Если не поедете добровольно, они могут добиться постановления суда, предписывающего вам явиться. Конечно, можно нанять своего адвоката, но это ужасно дорого, и результат будет тем же самым. Неподчинение суду – само по себе преступление. Не знаю, каково наказание, но вы сильно рискуете.
Кей задумчиво прожевала последний кусочек лазаини и, хотя ее голова была занята невеселыми мыслями, неожиданно поняла, что Лора превосходно готовит. Видно, она из тех людей, которые во всем добиваются совершенства.
– Он сказал, что меня обязательно заставят давать показания, если не приеду в течение следующих трех недель.
Но Кей все же не захотела твердо пообещать адвокату явиться в контору. Перспектива встретиться с отцом настолько выбивала ее из колеи, что Кей серьезно подумывала исчезнуть на время, оставить университет, скрыться, по крайней мере, пока не закончится процесс.
Но она все-таки никогда бы не сделала столь решительного шага, не посоветовавшись с Лорой.
Всего за несколько недель их знакомства они очень сблизились. Потребность Кей в человеке, который мог бы служить для нее примером, наконец-то была удовлетворена, – она встретила свой идеал в лице Лоры Кук. Лора была привлекательной, умной и тоже занималась психологией. Два-три раза в неделю Кей забегала в кабинет Лоры на медицинском факультете, и чаще всего их беседы тянулись до обеда или ужина. Две недели назад Лора пригласила Кей к себе домой – один из тех очаровательных особнячков, появившихся еще во время революции и выстроившихся вдоль мощеных брусчатых улиц старого района Фелз Пойнт около Балтиморского порта. Очевидно, Лора была не только талантливым наставником, но и прекрасно вела свои финансовые дела. Эти дома продавались по дешевке несколько лет назад, когда участок пришел в полнейший упадок; но сейчас здесь все было расчищено, и здания быстро поднимались в цене.
Особнячок Лоры был роскошно обставлен, хотя целый этаж занимал офис, где она принимала пациентов.
Хотя на этой ранней стадии их знакомства Кей с готовностью говорила о себе, Лора была более скрытной. Девушка считала, что их дружба не выходит за рамки отношений «наставник-студент», не хотела проявлять излишнего любопытства. Только после того, как Кей начала приходить к ней домой, Лора, жившая в одиночества, стала гораздо откровеннее, не скрывая самых интимных деталей, так что Кей хотя и чувствовала себя польщенной, одновременно испытывала смутную неловкость.
Лора происходила из старой мэрилендской семьи моряков и торговцев. В юности она и не думала восставать против традиционной роли, предназначенной для нее. Бизнес оставался мужским делом, а от нее ожидали лишь удачного замужества и побольше детей. В девятнадцать лет ее познакомили с красивым отпрыском семейства Куков, представителем еще одного клана мэрилендцев, и девушка почувствовала себя счастливой, когда тот сделал предложение. Она даже считала, что влюблена в жениха. Только в вечер свадьбы, когда шампанское лилось рекой, она впервые увидела возлюбленного в дымину пьяным и несколько часов спустя обнаружила что спиртное превращает его в полубезумного садиста. Брачная ночь была чем угодно, только не нежным посвящением в радости супружеской постели. Совершенно неопытная в вопросах секса, девушка с застенчивым нетерпением ждала медленного, постепенного пробуждения страсти. Но ее муж заботился лишь о собственных удовольствиях. Не слушая просьб Лоры, он бросил ее на пол, разорвал кружевную ночную сорочку из дорогого приданого и изнасиловал, врезаясь в нее снова и снова, поспешно удовлетворяя себя, не думая о новобрачной. Он проделывал с Лорой вещи, о которых она не могла подумать без ужаса.
– Я не назвала бы это занятие любовью, – призналась Лора. – Он брал меня словно бессловесный предмет, который можно использовать любым способом и как хочется. Жена или нет, но меня насиловали – традиционным способом, орально, анально… и не однажды. Я и не знала, что в браке тоже существует такая вещь, как насилие. Мне исполнился двадцать один год, и это происходило в древних пятидесятых. Одной из старомодных идей, в которые я свято верила, и никто не позаботился убедить меня в ином, было нечто, называемое супружеским долгом. Я была обязана выполнять и терпеть прихоти и капризы мужа. Возможно, я попыталась бы раньше избавиться от этого брака, но он мог быть добрым и нежным, когда не пил.
Но раньше или позже муж поглощал слишком много спиртного на вечеринке или деловом обеде, а это всегда кончалось одинаково. Один из взрывов насилия произошел, когда Лора была на восьмом месяце первой беременности. Муж обошелся с ней так зверски, что дело кончилось не только выкидышем, но серьезным кровотечением, едва не убившим Лору. Выйдя из больницы, она отказалась вернуться к мужу, но даже тогда ее семья уговаривала дать Куку еще шанс.
– Они заявили, будто именно я виновата в том, что брак оказался неудачным, – объяснила Лора. – И все время цитировали брачные обеты и талдычили, что нельзя нарушать священные клятвы… ну, сама знаешь… «пока смерть не разлучит нас»… словно у меня не было иного выбора, кроме как оставаться с ним, подвергаясь постоянной опасности, и знать, что когда-нибудь он обязательно меня убьет.
Но Лора твердо решила обрести независимость – получила развод, поступила в колледж, примирилась с семьей, окончила медицинский факультет и с тех пор жила одна и вполне довольствовалась этим.
– Наверное… после такого я просто не могу доверять мужчине. Знаю, это несправедливо. Я бы хотела, чтобы все было иначе… но он так ужасно ранил меня…
Именно из-за желания найти путь к решению этой проблемы она и старалась лечить в основном женщин с различными сексуальными отклонениями. Но все же, по собственному признанию Лоры, недоверие к мужчинам оставалось, хотя она сама считала его иррациональным. Именно честность Лоры позволила Кей увериться, что никто лучше не сможет понять ее собственный не рассуждающий безликий страх перед встречей с отцом, хотя они наверняка не останутся в одиночестве. И хотя Лора уговаривала Кей вернуться в Чикаго, она понимала, насколько нелегко дается ей это решение и каким тяжелым ударом для психики может обернуться эта поездка. Правда, Кей считала Лору чем-то вроде названой матери, но подозревала, что и для нее является чем-то вроде дочери. Лора упомянула, что не рожденный младенец, которого она потеряла, оказался девочкой, и, если бы малышка выжила, была бы сейчас того возраста, что Кей.
Этим вечером, рассказав Лоре о разговоре с адвокатом, Кей помогла убрать со стола и женщины собрались пить кофе в гостиной, со стенами спокойного желтоватого цвета, обставленной в смешанном стиле, – ранняя американская мебель мирно соседствовала с удобными мягкими креслами. Кей и Лора уселись по обе стороны камина, где горело жаркое пламя.
– Меня удерживает от дачи показаний только то, – призналась Кей, – что, если я откровенно расскажу о случившемся, боюсь, отец наверняка проиграет процесс.
– Без сомнения, поэтому адвокат так настойчиво их добивается.
– Но мне кажется, это несправедливо.
