– Ничего мне от тебя не надо, чертова сморщенная жаба!
Выбросив вперед огромную руку, Харли с такой силой толкнул Мака, что маленький человечек отлетел назад и упал. Кейулани и Лили вскрикнули, но Мак тут же жестом показал, что не ушибся, и вскочил на ноги.
– Кажется, я сам не прочь отведать «железного зада», – весело сказал он, снова шагнув к Харли.
Зная, что тот может безжалостно избить Мака, Локи поспешно оттеснила защитника.
– Все в порядке, Мак. Он хочет, чтоб я танцевала… значит, так и будет.
Локи ободряюще взглянула на дочь, надежно спрятанную в объятиях Лили, словно в неприступной крепости, и крикнула музыкантам, чтобы те начинали играть. Вновь полилась нежная мелодия. Локи начала медленно раскачиваться, Мак отступил и встал рядом с Лили. Несколько минут Харли молча наблюдал, потом, спотыкаясь, побрел к Локи.
– Ты способна на большее, милочка… только нужно расслабиться… слишком много на тебе надето…
Только сейчас Локи поняла, чего в действительности хотел от нее Харли.
При мысли о том, как сейчас он опозорит и унизит ее в глазах дочери, к горлу подступила тошнота. Но прежде, чем она успела ускользнуть и попросить Лили и Мака увести девочку, Харли схватился за складку саронга, ниспадающего с плеча, и одним движением разорвал тонкую ткань.
В наступившей тишине слышались только укоризненные вздохи окружающих. Музыка, словно по волшебству, замерла. Локи перестала танцевать и скрестила руки на груди, чтобы прикрыть наготу. Кейулани рванулась к матери, но Лили удержала ее, боясь необузданной жестокости Трейна.
– Что-то случилось?! – завопил он в толпу. – Разве это не так делается?!
И снова повернулся к Локи.
– Ну же, любимая, давай, танцуй! Мак снова выступил вперед.
– Идите домой, мистер Трейн. Оставьте Локи сегодня в покое. Вы очень пьяны.
Остальные нестройным хором поддержали его:
– Верно! Оставьте ее! Идите домой!
Трейн оглядел собравшихся горящими злобой глазами.
– Указываете мне, что делать? Думаете, что можете мне приказывать?!
Из горла вырвался похожий на лай смех.
– В самом деле решили, будто что-то изменилось, только потому, что какой-то человек в сотне миль отсюда подписал кучу дурацких бумажек? Каждый дюйм земли, на которой вы стоите и живете, принадлежит мне и моей семье! И этого у пас никто не отберет! Хотите иметь еду? Работу? Тогда заткнитесь и посмейте только забыть свое место!
Все это было наглым хвастовством, поскольку Харли знал: его брат никогда не пойдет на увольнение работников только потому, что они осмелились заступиться за Локи. Но Харли было известно также, что старые обычаи долго живут, а туземцы привыкли пресмыкаться перед aliilani. Пройдет еще много времени, прежде чем они решатся на открытое неповиновение. Повернувшись к Локи, он коснулся ее обнаженной груди.
– Ублюдок! – закричал Мак и попытался броситься на Харли, но Лили схватила его за рукав.
– Не лезь в мои дела, принц! – бросил тот через плечо, – иначе лишишься яиц, так же, как трона.
Мак дернулся, пытаясь высвободиться из цепких рук жены, но Локи тревожно закричала:
– Иди домой, Мак! Возьми Кейулани и иди! Ничего со мной не сделается!
Мак нерешительно взглянул на Лили.
– Не позволяй ему заставлять тебя, мама! – пронзительно завопила Кейулани. – У нас звезда на флаге! Ты не обязана ему подчиняться!
Харли, откинув голову, громко расхохотался, и Локи отчаянно воскликнула, напрягая голос, чтобы перекрыть этот дьявольский хохот:
– Иди, Мак! Возьми ее, Лили!
Лили нагнулась к Кейулани и тихо попросила:
– Пойдем, обезьянка. Нужно уходить.
Кейулани безропотно позволила увести себя, ошеломленная и сбитая с толку странной покорностью матери. Но, не совсем разбираясь в происходящем, девочка тем не менее почему-то поняла, что у Локи нет иного выбора – нет и никогда не было, кроме как делать все, что взбредет в голову мистеру Трейну.
Музыканты снова заиграли. Очнувшись, Кейулани увидела полуобнаженную мать, стоявшую перед Трейном, – тоненькая золотая фигурка на фоне тьмы. Бедра Локи начали медленно раскачиваться; она подняла руки, прогнулась грациозно… так грациозно, словно легкий ветерок, рождавшийся в душе, пробежал по ним, как по молодым листьям…
Глаза Кейулани наполнялись слезами, так что стало трудно смотреть. Девочка подумала, что больше не захочет танцевать. Никогда в жизни.
ГЛАВА 2
Февраль, 1966 г.
Кей промчалась по извилистой тропинке, ведущей через поселок, с такой быстротой, что распущенные медно-красные волосы, доходившие до талии, стелились по ветру. Одним прыжком взлетев по шатким
