Вся оставшаяся неделя прошла в скуке, когда море перестает радовать, а песок кажется жестким. В эти дни меня мучили сильнейшие припадки ярости. Я не мог понять причину своей агрессии, которую вымещал на безобидной мебели. К пятнице тело ломило, а меня всего трясло, словно в самой запущенной лихорадке, температура то повышалась, то понижалась. В домике был большой запас теплых одеял, в которые я зарывался по вечерам с головой и, стуча зубами, пытался забыться в беспокойном сне.
В субботу приехала группа медиков. Они сразу увидели, что со мной не все в порядке. Облучали приборами, отпаивали меня лекарствами, стараясь нормализовать состояние.
К понедельнику две шишки на шее наконец-то рассосались, а лихорадка закончилась так же неожиданно, как и началась.
— Что со мной было? Ничего не помню… — спросил я у Цветаева, пока тот что-то бубнил в нагрудную рацию и замерял мой пульс и давление.
— Обычное осложнение после смены ДНК. Я же просил чаще лежать в капсуле, а вы что? Пару минут и бегом к морю? Нельзя же так. Плюс растущие имплантаты дали побочную реакцию отторжения, которая, к счастью, позади. Новая ДНК с трудом усваивает инородные тела. Я боялся, что такое произойдет и с мозговым имплантатом, но если бы это случилось и он начал бы отторгаться, мы бы с вами сейчас не разговаривали. Потому что вы давно были бы покойником. Я что, по вашему мнению, лишь из праздного любопытства интересуюсь вашим состоянием? На ваше счастье, мозговой имплантат хорошо переносит изменения и постепенно перестраивается вместе с вами. Удивительно! Он трансформируется…
Тут доктор стал увлеченно размахивать руками, позабыв, что он не на симпозиуме.
Приехавший к вечеру Стэн, быстро оценив ситуацию, уехал, пообещав появиться через два-три дня. Все это время я находился под присмотром группы генетиков Цветаева.
Стэн объявился в четверг. Справившись о моем здоровье, он тут же перешел к делу:
— Не желаешь прокатиться? Сегодня молодая группа проходит стажировку по огневой подготовке и прохождению полосы препятствий. Есть возможность как следует попотеть. Ты, наверное, все бока себе отлежал, пока хворал.
Я сразу же согласился.
Проигнорировав вопли Цветаева, который временно поселился в моем домике на втором этаже, накинул на себя рубашку и запрыгнул на переднее сиденье. Стэн, хладнокровно перенеся вопли доктора и махание у себя перед носом кулаками, отодвинул его в сторонку, запрыгнул следом за мной и включил зажигание. С визгом покрышек машина рванула с места, оставив позади себя облако гари.
Когда мы поднялись на верхние ярусы города, Стэн надел шлемофон и, потянув штурвал управления на себя, поднял машину в воздух. Лавируя между встречными аэрокарами, мы полетели в сторону далеких гор.
В полете прошло часа два, приближался полдень. Мы влетели в дождевую тучу, помывшую аэрокар намного лучше, чем в автомойке.
Поле было квадратным, каждая сторона протянулась на десять километров. На нем скупо раскидали продолговатые корпуса зданий и несколько крупных павильонов. Конечно, не Эпилон, но и эти препятствия были весьма оригинальными. Оснащенные брусьями и перекладинами, плантациями колючей проволоки и ямами с водой и грязью. Испытательные полосы не могли никого убить, но при неудачном раскладе могли здорово покалечить. Еще здесь не было «чертова дома» — атрибута любого полигона «Альфы». Там, в лабиринте темных комнат и коридоров, боец оттачивал мастерство выживания.
— Справишься? — спросил Стэнли, резко заходя на стоянку каров, заполненную сверкающими на солнце каплевидными машинами.
Прошедший дождь приятно освежил атмосферу, избавив на время от смога.
— Постараюсь, — с улыбкой ответил я, предвкушая небольшую разминку. — Пошли?
— Подожди, нам не сюда. Тебе нужно переодеться, и подальше от других. Ты будешь нашим анонимным участником. Свое лицо светить непозволительная роскошь, так что изволь надеть маску.
Оставив для меня в раздевалке темно-синюю сумку, Стэн вышел. Я влез в немного узковатый синтетический комбинезон с целой системой молний и ремешков, принялся подгонять его под свою фигуру. Застегнул на талии широкий пояс с многочисленными карманами и взялся за небольшой шлем с обычным бронестеклом. Там лежала черная маска, закрывающая лицо и оставляющая открытыми лишь глаза. Натянув ее на голову под шлемом, я отцепил пластиковые очки и надел на глаза. Перчатки, точно влитые, обхватили кисти и запястья. Высокие ботинки на толстой подошве и небольшой ранец с веревками и стальными кошками закончили экипировку.
Стэн повел меня на полигон, где готовились к прохождению полос сразу несколько десятков групп курсантов, одетых так же, как и я. Перешучиваясь, они скрывали нервную дрожь за видимой бравадой, пытаясь таким образом выглядеть уверенными в себе. Стараясь привыкнуть к экипировке и разогревая мышцы, я внимательно поглядывал на своих конкурентов. Все как один рослые парни, с мощными руками и крепкими ногами. Их лица выражали угрюмую решительность, так что я даже на секунду заколебался, но потом одернул себя. Без должной концентрации и нужного настроя можно легко облажаться, а я этого не желал.
Вот над полем взвилась красная ракета — и шорох рванувших с места людей заставил и меня начать действовать. Основная масса почти трех сотен курсантов двинулась по широким полосам, где легко могли пройти плечом к плечу три десятка людей за раз. Я выбрал себе дальний ряд и, внимательно глядя под ноги — ища глазами скрытые ловушки и подвохи, — углубился вслед за остальными.
Ловушек оказалось даже больше, чем я предполагал. И если бы у меня было чуть меньше опыта, я мог бы в них угодить. Я легко преодолевал грязевые и водные преграды, цепляясь руками за пластиковые брусья, падение с которых шло в минус. Перелезал деревянные барьеры, опутанные колючей проволокой, форсировал по всем правилам глубокие бассейны и на веревках перелетал через квадратные ямы, на дне которых лежали имитационные заряды. Высокие леса из трубчатых конструкций мне также не были в новинку. Здесь была важна не скорость передвижения, а правильность выбора пути и бдительность, от которых зависело, пройдешь ты или свалишься в резиновые сети, выбраться из которых весьма проблематично.
Слегка передохнув на вершине сеточной пирамиды, я спустился и, удерживая равновесие, прошел по тонкой жерди над грязевым бассейном неизвестной глубины. Пропетляв по окопам, добрался до скрытых в земле ловушек.
Здесь были имитационные мины почти всех типов и модификаций. От взрывпакетов под ногами до подскакивающих деактивированных мин, имитирующих поганцев. Кинув кусок палки на ровное поле, я разрядил парочку, которые назывались Прыгунами. Правда, в реальности они реагировали только на живых людей. Пройти поле было можно, если не суетиться и заранее просчитать схему закладки мин. Иначе одна из них могла в любой момент среагировать на резкое движение и рвануть белым облаком у тебя под ногами.
«И кто только придумал эту дорожку для прогулки?» — улыбнулся я, обходя замаскированные капканы без металлических зубьев. Ранить не ранят, но по щиколоткам ударят будь здоров.
Улыбка растаяла, стоило мне увидеть развалины строений и большие пеналы зданий без окон. Тут орудовали макеты, которые нужно было так ударить, чтобы управляющий компьютер счел удар смертельным. Чем сильнее, тем больше очков за прохождение. Если удар получался
