она настояла на том, чтобы иметь самые дорогие и редкие духи. Элл остановилась перед зеркалом, изучая свое отражение. Свежесть юности давно исчезла, но прекрасно ухоженная женщина перед ней была очень привлекательна, напоминая роскошный распустившийся цветок. Правда, печаль в бархатных карих глазах и горькие складочки у рта выдавали горечь бесконечного ожидания и крушение надежд.
Давно прошло радостное возбуждение при мысли о том, что она будет жить в Америке, получит необходимые документы и свой дом. Виллоу Кросс был совсем не той Америкой, о которой она мечтала. По правде говоря, он мало отличался от деревни Бизек во Франции, так как молодая мать жила вне «респектабельного общества» городка. Виллоу Кросс был к услугам Джоан Хайленд, горько подумала Элл. Джоан была королевой в городе, хозяйкой поместья Хайлендов, их летних домов, яхт, автомобилей и всего остального, связанного с положением жены X. Д. Хайленда — положением, которое Элл не теряла надежды занять.
Но ее терпение почти истощилось. Слишком долго X. Д. кормил ее обещаниями, что развод «только дело времени», что он слишком занят, чтобы заняться необходимыми формальностями. Ему всегда что-то мешало — или срочное дело, или «неподходящее время».
Элл поправила коричневую соломенную шляпу — теперь она носила гладкий шиньон — и расправила юбку полотняного кремового платья. Невзирая на свое неопределенное положение в обществе и на немыслимую жару, она отказывалась перенимать неряшливые привычки этого богом забытого города или разрешать дочери бегать босиком и полуодетой.
Перед тем как покинуть спальню, она бросила взгляд на фотографию матери, где та навечно застыла в момент наивысшего триумфа. Как всегда, она долго не могла оторваться от снимка, воображая себя на месте грациозной фигурки, парящей в воздухе. Но фотография больше не вдохновляла ее, не была источником постоянной гордости. Она становилась укором, напоминая, что Моника закончила жизнь трагически, несмотря на достигнутый успех, и заставляя острее чувствовать собственные неудачи. Сколько раз Элл проклинала судьбу за то, что была внебрачным ребенком. Теперь, несмотря на все усилия, приходится признать, что и ее дочери уготована та же горькая судьба. У Ники ведь не было отца. Сандеман? Человек, который не более реален, чем волшебник, посылающий детям счастливые сны.
— Прости, мама, — прошептала Элл фотографии, — я старалась сделать как лучше… Но как? Я больше не знаю, как мне быть. — Она схватила фотографию в рамке, как бы ожидая совета, которого так и не последовало. Из забытья ее вывел голос дочери:
— Мама, поспеши, пожалуйста. Я не должна опаздывать. Внизу Ники раскачивалась, повиснув на двери.
— Перестань, дорогая, — приказала Элл, — ты помнешь платье!
Носовым платком она вытерла руки дочери и отошла на шаг, чтобы еще раз полюбоваться и проверить, все ли в порядке. Ники уже сейчас обещала стать настоящей красавицей, более красивой, чем Пеппер, дочь Джоан. И умнее. Элл слышала сплетни о скверном поведении и плохих отметках Пеппер в школе. Кстати, дочь Джоан. к девятнадцати годам уже сменила несколько школ: ее или исключали или временно отстраняли от занятий.
Держа Ники за руку, Элл спустилась по гравиевой дорожке к черному «бьюику» — седану, который был подарен X. Д. в день ее рождения. Когда она открывала дверцу автомобиля, появился почтальон.
— Доброе утро, миссис Сандеман. — Он вежливо притронулся к фуражке. Чтобы избежать пересудов, Элл носила это имя, указывающее на то, что она замужем или была замужем. Хотя теперь в городе, пожалуй, не нашлось бы человека, который не знал истинного положения вещей.
— Похоже, опять будет жара, — почтительно сказал он, роясь в сумке. — Нужен дождь, немного прохлады не помешало бы.
Элл сдержанно кивнула и слегка улыбнулась, так, как это делал X. Д. , здороваясь с подчиненными. Она научилась вести себя и выглядеть как настоящая леди, получившая хорошее воспитание, и ей это удавалось. По той же причине она выбрала черный «бьюик» вместо красного, с откидным верхом, который первоначально предложил ей X. Д. Неумные людишки в городе, может быть, судачили о ней 'точно так же, как и в деревушке Бизек. Но они никогда бы не осмелились высказать это ей в лицо: слишком велика была власть X. Д., здесь бал правил он.
— Сегодня почти ничего для вас нет, — сказал почтальон, держа тонкий пакет с почтой.
— Оставьте это, пожалуйста, в почтовом ящике. Я потом взгляну, Элл не интересовала утренняя почта. Она всегда была одинакова. Каталоги магазинов Чарльстона и Атланты, где она делала покупки раз в несколько месяцев или чаще, если X. Д. проявлял щедрость; счета местных магазинов, которые по инструкции X. Д. она еженедельно отсылала в местный банк. И каждый первый день месяца, с точностью часов, ее зарплата — чек на 850 долларов, переведенная со счета компании «Хайленд Тобакко», отдела грузовых перевозок, куда X. Д. оформил ее ревизором. Ей платили зарплату, хотя, разумеется, она никогда не ходила на работу.
Элл вела автомобиль по грунтовой проселочной дороге, проезжая одно за другим поля с созревающим табаком. Она привыкла ненавидеть его вид и запах, как ненавидела все в Виллоу Кросс. Но маленькая Николетта явно не разделяла чувства матери. Она с удовольствием разглядывала проносящиеся мимо поля и, подняв носик, вдыхала аромат цветов. Иногда она говорила: «Скоро будут собирать урожай». Или: «Посмотри, какой красивый цветок, мама».
Несмотря на всю горечь и разочарования, Элл обладала достаточным умом и мужеством, чтобы не переносить все это на дочь, не делать ее несчастной раньше времени. Пусть она пребывает в счастливом неведении как можно дольше.
Когда они въехали в город, рабочий день там уже начался. В летние месяцы все магазины открывались рано и так же рано закрывались, чтобы как-то выкроить несколько прохладных часов. Школа располагалась сразу за двухэтажным зданием, в котором размещались ратуша, пожарная часть и полицейский участок. Припарковав «бьюик» у входа, Элл задержалась, разглядывая простое здание из серого бетона, и на лице ее отразилось отвращение. Законные дети X. Д. никогда бы не стали ходить в такую школу. Им нанимали лучших частных учителей и учили в лучших школах. Когда она заговорила с X. Д. об образовании Ники, он отнесся к теме равнодушно.
Если ты хочешь послать ребенка учиться за границу, скажи, и я распоряжусь об оплате.
На возражение, что Ники слишком мала, чтобы жить без матери, он нетерпеливо пожал плечами.
— Чего же ты хочешь? — спросил он.
Испугавшись его недовольного тона, Элл тут же отступила. За годы, прожитые с X. Д. в качестве любовницы, Элл поняла, что от него ничего нельзя требовать. X. Д. Хайленд всегда делал только то, что
