– Взгляни-ка, – простонала Сильвия, – сколько крови они выпустили из нас!
И рассмеявшись, повторила:
– Они проиграли, Кей! Вонючие копы выпустили из нас слишком много крови! Я не сразу додумалась, но теперь поняла – победители мы!
Сильвия снова засмеялась и оттолкнула руку Кей.
– Все в порядке, я могу идти. Кей нерешительно отстранилась.
– По-моему, ты ранена. Мы немедленно идем в больницу.
– Нет!
– Но, наверное, нужно наложить швы, сделать рентген и…
– Никаких больниц, – завопила Сильвия и голосом обиженной маленькой девочки, добавила.
– Пожалуйста…
– Ну ладно, – успокоилась Кей, – мой отель совсем рядом.
В обычных обстоятельствах администрация отеля ни за что не позволила бы постояльцу привести окровавленного человека к себе в номер. Но сегодня в этом не было ничего необычного. Хотя отель был маленьким и расположенным на тихой улочке, к тому времени как Сильвия и Кей переступили порог вестибюля, там уже было полно раненых, набившихся в умывальные и телефонные будки.
Уложив Сильвию на постель в своем номере, Кей намочила полотенце в холодной воде, протерла рану и смыла кровь. На голове оказалась рана длиной дюйма в два.
– Нужны швы, – твердо сказала Кей.
– Говорю в последний раз, не пойду я ни в какую гребаную больницу. Скорее умру!
В голосе девушки звучала такая яростная убежденность, что Кей сдалась.
– Ну ладно, – вздохнула она, – пойду куплю каких-нибудь антисептиков и бинты, а потом посмотрю, что можно сделать.
По пути в аптеку она просмотрела почту. Хотя Уайлер предупредил, что может пройти несколько дней, прежде чем все уладится, она постоянно ожидала от него вестей. Но записки не было.
Кей пыталась отогнать мысль о том, что отец снова попытается исчезнуть из ее жизни Несколько сотен долларов, номер в дешевом отеле на пару ночей – возможно, просто захотел откупиться. Сейчас, должно быть, решает, какие доводы привести в свою защиту и как убедительнее отрицать все, что дочь может рассказать репортеру.
Кей открыла дверь номера и обнаружила, что Сильвия уже не лежит на покрывале, одежда беспорядочной грудой валялась на полу, а сама девушка забралась под одеяло. Глаза Сильвии были закрыты, дышала она глубоко, хотя немного неровно и, казалось, спала. Кей осторожно тронула ее за плечо, боясь, что новая подруга потеряла сознание.
Веки Сильвии, затрепетали, приоткрылись; взглянув на Кей, она улыбнулась и пробормотала:
– Надеюсь, ты не возражаешь? Такая огромная кровать!
Кей покачала головой, и Сильвия вновь задремала. Кей осторожно бинтовала ей голову, думая о невероятных событиях последних суток. Она не только отыскала отца, но и обрела другие – утерянные – части собственной личности, о существовании которых не ведала до сегодняшнего дня. Она отстаивала собственную точку зрения, право иметь свое мнение; сделала все, чтобы помочь незнакомой девушке, дремавшей сейчас в ее постели.
Случившееся должно было уверить Кей, что она сможет преодолеть любые трудности, ожидающие впереди, но девушка по-прежнему тревожилась – что делать, если Уайлер не позвонит?
А если все-таки пришлет за ней… если придется бороться за место в его доме… легче ли это будет перенести?
У Сильвии, по-видимому, все-таки оказалось небольшое сотрясение мозга; утром у нее кружилась голова; не успев встать, девушка повалилась на колени. Кей помогла ей добраться до ванной и уложила в постель.
Когда она снова заикнулась о том, что Сильвии следует обратиться к врачу, та со слезами умоляла оставить ее здесь и только потом объяснила Кей, почему так боится больниц. В четырнадцать лет она забеременела от одноклассника в высшей школе и попросила помощи у местного доктора, практиковавшего тайные аборты, но тот так небрежно провел операцию, что ухитрился занести ей опасную инфекцию, так что матери пришлось поместить дочь в больницу.
– Когда врачи поняли, что у меня, – рассказывала Сильвия, – эти жлобы рассказали матери. Считали, она имеет право знать. Ну что ж, как только эти проклятые поганцы все выложили, мать просто спятила. Ввалилась в палату и избила меня до полусмерти – прямо там, перед сестрами и пациентами. Хорошо еще, что двое интернов успели довольно быстро ее оттащить. Но это еще не конец. Ей стукнуло в башку, что меня лучше всего… как это… стерилизовать. Мол, тогда у меня не только не будет детей, но я и секса не захочу, ничего не буду чувствовать. Отвела в сторону врачей. Спрашивала, не смогут ли сделать операцию, деньги предлагала. Мне потом один интерн сказал. После того как я провела в больнице несколько дней, мы с ним частенько трахались. Он забирал меня из палаты, якобы для того, чтобы обследовать… ну мы и занимались этим, а потом он снова укладывал меня в постельку. В общем, я до смерти перепугалась, когда узнала, каким образом мамаша желает позаботиться обо мне, словно я кошка уличная! Думала, она может сделать со мной все, что захочет, стоит только попросить, ну и мне конец! Как только меня выписали, тут же сбежала, но до сих пор не могу одолеть этот безумный страх, что она когда-нибудь поймает меня… что по всем больницам разослала приказ выпотрошить меня, как только туда попаду.
Кей с готовностью ухаживала за Сильвией весь день. Они заказали обед в номер и весело болтали или смотрели телевизор. Днем в выпуске новостей передали, что присяжные вынесли Лумису оправдательный приговор. Репортаж сопровождался короткими интервью с Уайлером и его подзащитным.
– Значит, этот сукин сын и есть твой отец, – кивнула Сильвия, когда на экране появился Уайлер. Кей рассказала ей свою историю.
