надругательство над изображением, символизирующем ненавидимую личность.
— Несомненно, — произнёс Аллейн, с трудом подавив жест нетерпения.
— И ещё я считаю, что Соня собиралась родить ребёнка и требовала, чтобы Гарсия на ней женился. Боюсь, что в какой-то степени тут есть и моя вина.
Вид у Вальмы Сиклифф был покаянный, но в голосе, как показалось Аллейну, мелькнули самодовольные нотки.
— Вот как?
— Да, к сожалению. Ведь, не будь Гарсия так влюблён в меня, ничего этого не случилось бы.
— А я считал, — произнёс Аллейн, — что вас заботит ваше непосредственное участие в случившемся.
— Что вы хотите этим сказать? — насторожилась мисс Сиклифф.
— Как-никак, ведь именно вы сыграли роковую роль, опустив натурщицу на острие кинжала. — Голос Аллейна звучал глухо. — Скажите, мисс Сиклифф, вы не ощутили сопротивления? Не услышали какой- нибудь необычный звук, когда кинжал вошёл в тело?
— Я… Мне не…
— Для нас важно выяснить любые, даже самые мельчайшие подробности её агонии, — сказал Аллейн. — Очень вас прошу — попробуйте вспомнить.
Глаза красотки широко раскрылись, лицо исказилось от ужаса. Вальма Сиклифф затравленно оглянулась по сторонам, потом метнула разъярённый взгляд на Аллейна и сдавленно прохрипела:
— Отпустите меня. Я ухожу.
Фокс встал, чтобы загородить ей дорогу, но мисс Сиклифф оттолкнула его и слепо кинулась к двери.
— Оставьте её, Фокс, — сказал Аллейн.
Дверь с грохотом захлопнулась.
— Что она задумала? — встревожился Фокс.
— Она сбежала! — воскликнул Найджел. — Чего сидите? Свидетельница удирает!
— Не далее, как в туалет, — произнёс Аллейн. — Роковую женщину сейчас вывернет наизнанку.
Глава 11
— Послушайте, Аллейн, — озабоченно сказал Найджел. — За что вы напустились на бедную девушку? Вы ведь намеренно довели её.
— Мне опротивели её напыщенные клеопатринские речи. Одни «нервы, чувствительные, как струны скрипки» чего стоят.
— Но она и в самом деле дьявольски привлекательна. Сногсшибательное создание.
— На самом деле нервы у неё как канаты. И все же, — в голосе Аллейна прозвучало удовлетворение, — мне удалось вывести её из равновесия. Поначалу она изложила все без сучка и без задоринки, а вот затем, по мере того, как мы вновь и вновь возвращались к этой истории, казалась уже все менее и менее уверенной. Когда же я упомянул агонию, она позеленела, как спаржа.
— А разве это не естественно?
— Вполне естественно. Просто мне хотелось сбить с неё спесь. Терпеть не могу роковых женщин.
— Я не согласен, что у неё железные нервы. Ведь ей и в самом деле стало плохо. Значит, она огорчена, переживает.
— Ей абсолютно наплевать на бедную девчушку, которая погибла прямо у них на глазах. Да ещё и психологическую базу подвела! Взяла, небось, «Популярного Фрейда» и вычитала пару умных фраз.
— А мне она показалась на редкость смышлёной.
— Да, ты прав. Голова у неё работает неплохо. И Гарсию она охарактеризовала довольно метко. Что скажете, Братец Лис?
— Вы имеете в виду её слова о том, что в жилах Гарсии течёт холодная кровь, сэр?
— Да.
— Я согласен. В этом, похоже, все они сходятся. Должно быть, так оно и обстоит на самом деле.
— Вполне возможно, — кивнул Аллейн.
— А вдруг они все сговорились? — предположил Найджел.
— С какой целью?
— Понятия не имею.
— Я тоже.
— Что ж, — сказал Фокс. — Если Гарсия в ближайшее время так и не объявится, несмотря на все наши воззвания и объявления, похоже, он — тот, кто нам нужен.
— А ведь он, на мой взгляд, относится к людям, которые презирают радио, а уж газеты и вовсе не открывают.
— Весьма вероятно, — согласился Аллейн.
— Придётся вам тогда арестовать всех туристов, которые находятся на расстоянии трех дней пути от Татлерз-энда, — ухмыльнулся Найджел. — По крайней мере, всех с рюкзаком за плечами.
— Если он невиновен, то у него с собой этюдник, — заметил Аллейн. — Вполне возможно, что в данную минуту Гарсия мирно посапывает в какой-нибудь харчевне в двадцати милях отсюда. Все полицейские участки предупреждены. Скоро беглец будет у нас в руках — если, конечно, он и впрямь невиновен.
— А если виновен?
— Тогда это самый искусный и коварный убийца из всех, с кем мне доводилось сталкиваться за долгое время, — сказал Фокс. — Он не только предвидел, что никто не заметит его ловушку, но дал себе два дня форы и вдобавок не оставил за собой никаких улик.
— Кроме кусочков лепной глины, — подсказал Аллейн.
— Да, тут он дал маху, — покачал головой Фокс. — Если Бейли прав, то они свалились с его комбинезона, когда он вставлял кинжал.
— О чем это вы? — поинтересовался Найджел.
Аллейн рассказал.
— Не забудьте, что ему предложили высокооплачиваемую работу, — напомнил Аллейн. — Мраморные статуи в наше время на дороге не валяются. Я не исключаю, Фокс, что наш виновный Гарсия может быть настолько уверен в себе, что в конце недели объявится в каком-нибудь лондонском складе, где станет мирно предаваться своему любимому занятию. Когда мы его разыщем и припрём к стенке, он прикинется удивлённым. В ответ на наш вопрос, как попали кусочки глины на подиум, он скажет, что часто сидел или даже лежал на нём, да и вообще не понимает, какого черта мы к нему пристаём. Над показаниями Филлиды Ли он просто расхохочется: заявит, что ссорился с Соней каждый день, но вовсе не собирался убивать её. Даже если выяснится, что она и в самом деле ждала от него ребёнка, он вполне резонно спросит: «Ну и что?».
— А как насчёт свидания, которое он назначил ей на пятничный вечер? — осведомился Фокс.
— А он назначил ей свидание на пятничный вечер?
— Ну, как же, сэр, ведь у нас здесь записано. Мисс Ли сказала…
— Да, Фокс, я помню. По словам мисс Ли, Гарсия спросил: «Значит, в пятницу вечером?». А Соня ответила: «Да, если получится». Из этого вовсе не значит, что они уговорились о встрече. Эти слова можно истолковать сотней способов, черт побери. Может быть, Гарсия имел в виду, что уедет в пятницу вечером. А Соня подтвердила, что согласна выполнить его поручение в Лондоне. Ведь кроме впечатления, сложившегося у мисс Ли, мы ничем больше не располагаем.
— Да, это верно, — задумчиво произнёс Фокс. — Нужно во что бы то ни стало выяснить, чем занималась натурщица с пятницы по субботу.
— От прислуги что-нибудь узнали?
