— Скажите мне, — спросил Аллейн, — что случилось, когда она предложила Малмсли продать ему его собственную книгу?
— Он был готов расстаться только с пятёркой, а Соня требовала двадцатку. Сами подумайте: что такое пять фунтов для женщины в её положении? Она сказала, что даёт ему на размышление этот уик-энд. И дело вовсе не в том, что у неё не было…
Бобби вдруг замолчала, метнув на Аллейна подозрительный взгляд.
— Не было — чего? — поинтересовался Аллейн.
— Слушайте, дорогуша, что-то вы уж слишком любопытны. Вся эта любезность и обходительность — я даже забыла, что вы шпик. Мягко стелете, да жёстко спать. А в чём дело-то? Чего тут дурного, если женщина пытается немного подзаработать таким образом?
— Может и ничего, но на юридическом языке это называют шантажем.
— В самом деле? Жалко. Кофе ещё хотите?
— Спасибо, он восхитительный.
— Да уж. Забавно вообще, сидим мы тут с вами и ведём приятельскую беседу, а Соня… Господи, даже подумать страшно. Ужасно жалко.
— Да, я вас понимаю.
— Слушайте, Роди… Надеюсь, вы не возражаете, что я зову вас Роди?
— Я восхищён, — улыбнулся Аллейн.
— Ну, так вот, Роди, если вы говорите, что это шантаж, то я не хочу, чтобы Соню после смерти обливали грязью. Понятно? Допустим, вы как-то пронюхали про Гарсию, Пилгрима и Малмсли. Как — ваше дело. А я ничего не знаю и — умываю руки. Ясно?
— Да. Надеюсь, вы не хотите, чтобы убийца остался безнаказанным?
— Вы что, за идиотку меня держите?
— Тогда боюсь, что сведения о шантаже неизбежно всплывут в ходе дознания. Помешать этому вы не в силах. А вот помочь следствию можете. Я убеждён, что вам известно ещё многое. Это так?
Вместо ответа Бобби принялась заламывать пальцы.
«Она чего-то боится», — подумал Аллейн.
— Может быть, вы поподробнее расскажете мне про Гарсию? — спросил он.
— Чего? И получу постоянное пристанище по тому же адресу, куда он отправил Соню? Нет, дорогуша, в такие игры я не играю.
— Обещаю вам, что с вами ничего…
— Нет, милочек, ничего не выйдет. Ковыряйтесь сами. Одно могу сказать — займитесь Гарсией. Распотрошите его. Надеюсь, вы его арестовали?
— Нет. Он отправился путешествовать.
— Ха! Ищите теперь ветра в поле, — горько усмехнулась Бобби. — Вы уж извините, дорогуша, но ваше дело — дрянь!
Глава 16
Аллейн мысленно высек себя: и надо же было ему ляпнуть про «шантаж». Мисс Бобби О'Доуни наотрез отказалась поделиться с ним любыми сведениями, которые могли хоть как-то соотнестись с этим юридическим термином. Похоже, он угодил в тупик. Если Соня Глюк и впрямь шантажировала кого-то, то Бобби О'Доуни отнюдь не собиралась помогать полиции и выдавать убитую подругу. Взамен, правда, она вполне охотно поделилась с ним сведениями о том, как Соня провела уик-энд, фактически доказав, что в период с пятничного вечера до утра в понедельник натурщица просто физически не могла побывать в Татлерз-энде. Пришлось Аллейну довольствоваться этим. Он поблагодарил хозяйку, пообещав, что как- нибудь постарается заглянуть на её шоу.
— Да, дорогуша, заходите, — заворковала Бобби. — Там есть на что посмотреть. Хотя у меня-то, конечно, роль не слишком большая. Надеюсь, вы не обиделись на меня из-за Сони?
— Нет. Но меня мучает один вопрос: если вдруг случится, что мы арестуем невиновного, а вы будете знать, что можете его спасти — как вы поступите в таком случае?
— Гарсия не может быть невиновным, дорогуша — сами увидите.
— А вдруг её всё-таки убил не Гарсия?
— Да бросьте вы. Послушайте, вам известно, что Гарсия пригрозил бедняжке, что расправится с ней, если она только пикнет, что ждёт от него ребёнка? Вот так-то! Соня мне сама рассказала. Она жутко боялась, что я могу забыть и проболтаться — поэтому заставила поклясться, что я никому не скажу. При этом добавила, что если эта история выплывет наружу, то Гарсия прикончит нас обеих. Ну что, вам этого мало?
— Отчего же, аргумент вполне весомый, — согласился Аллейн. — Хорошо, мисс О'Доуни, мне пора идти. Однако я очень прошу вас посерьёзнее отнестись к моим словам. Существует ведь и иное чувство долга, не только по отношению к подруге.
— Нет, дорогуша, чернить её я вам не позволю, поэтому на меня не рассчитывайте. Ну что, идёте, значит? Ладно, до скорого. Надеюсь, ещё увидимся.
— А что если я пришлю вам репортёра из вечерней газеты? Может, вы согласитесь дать интервью ему?
— Кто — я? Притворяться не стану — небольшая рекламочка мне бы не повредила. Что-то вроде «Соня Глюк, какой я её знала»?
— Да, примерно.
— С моим фотоснимком бок о бок с портретом Сони? У меня есть её прекрасная фотография. Что ж, дорогуша, если ваши писаки не собираются обливать её грязью, то я согласна.
Аллейн возвратился в Ярд в задумчивом настроении. Обсудил дело с заместителем комиссара. Затем отправился в свой кабинет. После года, проведённого в Новой Зеландии, собственная комната показалась чужой и родной одновременно. Уважительно вытертые кожаные кресла, письменный стол, неровная бурая отметина, оставленная тлеющей сигаретой, которую он как-то по неосторожности забыл, небольшой эстамп с изображением средневекового городка, висящий над камином — все оставалось в целости и сохранности, с любовной терпеливостью дожидаясь хозяина кабинета. Усевшись за стол, Аллейн с головой погрузился в изучение материалов дела.
Пришёл Фокс и Аллейн рассказал ему о результатах посещения Бобби О'Доуни. Затем поинтересовался:
— А у вас какие новости, Братец Лис?
— Весь Ярд поднят на ноги, сэр, — мы обшариваем все склады. Непростая работёнка, скажу я вам. А ведь нам ещё нужно разобраться с лишними шестьюдесятью милями. Если, конечно, мисс Трой не ошиблась в своих показаниях.
— Да, это верно.
— Предположим, что Гарсия не наврал, и его склад и впрямь находится где-то в Лондоне. От Татлерз-энда до Шефердз-буша двадцать миль. Туда и обратно — выходит сорок. Разумеется, он мог воспользоваться и какой-нибудь окольной дорогой, только — зачем? Допустим, что он всё-таки выбрал кратчайший путь и ехал по Аксбриджскому шоссе. Если так, то его склад должен располагаться в радиусе примерно десяти миль от Шефердз-буша. Так?
— Да, в обе стороны получается шестьдесят миль.
— Хорошо. Если его склад и в самом деле расположен в Холлоуэе, то Гарсия должен был миновать Шефердз-буш, а потом — проехать по Олбани-стрит или Кэмден-роуд. По прямой от Шефердз-буша до тюрьмы Холлоуэя всего пять миль, но если петлять на автомобиле, то выходит все девять. Опять же сходится.
— Холлоуэй — крупный район, — заметил Аллейн.
