Ничего не изменилось, Джед был все так же скрытен. Жаль! Эйми надеялась, что совместные заботы о сыне в самый тревожный период его жизни сделают их общение более доверительным. Но этого не случилось.
— Прекрати давить на меня. Когда я соберусь уехать, ты будешь первая, кто об этом узнает.
Эйми услышала неутешительный ответ на свой главный вопрос. Он сказал «когда я соберусь», а это означало, что рано или поздно он уедет.
— Вот ваш заказ. Желаю вам приятного ужина.
Эйми вымученно улыбнулась официанту и вооружилась ножом и вилкой, хотя аппетит пропал бесследно.
— Послушай, давай забудем все эти споры и спокойно поужинаем, — вальяжным тоном проговорил Джед.
— Мда, — неопределенно выдохнула Эйми в ответ на его предложение, не отрывая взгляда от тарелки.
— Кстати. Если тебя так уж интересует причина нашего разрыва, скажу одно: это была целиком моя вина, не твоя.
Эйми подняла глаза и внимательно всмотрелась в Джеда, пытаясь найти на его лице хоть какую- нибудь подсказку.
— Твоей вины в том не было, просто я так решил. Все. Покончим с этим, — Джед произнес это спокойно, но отрывисто, и посмотрел на Эйми почти умоляющим взглядом.
Она ответила на его просьбу понимающим кивком и вернулась к еде.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Джед бродил вдоль побережья, то и дело увертываясь от роллеров и женщин с колясками. Яркое солнце, нежный теплый бриз, десятки парусников, рассекающих прибрежные воды... ему бы насладиться окружающей красотой и прекрасным теплым осенним днем. Но Джед, погруженный в хаос собственных переживаний, не замечал окружавшей его благодати. Он был занят лихорадочным поиском простого решения на мучившие его сложные вопросы.
Действительно ли он хороший отец, или Тоби просто привязался к нему, как привязался бы к любому другому мужчине, поскольку испытывал естественную для детей его возраста потребность в старшем друге и наставнике? Хочет ли он сам быть рядом с сыном изо дня в день, отводить его в школу, помогать с домашними заданиями, брать с собой на футбол? А ведь впереди еще пресловутый трудный возраст, выбор профессии, проблемы в общении с девушками? Будет ли он таким же хорошим отцом годы спустя?
Стоит ли взваливать на свои плечи такую ответственность?
А как быть с Эйми? Он отдавал себе отчет в том, что его решение о разрыве отношений с ней было проявлением малодушия. Он не раз обдумывал возможность их сближения, но, памятуя о том, как она негодовала, услышав о его желании на время переехать к ним, он вряд ли снова рискнет завести об этом речь. В тот момент ему самому это казалось весьма уместным, в особенности после слов доктора о необходимости оберегать Тоби от стрессов. Но безапелляционный протест Эйми, который откровенно шел вразрез с интересами Тоби, ошеломил Джеда. Он остро чувствовал свою вину, отчего его неуверенность в себе лишь возрастала. Тем более что его отношения с Эйми в огромной степени касались Тоби, и меньше всего ему хотелось чем-либо ранить малыша. Ему не хотелось портить отношения матери с сыном. Они уже были сложившейся счастливой семьей, и велика вероятность, что его вторжение может только всем навредить. С другой стороны, Джед понимал, насколько болезненно Эйми все еще переживает их разрыв. Он должен был снять с нее груз терзавших ее сомнений, а вместо этого отделался ничего не значащим штампом.
— Эй, посторонись, дядя! — бесцеремонно прокричал проезжавший мимо роллер.
От неожиданности Джед отпрянул в сторону, потерял равновесие и неловко приземлился в рыхлый песок на руку, которая, как ему показалось, хрустнула в запястье. Выругавшись, он поднялся и попытался отряхнуться. Резкая боль, пронзившая всю руку, заставила его вздрогнуть. Даже если это и не перелом, едва ли в ближайшее время он сможет поднять сковороду или кастрюлю, подумалось ему.
В своем ресторане Джед уже не появлялся более двух месяцев. И, честно признаваясь самому себе, он сомневался, что сможет когда-нибудь с прежним рвением и удовольствием заниматься кулинарией.
Его мобильный телефон зазвонил. Джед сразу догадался, с кем ему придется говорить. Вынув аппарат из кармана, он лишь мельком взглянул на экран, чтобы удостовериться.
— Привет, Джед. Почему не приходишь навестить своего старика?
— Здравствуй, папа, — это слово неизменно застревало комом в горле. Он осознавал пропасть между значением слова «папа» и тем, какую роль играл в его жизни отец. В детстве он тщетно старался заслужить отцовское одобрение и поддержку, даже не надеясь на любовь. А когда повзрослел, ему самому пришлось быть опорой для Ларри Сандерсона.
— Так в чем дело, сын? Наскучило возиться со старым папашей?
— Я уезжал по делам, — Джед не собирался рассказывать отцу о Тоби и обо всем произошедшем с ним. Он отождествлял своего отца с теми проблемами и переживаниями, которые всегда сопутствовали их общению, лишенному доверительности и сердечности.
Пять последних лет Джед был единственной опорой в испытаниях, сопровождавших отбывание очередного срока постаревшего и потерявшего былой кураж Ларри Сандерсона. Именно беды отца вынудили Джеда пять лет назад без объяснения причин оставить любимую женщину. И к чему это привело? Старик все еще пытается обращаться с ним как с мальчишкой, не считаясь с его чувствами. Несмотря на это, Джед неизменно соблюдал данное отцу обещание и посещал того раз в месяц, как это было прописано тюремным распорядком. Искренне пытался приободрить Ларри, рассказывал новые анекдоты и смешные случаи из своей ресторанной практики, укрепляя в отце веру в благополучное будущее. Несмотря ни на что, Джед любил своего отца.
— По делам? Что же такое за важное событие, которое могло заставить тебя пропустить единственный в месяце визит?
— Я связался с тюремным начальством и предупредил их, что не смогу в течение какого-то времени навещать тебя. Они должны были передать тебе это, — с трудом сохраняя спокойствие, ответил Джед.
— Передали. Но я хотел услышать от тебя. В чем дело? Ты решил бросить меня на произвол судьбы? Ты не можешь так со мной поступить!
Джед сжал телефонную трубку и чуть не вскрикнул от боли, пронзившей его поврежденное запястье.
— Если я не поступил с тобой так до сих пор, с чего мне делать это теперь? — резко ответил он. Он много раз думал о такой возможности, и когда отец находился под следствием, и когда начался суд над ним. Потому что именно тогда перед ним встал тяжелый вопрос, стоит ли вовлекать Эйми в грязное судебное разбирательство или остаться один на один с проблема ми своей семьи.
К счастью для самого Джеда, его репутация публичного человека не пострадала благодаря курьезной ошибке. Журналистам, освещавшим это, дело, дали неточную информацию, в результате которой фамилия Ларри в прессе писалась как «Сондерсон». Стыдился ли Джед этого родства? Определенно стыдился. Смог бы он отречься от своего отца? Нет, не смог бы. Он знал это наверняка. И точно так же он знал, что никогда не отречется от Тоби, с первой минуты, как увидел его. Преданность семье — единственная безусловная ценность, которую Ларри Сандерсон оказался способен привить своему сыну. Потеря матери крепко привязала Джеда к отцу, даже частые тюремные заключения Ларри не могли разрушить этой привязанности. Джед стыдился отца, осуждал его, но... продолжал любить.
— Просто хотел убедиться, сын. Ты не забыл, что обещал дать мне работу в своем ресторане
