«Цвет мечты» достался мне. Однако недавний пожар в складских помещениях, высокие страховые взносы и накладные расходы подорвали наш бюджет, и теперь существование галереи находится под вопросом.
— Мне очень жаль, что ваша тетя умерла, — сочувственно произнес Купер. Он беспокойно заерзал на стуле и отвел взгляд, стыдясь посмотреть Ариэль в глаза.
На секунду Ариэль показалось, что Купер выглядит… виноватым? Нет, быть такого не может. Наверное, это перегруженный мозг играет с ней жестокие игры. С чего бы это?
— Спасибо. Барб была необыкновенной, и это подтвердит любой, — гордо заявила Ариэль.
— Так уж и любой? — недоверчиво переспросил Купер.
— Она развивала таланты местных детишек. Барб вообще была очень щедрой, поэтому жертвовала огромные суммы денег на благотворительность и поддержку образования местной детворы… — Например, она приютила восьмилетнюю девчушку, дав ей кров, которого у ребенка никогда не было, подумала про себя Ариэль, а вслух сказала: — Она являлась истинным ангелом-хранителем улицы Брунсвик.
— Похоже, она действительно была потрясающим человеком, — искренне сказал Купер.
Тронутая восхищением, с которым молодой человек это произнес, Ариэль продолжила рассказ о дорогом ее сердцу человеке:
— Надеюсь, теперь вы понимаете, почему этот портрет так важен для меня. Я остро нуждаюсь в наличности, чтобы поддерживать галерею на плаву. Простите мне мою настойчивость.
— Ничего, — беззлобно сказал Купер. — Наверное, сказывается ваш темпераментный, артистичный характер.
— Угадали, — в тон ему ответила Ариэль. В голосе Купера она различила насмешливые нотки, и это ее позабавило.
Она все не могла взять в толк, чем этот мужчина ей понравился. Причем понравился до такой степени, что она и думать ни о чем не может, а в голове постоянно мелькают какие-то глупые образы — вот она приходит домой после тяжелого дня, Купер встречает ее на пороге, нежно целует, а потом терпеливо выслушивает ее глупую болтовню, а временами кивает и одобрительно улыбается…
— Все, мы закончили, — поспешно выкрикнула Ариэль и прикрыла ладонями уставшие глаза. Она не хотела смотреть, как Купер будет вставать со стула и разминать ноги. За сегодняшний вечер она и так многое увидела, с нее хватит. К тому же впереди их ждут еще как минимум четыре вечера напряженной работы, которая вымотает ее не только физически, но и морально.
— Ну наконец-то, — радостно воскликнул Купер и стал медленно вставать со стула. Это стоило ему немалого труда, потому что ноги сильно затекли и не хотели его слушаться. — Значит, рисунок готов? — с надеждой поинтересовался он.
— Что? — переспросила Ариэль. Поглощенная своими мыслями, она не сразу вникла в суть вопроса.
— Я сделал все, что от меня требовалось?
— Значит, вы раньше никогда не позировали, раз задаете такие вопросы. Я права? — скорее утвердительно, чем вопросительно отозвалась Ариэль.
— Сказать по правде, раньше не приходилось делать такого, — признался Купер.
— Тогда слушайте внимательно и запоминайте, — терпеливо начала объяснять Ариэль. — Пока вы сидите, я делаю набросок. Затем потребуется еще немало времени, чтобы завершить картину.
— Я не думаю… — начал было Купер, но Ариэль быстро перебила его:
— Вам платят за то, чтобы вы позировали, а не за то, чтобы думали. Так что давайте договоримся о следующей встрече.
Купер так скривился, будто она только что вырвала ему зуб без анестезии. По его выражению лица Ариэль догадалась, что сейчас опять начнутся препирательства, поэтому поспешно добавила:
— Вас все устраивает? Замечательно, я так и думала. Тогда жду вас завтра в семь вечера. Где находится выход, вы уже знаете. Всего доброго.
Быстро попрощавшись, Ариэль поднялась на второй этаж, где находилась ее жилая комната. Там она стояла до тех пор, пока не услышала, как за Купером захлопнулась входная дверь.
После этого Ариэль снова спустилась в мастерскую и любовно оглядела свой набросок. Обычно она давала себе отдых и принималась дорабатывать картину только утром. Но этот случай был неординарным.
Разглядывая пока еще угловатый и неживой рисунок, она вспоминала линию подбородка Купера, его высокие скулы, широкую грудь и такие мужественные руки.
Внезапно ей захотелось, чтобы он сошел с эскиза и вошел в ее жизнь. Эта мысль притягивала и пугала одновременно.
— Как продвигаются дела с галереей Уоллес? Достиг каких-нибудь результатов?
Купер коротко кивнул и протянул отцу крепкий черный кофе без сахара. Любимый напиток Эрика Ванса.
— Да, мы встретились, поговорили, и теперь я перейду к более активным действиям, — заверил Купер отца. Все произошедшее вчера казалось ему сном.
— Что это значит? Вы пришли к соглашению? Она продаст нам свою чертову галерею? Вот что меня интересует, а не то, как вы там с ней поговорили. Эта упрямица стоит у меня как кость поперек горла на протяжении двенадцати месяцев! Так что, если орешек тебе не по зубам, я найду человека, который все сделает.
Эрик Ванс бросил в сторону сына взгляд, полный негодования, допил одним глотком свой кофе и плюхнулся в кожаное кресло. С каждой секундой его раздражение нарастало.
— Я подумал, лучше сначала все с ней спокойно обсудить, а не запугивать и угрожать… — А вот ты привык действовать силой, подумал Купер, но вслух не осмелился высказать это отцу.
Купер уже давно осознал, что он не такой, как отец. Он не умел действовать напористо и грубо. Да и вообще бизнес не особо его интересовал. Вот почему он так стремился поскорее уйти из компании и избавиться от отцовской опеки.
— Зря тратишь время, — недовольно фыркнул отец, схватил золотую ручку — первое, что попалось под руку, и изо всех сил швырнул ее на стол. — Эта аферистка тянет время только для того, чтобы как можно больше получить за свою галерею.
Купер скривился, но промолчал. Пусть он не так уж хорошо знал Ариэль, но она вовсе не хищница, как думает его отец. Начиная от белокурых локонов и заканчивая покрытыми голубым лаком ногтями на ногах, она производила впечатление очень искреннего, честного человека, который всеми силами старается сохранить наследство своей тети.
Ее поведение достойно восхищения, но что будет с ним, если он не провернет эту сделку? Нет, надо забыть о восхищении, которое он испытывает по отношению к этой женщине, и думать о деле.
Избегая пристального взгляда отца, Купер отвернулся к окну, из которого открывался великолепный вид на город, и твердо произнес:
— Я все улажу. Галерея будет принадлежать нам.
Купер любовался аккуратными шумными улицами города. Он действительно любил Мельбурн — его ритм, многонациональность, его архитектуру. А с тех пор, как он стал покупать и перестраивать дома, каждая новая успешно заключенная сделка приносила ему огромное удовлетворение. Но интуиция подсказывала Куперу — затею с галереей на улице Брунсвик осуществить будет непросто.
У себя за спиной Купер услышал насмешливое хихиканье отца.
— Все уладишь? — не скрывая иронии, повторил он. — Тогда я даю тебе полную свободу действий и сколько угодно времени.
Купер гневно сжимал и разжимал кулаки. Как же он ненавидел, когда отец так снисходительно с ним разговаривал!
— Нет, отец. В моих же интересах закончить с этим делом побыстрее. Тогда я смогу уйти из корпорации.
— Не глупи! — воскликнул Эрик Ванс. — Зачем тебе это? Мы может работать вместе, быть настоящей
