В эту самую секунду в салон ввалился Деннис с огромной корзиной цветов, которую он взгромоздил на столик в центре.
— Гиацинты! — вырвалось у миссис Кадди. — Ну и совпадение!
Цветы — это один из тех даров природы, который либо доставляет нам удовольствие, либо вызывает аллергию. Гиацинты покачивались над своим мшистым ложем и слегка подрагивали, источая неуместную в данной ситуации нежность и хрупкость и наполняя комнату ароматом, вызывающим в памяти роскошные магазины, рестораны, образы красивых женщин.
Деннис отошел на шаг полюбоваться цветами.
— Спасибо, Деннис, — сказала миссис Диллинтон-Блик.
— Не стоит, мадам. Ах, ну разве они не великолепны?
Он зашел за стойку бара. Пассажиры не спускали глаз с цветов, которые постепенно наполнили все помещение сладковатым благоуханием.
— У меня в каюте не хватает места для цветов, — поспешила объяснить миссис Диллинтон-Блик. — Вот я и решила, что мы будем любоваться ими все вместе.
— Какой очаровательный жест, — сказал Аллейн. Мужчины поддержали его глухим бормотанием.
— Они восхитительны! — воскликнула Джемайма. — Огромное вам спасибо.
— У вас очаровательные манеры, бабуся, — едва слышно пробормотал Тим Мейкпис.
— Надеюсь, их аромат никому не покажется чересчур сильным, — сказала миссис Диллинтон-Блик. — Что касается меня, то я просто в нем купаюсь. — Она повернула голову к Обину Дейлу.
— Само собой разумеется. Ведь вы — экзотическая женщина, — промурлыкал он.
Мистер Мэрримен хмыкнул.
— Боюсь, мы испортим вам удовольствие, — громко сказала миссис Кадди. — Мистер Кадди не может находиться в комнате, где стоят цветы с тяжелым запахом. У него на них аллергия.
— Какая жалость! — воскликнула миссис Диллинтон-Блик. — Тогда пускай их унесут. — Она беспомощно замахала руками.
— Это вовсе ни к чему, — возразила миссис Кадди. — Мы никому не станем мешать. Мы еще раньше решили прогуляться по палубе. Ведь правда, дорогой?
— Так вы, мистер Кадди, страдаете сенной лихорадкой? — спросил Аллейн.
— Это не то чтобы сенная лихорадка, — ответила за мужа миссис Кадди. — Правда, дорогой? Просто у него начинается недомогание.
— Иной раз это доставляет некоторые неудобства.
— В особенности, должно быть, на свадьбах и на похоронах.
— Знаете, в нашу серебряную свадьбу один из джентльменов из ложи мистера Кадди преподнес нам огромный букет самых разных тепличных цветов. Мой муж, разумеется, был вынужден сказать, что очень польщен, но ему все время было не по себе. Когда все разошлись, он сказал: «Прости, мамочка, но либо я, либо этот букет». Мы живем напротив больницы, поэтому он взял и отнес их туда, а после ему пришлось погулять, чтобы проветрить голову. Правда, дорогой?
— Ваша серебряная свадьба, говорите? — Аллейн улыбнулся миссис Кадди. — Не хотите ли вы сказать нам, что живете вместе двадцать пять лет?
— Двадцать пять лет и одиннадцать дней. Правда, дорогой?
— Правда, дорогая.
— Глядите, он меняется в лице! — победоносно воскликнула миссис Кадди, указывая пальцем на мужа. — Пошли, дорогой. Ножками, ножками.
Казалось, мистер Кадди не в состоянии оторвать взгляд от миссис Диллинтон-Блик.
— Я не нахожу запах слишком тяжелым, — возразил он жене. — Он меня не раздражает.
— Ты всегда так говоришь, — спокойно, но с угрозой в голосе сказала миссис Кадди. — Ну-ка, дружок, пойдем подышим свежим воздухом.
Она взяла мужа за руку и потащила к стеклянным дверям. В душное помещение ворвался холодный соленый воздух, шум моря и стук машин. Супруги Кадди вышли. Закрывая за собой дверь, мистер Кадди буквально влип в стекло, не в силах уйти. Жена его с трудом оттащила. Когда они шли по палубе, ветер шевелил их седые волосы.
— Они замерзнут! — воскликнула Джемайма. — Ведь они без пальто.
— Господи, все из-за меня, — сетовала миссис Диллинтон-Блик. Мужчины бормотали ей в ответ какие-то утешения.
Мистер Макангус выглянул в коридор.
— Все в порядке, — доложил он. — Кажется, они пошли к себе в каюту. — Он робко понюхал цветы, улыбнулся своей извиняющейся улыбкой, неуклюже подался в сторону миссис Диллинтон-Блик, потом снова назад. — Думаю, вы всем нам доставили огромное удовольствие, — наконец нашелся он и направился на палубу, на ходу надевая шляпу.
— Бедняга красит волосы, — как ни в чем не бывало отметил мистер Мэрримен.
— Перестаньте же! — воскликнул отец Джордан и посмотрел в сторону Аллейна. — Что за странное наблюдение.
— Вы настоящий проказник. — Миссис Диллинтон-Блик шутливо погрозила мистеру Мэрримену пальчиком. — Ведь правда, он проказник? — обратилась она к Обину Дейлу.
— Честно говоря, я считаю, что если он и красит волосы, то это его личное дело. — Обин Дейл обворожительно улыбнулся мистеру Мэрримену. — Верно?
— Полностью с вами согласен, — ответил тот, гримасничая как обезьяна. — Приношу свои извинения. Я вообще питаю отвращение к публичному обсуждению личных слабостей.
Дейл побелел как мел, но промолчал.
— Давайте лучше поговорим о цветах, — с сияющей улыбкой предложил мистер Мэрримен и обвел взглядом всех присутствующих.
Миссис Диллинтон-Блик тотчас уцепилась за эту тему. Неожиданно ее поддержала мисс Эббот. Обе оказались опытными садовницами. Дейл слушал их с застывшей улыбкой. Аллейн видел, что он заказал себе вторую порцию бренди.
— Наверное, у каждого из нас есть свой любимый цветок, — как бы невзначай заметил Аллейн.
— Еще бы! — весело воскликнула миссис Диллинтон-Блик и села так, чтобы ей был виден Аллейн. — Я, к примеру, больше всего люблю магнолии.
— А вы? — спросил Тим Джемайму.
— К сожалению, всего лишь розы.
— Лилии, — улыбнулся отец Джордан. — Что тоже весьма тривиально.
— На пасху? — отрывисто спросила мисс Эббот.
— Вы угадали.
— А как насчет вас? — спросил Аллейн у Тима.
— Хмель, — весело ответил тот.
Аллейн усмехнулся:
— Это все связано с нашими ассоциациями. Я, например, больше всего люблю сирень, что уносит меня в детство. Но если бы вас тошнило от пива, или моя няня, которую я не выносил, прикалывала бы к своей нанковой груди веточку сирени, или для отца Джордана лилии ассоциировались бы со смертью, каждый из нас ненавидел бы один вид и запах всех этих благородных цветов.
Мистер Мэрримен сочувственно посмотрел на Аллейна.
— Не совсем удачное толкование весьма примитивной теории, но, как мне кажется, возразить нечего.
Аллейн отвесил ему поклон:
— А вы, сэр, имеете какие-либо пристрастия?
— Нет-нет. И вообще должен вам признаться, эта тема меня не трогает.
— Я считаю, это просто божественная тема! — воскликнула миссис Диллинтон-Блик. — Обожаю узнавать о людях и их пристрастиях. — Она повернулась к Обину Дейлу, на губах которого тотчас же заиграла его обычная улыбочка. — Скажите мне, какие цветы вы любите, и я вам скажу, каких вы любите
