Хоть она и не делилась никогда своими любовными похождениями с остальными девушками, хранить все в секрете ей не удавалось, и когда «Дейли ньюс» напечатала фотографию Канды с биржевым брокером, Мейлин вырезала ее и притащила на репетицию.
– Разве тебе не известно, что черный цвет самый красивый? – с насмешкой сказала она. – Сдается мне, что ты изо всех сил стараешься стать белой… В чем дело, Канди Кейн, ты что, думаешь, что лучше нас всех? Это ты думаешь?
Канда вмазала ей по лицу и вышла из студии. Я не вернусь туда, сказала она себе, и не подумаю больше работать с этой сучкой.
Но когда ее гнев остыл, профессионализм взял верх. Безумие порывать сейчас с «Уандерс»; если он нарушит контракт с «Уникорном», то вся ее карьера пойдет насмарку. Но вот скоро… скоро она покажет Мейлин – черт побери, покажет всему миру, – насколько она лучше, чем все остальные.
Она посетила салон дизайнера Жан-Клода Сурира и попросила его сделать ее похожей на звезду. К том времени, когда он закончил работу над ее гардеробом который весь получился облегающим и блестящим Канда приобрела новый облик и нового мужа, белого, который был частью того, к чему она стремилась, – сказочного мира, о котором она когда-то читала в журналах, и где люди были богатыми, красивыми и лучились счастьем.
Жан-Клод был опытным и умелым любовником и когда она рассказала ему, как ее обидели ребенком он высказал столько сочувствия и понимания, что она едва не заплакала от благодарности. «Но ведь ты еще девственница», – бормотал он, обещая показать, как все может быть замечательно у мужчин и женщин. Он дал ей то, что определил как la douce poudre blanche,[8] чтобы она забыла свои горести, прямо как старая миссис Бейкер, которая обычно утешала ее сахарным печеньем. Однако порошок Жан-Клода делал больше, не просто излечивал ее от страхов и неуверенности; она начинала чувствовать себя красавицей и замечательным талантом, ей начинало казаться, что весь мир принадлежит ей, и она может брать в нем все, что ей хочется.
После нескольких ночей, проведенных в постели Жан-Клода, Канда так привязалась к его манере любить, она была так отравлена мыслью, что ее любит элегантный белый мужчина, такой процветающий – не то что все эти дураки и неудачники, к которым привязывались другие девушки, – что готова была пройти сквозь огонь, чтобы удержать его при себе. Она не могла бы доверять любви, которая ничего не требовала взамен, и поэтому почувствовала почти облегчение, когда выяснилось, что все, что нужно было Жан- Клоду, – это ссуда, благодаря которой он смог бы расширить свое дело… а еще через короткий промежуток другая ссуда, для защиты его первоначальных капиталовложений.
«Уандерс» сделали один за другим два платиновых альбома, их гонорары все росли и росли, и Канда узнала правду, о наличии которой подозревала и раньше: что можно купить за деньги все что угодно – людей, дружбу, удовлетворение любых прихотей и, разумеется, белый порошок, приносивший облегчение от любой боли.
Когда она узнала, что Жан-Клод погуливает, то пришла в ярость. Позабыв про все уроки правильной речи, которые брала и за которые платила, она визжала и ругалась, как дитя улиц, каковым и была, называя своего мужа разными именами и угрожая его убить.
Жан-Клод выдержал ее громовые разряды, а потом извинился, униженно и искренне. Та связь его ничего не значила; уж конечно, как женщина светская, она могла понять, что мужчина порой подвергается искушениям. Он любит Канду, только Канду, и чтобы показать, насколько сильно он ее любит, он открыл свои объятья и отнес ее на постель, облегчив себе дорогу к любви нежными словами и порцией чистейшего кокаина.
На следующий день он прислал огромный букет. Среди цветов лежала элегантная платиновая брошь, на которой были выгравированы слова примирения: «Моему экзотическому цветку, моей верной любви. Ж.- К.С.» Канда положила брошь в коробку с драгоценностями и наняла частного детектива, чтобы тот следил за мужем. Она была сердита на Жан-Клода – не то чтобы не могла простить его, просто не хотела позволять ни одному мужику морочить ей голову.
Первый доклад детектива был обтекаемым; Жан-Клод, кажется, знал множество женщин, но нарушал ли он супружескую верность или нет, сказать было невозможно. «Это меня не устраивает, – заявила Канда, бросая доклад в корзину. – Я плачу вам хорошие деньги, чтобы вы дали мне конкретный ответ… Не приходите ко мне, пока не узнаете все».
Через два месяца детектив принес Канде конверт с фотографиями. Она просмотрела их, одну за другой, и начала смеяться, горько, истерически. Она думала, что готова к самому худшему, но такого не могла себе и воображать. Жан-Клод увлекся своей новой моделью – черной женщиной! И внезапно удача, которую, как ей казалось, она ухватила за хвост, побледнела и рассыпалась, а ее брак показался ей дурной шуткой.
Ее гордость была уязвлена. Теперь Канда думала только о мести. Она могла подать на развод, но этот путь казался ей слишком безобидным. Ей хотелось оскорбить Жан-Клода так же, как он оскорбил ее.
Она купила свою месть так же, как покупала все, – за наличные. За тысячу долларов были наняты двое, чтобы избить Жан-Клода, когда тот выйдет из квартиры любовницы.
Канда сидела в спальне возле телефона и ждала звонка, который сообщил бы ей о том, что Жан-Клод наказан. Но не дождалась. Удача, в виде нью-йоркской полиции, спасла Жан-Клода. Мужчины были арестованы, расследование привело полицию прямо к Канде. И внезапно она оказалась в центре скандала, грозившего не только ее карьере, но и самой свободе. Газеты выжали из этой истории все, что только могли, изобразив Канду Лайонс патологически ревнивой женой, униженной женщиной – или глуповатой жертвой собственной наивности. Несколько недель Канда жила в тюрьме, а ее адвокаты вели торги с Жан- Клодом, стараясь купить его прощение – по крайней мере в том, что касалось полиции. Его цена, как узнала Канда, оказалась больше, чем букет цветов и безделушка с гравировкой. Комплект – развод плюс отказ от выдвинутого против нее обвинения – обошелся ей в небольшое состояние и окончательную утрату иллюзий, о существовании которых Канда и не подозревала.
После всего этого шума последовало лекарство для уязвленной гордости Канды – предложение роли в фильме, обещавшее добавить новое измерение к ее карьере. Эта роль позволяла ей носить дюжины красивых платьев и петь с экрана. В первую же неделю съемок она узнала, что беременна на третьем месяце. Она потеряла желанную роль – и приобрела ребенка, который прежде мог бы стать и желанным.
Маленькую девочку с темными, мягкими глазами и кожей цвета красного дерева. Горькое разочарование, окончательное предательство Жан-Клода, который не был достаточно белым, чтобы подарить ей ребенка с кремовой кожей. Она назвала ребенка Альберта, по отцу; так она показала жизни, что приняла шутку, которую та с ней сыграла – сделала ее богатой и знаменитой, а затем расправилась с ней так же, как и с мамой, дав никчемного мужа и ребенка, которого придется растить ей самой.
Чтобы восстановить свой запятнанный имидж, она давала интервью, позировала фотографам,
